– Он наследник замка, – твёрдо произнёс Эсхеларц, спастически стискивая челюсти. – Мы не для того молились о нём, чтобы выбросить на улицу…
Шах-мехди оценил пафос сказанного и с ожиданием перевёл внимание на Лорда, будто магистр спрашивал выученное у двух шалопаев-подмастерий, сначала у умненького, потом у туговатого.
Лорд тоже стиснул челюсти, так что на щеках над пробившейся буроватой щетиной возникли два неровных красных пятна.
– Я хочу взять мальчика… – признал он, вспоминая привлекательное молодое лицо и тонкий запах чистых волос. – …но что собираются делать птахи?..
– Им не надо ничего делать, – насмешливо фыркнул Шах-мехди, будто потешаясь наивностью людей. – В их руках наследник, который никогда не пойдёт на них войной. Они позаботились о его воспитании, чтобы гарантировать это. А если кому-то ещё придёт в голову атаковать, территории одного замка будет довольно для тихой гавани. Как-нибудь наступят на горло своей философии ради выживания…
– Даже не скрывают… – неверяще пробормотал Эсхеларц, почесав кудрявый седеющий затылок.
Шах-мехди только хмыкнул.
– …но чем для нас это чревато? Не пожелают ли они в конечном итоге отомстить?..
– Что было, то было, – небрежно подавил панику Шах-мехди. – Для нас месть бы ещё имела смысл, а им неинтересно…
Сильные руки в чёрном одеянии переплелись на спокойной груди.
– На вашем месте следует больше бояться внутренней смуты. У обитателей замка много причин для обид и разочарований. Небесные не станут ввязываться в выяснение отношений между вами, будут защищать только своего мальчика… там, где есть завещание, есть необходимость смерти завещателя, Лорд. И тебе стоит помнить об этом не потому, что юнец наполовину небесный, а потому что он наполовину твой!
Лорд неразборчиво выругался под нос, обижаясь на Шах-мехди за напрасные намёки – он своего отца не убивал!
Выделенная молодому наследнику комната обладала всем очарованием лучших хозяйских покоев, роскошь её была лишь с изяществом первого снега припорошена пылью запустения, в остальном прибывшие не могли обнаружить оттенка пренебрежения в отношении хозяев. Птахи действительно не придали значения такой мелочи, быстро перевернув вещи высматривая возможные опасности. Их подопечный с любопытством наблюдал от порога за двумя порывистыми вихрями, дёргающими неприбитые вещи и залазящими куда возможно залезть.
В конце концов медноволосая птаха сдёрнула тяжёлый покров с небольшого дивана для сидения и яростно вытряхнула его в окно, которое не потрудилась потом закрыть, впуская в застоявшееся помещение прохладу и свежий воздух.
В комнате было всё, что могло понадобиться человеку в жизни: просторное ложе под бычьими шкурами, два козлоногих кресла, для миниатюрных птах ставших диванами, медвежья шкура и яркий заслуженный ковёр на полу, купель, способная вместить мужчину и пару-тройку женщин. Даже вздумайся молодому наследнику готовить в спальне пищу, к его услугам был высокий, закоптивший стены камин.
Пламя расходилось, с аппетитом треская уложенную прислугой древесину, сквозняк из окна взметнул его на ладонь. Наследник с улыбкой бросил взгляд в сторону очага, в равнинном быту для него многое было внове. Он согнулся, подбирая расколотое поленышко с кованой чаши подставки, покрутил в длинных сильных пальцах, поглаживая подушечками неровности коры. Над облаками конечно не использовали древесину. Оставив в покое топливо, дитя неба и земли надолго остановился перед гобеленом, покрывающим стену над кроватью. Недавно птахи на пару пытались отнять его от стены, но полотно оказалось прибито крошечными шпильками, и женщинам пришлось прощупывать его ладонями, встав обутыми ногами на лакированное изголовье.
Теперь обе, не теснясь, сидели на одном широком кресле, на единственной вытряхнутой от пыли накидке, сшитой из разных кусочков ткани. Швы успели затереться от старости, но в замках старые вещи почему-то представлялись не ветхими, а заслуженными. Недавно медноволосая встряхивала тряпку за окном с выражением гадливости на милом лице, так что казалось, вещь просто полетит в грязь, но вот, возвращённая на гладкую задубевшую кожу кресла, она представлялась ценной.
