– Понятно. Ты же знаешь мое мнение. Зачем начинать этот разговор? – Ира с трудом сдерживала раздражение. Она ответила слишком быстро, за что тут же начала мысленно ругать себя.

– Мне все равно, что ты думаешь о ней. Ты всегда была против всех моих друзей, достала! Я тебе сказал, что буду жить с Клавдией, да! И не нужно мне говорить, что у нее дурацкое деревенское имя! – Он повысил голос. Ему было неприятно, что не смог сдержаться. С матерью так нельзя. Он хорошо изучил ее. Сейчас начнется истерика и последующие за ней вопли – вот, блин, так и вышло. Он с раздражением на самого себя стремительно покинул кухню, вошел к себе и стал складывать вещи в большую спортивную сумку. Через десять минут хлопнула входная дверь.

Пробка почти не двигалась. Видимо, впереди на шоссе что-то произошло. Навигатор показывал линию темно-бордового цвета. За двадцать минут она проехала буквально сто метров. И опять встала. Воздуха не хватало, кондиционер не справлялся. Она давно закрыла заслонку радиатора, чтобы не пускать снаружи отравленный выхлопами сотен машин воздух, но запах гари проник в салон, пропитал волосы и одежду, проник в мозг и пульсировал там противной удушающей волной. Сколько лет она ездит этой дорогой на работу? Десять, двадцать? Ей знаком каждый дом и поворот, каждая выбоина на асфальте, каждый мостик на любимой Яузе.

Двадцать лет назад – боже, какие цифры – она так же стояла тут в пробке. Только была совсем другая машина, одежда, прическа, да и сама она была совсем другой – ровесницей своего сегодняшнего сына. Тогда было очень круто в ее возрасте водить машину. Муж подарил «Вольво». Она ему – сына, а он ей – машину, будто можно сравнить. Удивительный человек, хоть и старше ее, а мозгов уже тогда не было. Дома сидеть в декрете Ира не стала, самостоятельную из себя строила, на работу пошла: хотела быть независимой. Ребенок с няней, муж в постоянных командировках. Она за рулем с молокоотсосом ездила. Потом ночами не спала, любовалась сынишкой, восполняла дневную разлуку. Грудью кормила до победного. Не было сил прервать ту самую крепкую связь, когда малыш зависит от тебя в самом настоящем смысле этого слова. Зависит физически. Было страшно отпустить, казалось, больше такого никогда не будет. Да что там говорить, она и сейчас больше всего на свете боится, что он оторвется от нее и станет самостоятельным. А тут еще это его новое увлечение. Нет, не Клава, хотя и она единственной целью ставит забрать у нее сына… Мотоцикл, будь он неладен! Не так давно объявился бывший муж, изъявил желание общаться с сыном, видите ли! Видимо, чтобы компенсировать длительное отсутствие – хотя кто его вспоминал-то эти годы? – решил подарить сыну на восемнадцатилетие мотоцикл! Расстарался, купил новую модель, бордового цвета, со всеми последними наворотами. Да уж, как раньше ни о чем не задумывался, так и теперь. Годы прошли, а совсем не изменился! Это же надо было додуматься добровольно подвергнуть такой опасности собственного ребенка, который до этого и думать не мечтал о мотоцикле! Хотя какой он ему ребенок? Это ее сын и только ее.

Она буквально оттаскивала его от подарка, при этом видя, как тот рад. Сын успокаивал ее, в секцию мотоспорта записался, успехами хвастался, был рад, что теперь, как и другие приятели, крутой и самостоятельный. Экипировку купил, опять же отец объявившийся помог. Сменил белые рубашки на черные и серые водолазки, сказал, что как у отца и к его новому стилю больше подходит. Ездил без шлема, понтовался, смеялся над ее страхами. Его несколько раз штрафовали, однако он упорно забывал шлем дома, сводя Иру с ума. И с Клавой этой деревенской познакомился там же, на байкерской тусовке. «Разве с приличной девушкой можно познакомиться в подобной среде?» – рассуждала Ира, замерев в пробке и глядя в одну точку перед собой. У нее был знакомый байкер, как-то рассказавший про их правила: «уронил – купил» – это про байк, то есть про самое дорогое, что есть у байкера – его агрегат. А еще: «села – дала» – это про девушек, понятно про каких. Значит, Клава как раз из этих! Катастрофа просто!

