Тюрьма сломит и более закаленного человека, а Роберта и вовсе можно было назвать неженкой. Пришлось привыкать к суровым условиям. Он с трудом умещался в комнате размером два на два широких шага, где нельзя было толком ни лечь, ни встать. Почти все время пленник, согнувшись, прохаживался кругами по камере. Шаг, шаг, поворот, шаг, шаг, поворот… Принц утомлялся, спина и шея быстро затекали, голова кружилась от хождения по кругу. Но Роберт понимал, что без прогулок мышцы омертвеют, поэтому для тела он делал зарядку, а для ума вел разговоры с обретенными в тюрьме друзьями.

Камеры были одиночными. Череда огороженных решетками комнатенок тянулась вдоль извилистых коридоров, и заключенные свободно переговаривались с ближайшими соседями.

Слева от Роберта жил общительный наемный убийца Томми. Мелкие лорды нередко обращались к нему, чтобы избавиться от соседей и завладеть их землями. Томми не отказывал. Он брался за убийство раз в пару месяцев, расправлялся с несчастными, получал честно заработанные деньги, кутил на них, а потом искал нового заказчика. Однажды Томми повел себя неосторожно. Наткнулся на стражников, когда праздновал удачное завершение дела в таверне неподалеку от места преступления, и сболтнул лишнего. Так он оказался в мейфорской тюрьме. Его участь еще решалась, и пленника могли отпустить за неимением улик, но сам Томми готовился к казни.

Несмотря на дыхание приближающейся смерти, Томми не унывал. Он много шутил и рассказывал принцу о прозвищах, которыми заключенные награждали тюремных стражников. Детину с приятным голосом и смазливым лицом прозвали Милашкой. Милашка разносил завтраки, и заключенные терпеть его не могли. Он издевался над арестантами, не приносил еду, делая вид, что забыл отдать, или швырял тарелки с такой небрежностью, что часть гадкой каши с комочками разливалась по полу. Второго охранника за широко расставленные ноги, сутулые плечи и длинные руки прозвали Обезьяной. Обезьяна разносил ужин. Его настроение менялось день ото дня. Иногда он любезничал с заключенными, подкладывая им лишние ломти хлеба и выполняя мелкие просьбы, а иногда, наоборот, кричал и наказывал. Именно у Обезьяны, пока тот пребывал в приподнятом расположении духа, Роберту удалось разузнать кое-что о своей судьбе. Оказалось, что стражники нашли яд, который он прятал за карнизом, а лекарь проговорился, что принц интересовался настойкой из амиррийского цветка. Никто не сомневался в причастности Роберта к смерти короля, и принц признавал, что на месте стражников и любого мейфорца думал бы так же.

Положение казалось безнадежным.

– Не унывай, малец, выберешься еще! – подбодрил голос из камеры справа. Так Роберт познакомился с Джимми.

Джимми вменялись поджог и убийство. «Жизнь победила меня», – вздыхал пленник, но больше про себя ничего не рассказывал. Зато развлекал Роберта тем, что передавал истории, дошедшие до него от заключенных из соседних камер. В ответ принц делился тем, что узнал о Томми и об остальных арестантах по левой стороне. Так вся тюрьма заочно перезнакомилась.

Как-то утром подземелье зашумело. Обычно это означало, что привели нового заключенного.

– Ведьмы, – сообщил Томми через стену.

«Проклятый Дант Гарс», – подумалось принцу. Смерть короля не сподвигла охотника оставить свое ремесло.

Роберт известил Джимми, тот передал сообщение дальше по цепочке до последней камеры. Вскоре мимо принца провели двух ведьм. Они даже не взглянули на него. Откуда им было знать, что он на их стороне, что однажды он пытался освободить из этой тюрьмы их подруг. Теперь самому бы выбраться.

В известии о том, что в темницу снова попали ведьмы, Роберт нашел свое спасение. Он понимал, что мейфорская ведьма придет освободить подруг, а заодно поможет и ему.

Близилось время ужина. Желудок громко урчал от голода, и, изнывая от ожидания, Роберт прислонился к холодным прутьям решетки. В отдалении покачнулся свет переносной лампы, послышались тяжелые шаги, задребезжала тележка с тарелками. Широко расставляя ноги, по каменному полу ступал Обезьяна, от которого воняло рыбной похлебкой. Роберт скривился – рыбу, как и все, что связано с водой, он не жаловал. Но в тюрьме не пристало капризничать. Принц дождался, пока Обезьяна подойдет ближе, и протянул руку за своей порцией, но охранник прошел мимо, не остановившись ни у одной из камер. Роберт, Джимми, Томми и остальные заключенные возмущенно окликнули его, но тот скрылся в глубине коридора, даже не оглянувшись.