– Как тебе? – лаконично спросила беловолосая.
Наследник не обернулся, продолжая с большим интересом изучать горы, пашни и реку на гобелене.
– Очень неплохо… После ваших многозначительных взглядов я боялся разочароваться…
Медноволосая беззвучно хмыкнула, из-под лениво приспущенных век созерцая его затылок. Килин не оборачивался, не только привыкший к вниманию телохранительниц, но и научившийся отличать их взгляды от чужих. Если медноволосая посмотрит в упор – это эмоция, если беловолосая – предупреждение.
В массивную дверь громко постучали, и не дождавшись ответа, комнату заполонили пыхтящие от натуги слуги. Молодой наследник обернулся удивлённо, ничего не сказав – слуги тащили воду в тяжёлых ёмкостях с раструбами у горла. От воды пыхало паром.
– Господин… – пробормотал один из людей, свидетельствуя своё почтение, но больше стараясь выполнить работу, чем рекомендовать себя лестью. Не последовало поклонов и комплиментов, трое мужчин поспешили опорожнить ёмкости с кипятком в купель. Следом за ними шли женщины. Эти засновали у постели, отряхивая шкуры подвязанными к фартукам щётками с частым светлым волосом, после чего взялись застилать её принесённым свежим бельём в четыре руки.
Птахи успели незаметно вытянуться в рост с видом, будто всегда стояли оловянными болванчиками, как положено телохранителям. Занятые делом слуги даже не глазели на их ладные фигуры в неженственной одежде, но присутствующего молодого наследника больше удивлял облик местных женщин с их покроем нарядов. Что гладкие объёмные ткани платьев дам за столом, что грубые вислые платья прислуги в нацепленных сверху белых воротниках и фартуках – подобного не было в небесах. Будучи мальчиком, Килин лишь изредка имел возможность заметить нескольких женщин равнин с края облака, и наряды их соответственно видел лишь издали и в необычном ракурсе. Созерцая их теперь, он не обнаруживал в такой одежде скрытых от юного сознания преимуществ. Неудобно, да и красиво ли?
Он невольно вздохнул. Младшая из служанок вскинула взгляд и начала неумолимо краснеть. Килин не знал к чему это. Трудно представить, что нужно сделать, чтобы покраснели небесные. Взгляд от служанки переметнулся на беловолосую с её сияющей и ровной как скорлупа кожей. Она была особенно бледной среди тех, кого молодой человек знал.
Пока он смотрел по сторонам, слуги управились. Первый из вошедших, похожий на старшего среди явившихся, вопросительно позвал:
– Господин? Купайтесь, пожалуйста. Что-нибудь пожелаете?
Человек вызывал у молодого наследника интерес своей необычной внешностью – небольшого роста, худощавый, с большим носом и разумными грустными глазами. Его голова имела угловатую форму, с выдающейся гладковыбритой челюстью. Череп покрывали светлые жидкие волосы, длинная чёлка тянулась к глазам. В таком теле не могло быть большой силы, но он с готовностью брался за тяжёлую работу.
– Благодарю вас, – только и сказал Килин.
Человек улыбнулся. Выражение выглядело сердечным и искренним.
– Как вас зовут?
Слуга, вопросительно подняв на лоб светлые брови, ткнул самого себя в грудь большим пальцем.
Килин улыбнуся и кивнул.
– Кельвин, господин.
– Меня пока зовут Килин. Надеюсь, скоро я смогу сообщить вам имя, которое даст мне отец.
По бросающимся в намётанные глаза приметам Кельвин был из тех незаменимых слуг, без которых на кухне невозможно приступить к готовке, псы изнывают на псарне, выходит из берегов отхожее место, хозяин не может встретить гостей-кнехтов, а хозяйка окончательно теряет шпильку с драгоценным камнем.
– О, – протянул невысокий человек, – надеюсь, услышать от вас в скором времени.
Молодой наследник глубоко кивнул, превращая жест в почти поклон.