Ирина машина уже стояла в глубине тоннеля, движение прекратилось окончательно. Не все водители сообразили заглушить мотор, а некоторые намеренно этого не делали, чтобы не выключать кондиционеры. Загазованность спертого воздуха росла, дышать становилось все труднее.

С мотоциклами у Иры были особые отношения. Новость о том, что у единственного сына появился этот вид транспорта, она восприняла как предвестник катастрофы.

В пятнадцать лет Ира ездила в гости к подруге матери в небольшую деревню. Провела там половину лета. В таком возрасте время, с одной стороны, пролетает быстро, а с другой – вроде как сжимается, переходя в другое измерение, и в единицу времени ты проживаешь намного больше событий, чем, казалось бы, возможно.

За полтора летних месяца она успела найти новую подругу, к слову сказать, дружба с ней длится до сих пор. Машка – такая же одинокая индивидуалистка, как и сама Ира, обе в свое время ошиблись, обожглись и решили жить для себя и своих детей.

В то лето Ира в первый раз влюбилась. Он жил в соседнем доме, так же приехал из города на каникулы, был старше ее на три года… Когда тебе пятнадцать – это катастрофическая разница. Высокий, черноволосый, загорелый и загадочный, он ездил на мотоцикле. И конечно, все девчонки поселка мечтали прокатиться, сидя за спиной у такого красавца, прижимаясь к нему всем телом и обнимая за талию.

Ира близко не подходила, наблюдала со стороны этот фестиваль местных красавиц, желающих приблизиться к городскому принцу. Машка оказалась в числе избранных – несколько раз нарезала круги на новеньком мотоцикле, сидя за широкой спиной его хозяина, а потом, задыхаясь от восторга, пересказывала Ире впечатления от поездки и общения.

Когда же Ира в него влюбилась? Как это вообще происходит?

Она в то время увлекалась модными индийскими фильмами и всем, что связано с Индией и ее культурой. Кто-то из девчонок в школе начал эту тему, а потом, как вирусом, заразился весь класс. Дневнички вели, цитаты из фильмов записывали, переводы песен, диалоги между героями. Из журналов картинки вырезали с артистами, пробовали завязывать сари из маминых платков, в танцевальной студии танцы индийские разучивали. Ириной маме кто-то на работе благовония подарил – вот это было настоящее сокровище.

Пока родители были на работе, Ира с подружкой сооружала себе подобие сари, рисовала точку между бровями, включала пластинку с индийскими мелодиями, танцевала и представляла, как черноволосый загорелый красавец мчится к ней на мотоцикле и увозит с собой в светлое будущее. Приехав на отдых в деревню, первым она встретила того самого красавца, – он буквально вылетел на нее на мотоцикле, чуть не сбив с ног. Ира чудом успела отпрыгнуть сторону, а он, похоже, и не заметил перепуганную девчонку.

Однако через какое-то время разглядел. Видимо, показалось странным, что все к нему тянутся, а Ира ни разу не подошла. И он снизошел до нее. Да, это выглядело именно так. Мол, что ты тут стоишь, девочка? Стесняешься? Так давай прокачу. И она села. Обхватила его руками, прижалась от страха лицом к спине, ощутила запах – до незнакомого ранее трепета внизу живота, оглянулась на недобрые взгляды девчонок, и они помчались через всю деревню. Проехали по цветущему лугу, собрав все ароматы летних трав, и ее распущенные волосы летели за ними по ветру… А дальше – нырнули в лес, под сосны-великаны. Лесная дорога была сплошь пересечена корягами. Он остановил мотоцикл. Помог ей слезть. Дальше шли пешком, разговаривали. Он рассказывал про старшего брата, про армию, куда собирался пойти осенью, про соревнования, в которых участвует со своим железным другом. Ира слушала его и влюблялась с каждым словом все больше, наслаждалась голосом, любовалась профилем и поворотом головы. Его звали Клим. Это тоже было удивительным совпадением. В индийской философии есть биджа-мантра «Клим» – своеобразное заклинание, исполняющее все желания.