Потом Обезьяна вернулся. Все в том же таинственном оцепенении он шагал в сторону выхода. За ним, как за проводником, уверенно следовали ведьмы. Они были свободны – их не связали, им не угрожали, охранник не вел их насильно. Когда Обезьяна поравнялся с клеткой Роберта, принц окликнул его, но ответа не последовало.

– Эй! Э-эй! – позвал настойчивее.

Принц даже протянул руку сквозь клетку и почти ухватился за куртку охранника, но Обезьяна и глазом не повел. Стражник молча следовал по пути, который прокладывали его непостижимые мысли, и смотрел ровно перед собой, точно ничего не чувствуя и не слыша. «Да он околдован, – сообразил Роберт, – потому и помогает ведьмам сбежать».

Охранник скрылся из виду, и ведьмы проскочили мимо принца.

– Эй! Стойте! – возмутился Роберт.

Он просунул руку за решетку и ловко схватил одну из них.

– Скажи мейфорской ведьме, что мне нужна помощь. Пусть освободит и меня.

– Существам молись, а не ведьме! – огрызнулась девчонка.

– Я закричу, и он очнется, – пригрозил Роберт, кивая на охранника. Девчонка метнула злобный взгляд в сторону Обезьяны. Принц продолжил: – Скажи ей, пусть поможет Роберту. Поняла?

Незнакомка высвободила руку. Очевидно, ей была безразлична судьба пленника.

– Если не поговоришь с ведьмой, я назову стражникам имя, и ее арестуют! – пригрозил принц.

– Хорошо, поговорю, – недовольно согласилась девушка.

Роберт улыбнулся маленькой победе и отошел в темноту клетки, позволяя ведьме уйти. Девчонка побежала за охранником, а пленный принц уселся в углу. Теперь сквозь запах сырости и плесени он чувствовал веяние свежего воздуха. Ведьма спасет его.

Но надеждам не суждено было сбыться. За Робертом пришли.

Принца доставили в башню Стражей и швырнули в полутемную комнату, где на стуле в царственной позе сидел человек. Пленник прищурился, разглядывая знакомый силуэт – широкоплечий и крупный, как многолетний дуб. Человек поднялся и оперся кулаками о стол. Он выглядел угрожающе, словно хищник, готовящийся напасть на жертву.

– Рад встрече, – едко поприветствовал его принц, пытаясь встать с колен.

– А я-то как рад, – отозвался Дант Гарс.

Он подошел к пленнику, схватил его за волосы и, протащив по комнате, усадил на стул. Охотник связал Роберту руки за спиной и поднес свечу к лицу принца настолько близко, что щеку опалил огненный поцелуй. Пленник стиснул зубы.

– У меня к тебе всего один вопрос, Роберт. – За черной, как кладбищенская ночь, бородой появилась улыбка. – Я имею полномочия пытать тебя. Вырывать ногти, сдирать кожу, отрубать пальцы… Но этого можно избежать, если ты назовешь мне имя ведьмы.

– Я не знаком с ведьмой.

– Знаком. От тебя разит колдовством. Запах ведьмы не отмыть.

– Я не знаком с ведьмой, – повторил принц. Страх ледяной коркой сковывал внутренности. Роберт понимал, что охотник станет мучить его не ради сведений, а ради собственного удовольствия, значит, пытки будут зверскими. Имя ведьмы принц выдать не мог.

– А если я предложу тебе свободу в обмен на имя? – спросил Дант Гарс. – Я ведь знаю, что яд принесла ведьма. Пусть и не своими руками, но она убила короля. Мне нужна она, не ты. Назови ее имя и будешь свободен.

Роберт уставился на пустой стол. Мысли заржавевшими шестеренками ворочались в голове. Предложение Данта Гарса казалось заманчивым: свобода в обмен на жизнь ведьмы. Просто. Слишком просто. Верить охотнику было все равно что вести лодку в сторону водопада: существовал шанс на хороший исход, но, скорее всего, суденышко перевернется и Дант Гарс не выполнит обещание. Да и Анна Мельден его не простит. Она послала сюда Роберта, чтобы он помогал ведьме, а не выдавал ее на верную смерть.