– Разминайтесь, – скупо велел Енок.

Маркус без спора закрутил классические восьмёрки, не показывая ничего особенного. Чтобы размять и разогреть мышцы, примитивных приёмов достаточно. Наследник в принципе был слишком юн и тренирован, чтобы схлопотать нелепое растяжение, но вовсе не собирался спорить. Наставник вытряс подобную блажь из его головы, когда он едва ползал. Если сложно – пытайся, если легко – тебе ведь не сложно? Простота физического усилия даёт время пошевелить мозгами.

Инструктор просчитал момент, чтобы вписаться в его движения, несильным тычком сбивая лезвие с нахоженного плавного разгона. Вылетела искра, и сталь закружилась, оба противника вкладывали в натиск не свыше половины силы, снисходительно играя. Тренер нахмурился и усилился…

Маркус отскочил, услышав высокий смех. Голубые глаза выискивали неожиданного противника. Инструктор долго посмотрел на нового воспитанника, оценивая неправдоподобную дальность прыжка, отбросившего юношу ровно на клок земли между птахами-телохранительницами.

Для тренировки юного Лорда выбрали поляну в четверти от правительственной части. Нарваться здесь на гуляющих девушек было необычно, так что обе группы удивлённо воззрились друг на друга.

Обе сестры по отцу зарделись от шутки, брошенной кем-то из сопровождающих высокопоставленных кнехтов, но смех застрял за улыбающимися губами.

– Молодой Лорд, – старшая, считавшая себя первенцем, дёрнула оборчатую юбку в блеклом подражании книксену. Она сидела на лошади, и пожалуй, чтобы сделать всё безукоризненно вынуждена была бы спешиться.

– Леди, – кратко поклонился Маркус, растягивая губы дружелюбной улыбкой.

Кнехты сопровождения не излучали мира и дружбы. Наследник удостоился настороженности, птахи – презрения. Андвер, Гольд и Енок – осуждающего непонимания.

Заводилой и центром мужской части компании оказался молодой мужчина, которого Маркус видел утром прошедшего дня в спальне отца, где тот поддерживал программу отца собственного. Не большого ума дело догадаться, кто он. Не меньше дюк-кнехта. Леди компенсировали статистический процент сомнений своей кокетливой учтивостью. Мужчина вёл в поводу лошадь старшей из сестёр, но перепадало ему и восхищения младшей.

Мужчины не торопились выражать приветствия. Маркус улыбался, взвешивая на внутренних весах полное равнодушие по этому поводу с необходимостью унаследовать Пер-Моншаль. По-волчьи глядящие взоры уже считали, что он многое им должен. Молодой наследник чувствовал себя в праве расхохотаться и уйти, несмотря на хорошие отношения, он не был должен и обязан Лорду-отцу. Его не растили и не воспитывали, не сидели у его ложа в дни недугов, не кутали в тепло у своей груди в студёные холода. Всё это делал наставник с небес, высокий худощавый воин с белыми волосами, суровый и очень интеллектуально-искушённый. А интеллектуально-искушённые наиболее свободны от феодальных уз. В замке Маркус искал своё место в жизни, и готов был преуспеть не с первого раза.

Выражаясь приземлённым языком, это Лорд оказался бы в заднице без наследника, а не наследник без Лорда. Пренебрегающие тренировками ума кнехты упускали из вида данную перспективу.

Напряжение молчания разорвал бесцеремонный вопрос:

– Почему в вашей охране женщины?

Замковые с недоумёнными лицами оглядели длинные накладные юбки, прикрывающие сверху узкие штаны птах.

– Потому что с ними никто не связывается, – ласково улыбнулся наследник.

Кнехты переглянулись. Конфидентом дюк-кнехта был высокий чернявый одногодок с развитым плечевым поясом, обязанный быть не последним человеком в табели о рангах, иначе бы снобы столь щепетильные к условностям брачных союзов не приняли бы его в свою компанию.

Брюнет скинул замшевую куртку на круп лошади, занятой младшей дочерью Лорда:

– Прошу чести поединка!

Птахи небрежно скосили глаза в его сторону, сквозь пушистые ряды лениво опущенных, будто праздно, ресниц.

Убедившись в недвусмысленности вызова – молодой мужчина вытащил из поясной перевязи тяжёлый тёмный меч – Линке снизошла до ответа:

– Нет.

Кнехт растерянно остановился, отправляя в полёт содранный острыми носками сапог дёрн. Губы презрительно кривились на лице дюк-кнехта.

– Что значит «нет»? – угрожающе пробряцал он.

– Не «пожалуй» и не «может быть». Не «нет» юной леди. «Нет» – значит нет. Или вы нападаете на Лорда, и мы бьёмся на смерть. Или – нет.

Надо было видеть, что сотворило с их лицами краткое общение с Линке. Маркус наслаждался наличием охраны. Высокий класс – вот так срезать словами, не прибегая к физическому столкновению. Разве мужчины так могут? Наверное, самого наставника в сходной ситуации всё-таки поваляли бы по щекочущей весенней травке.

– Я бы схлестнулся с вами, – небрежно предложил Маркус.

Предложение было воспринято в штыки.

– Кем бы ты себя ни считал… – угрожающе проговорил дюк-кнехт, – даже не думай провоцировать моих людей!..

Заявление отдавало скандалом. Какие могут быть люди у дюк-кнехта в обход Лорда? Что за кружки и группировки внутри единого войска? – одна идея преступна! Андвер и Гольд зароптали, загудели как два огромных неодобрительных шмеля, так что заносчивый юнец опомнился и не придумал ничего лучше, чем поспешно убраться, уводя в поводу коня леди.

– Леди Мирисса?

Окно небольшой комнаты смотрело с торца здания на большую пустошь в редких тропках травы и спускающийся по каменному уклону горного фундамента северного и сурового вида лесок. Здесь были низкорослые пихты и сосны, искривлённые порывами вольного ветра, бьющего в сидящие в рамах стёкла окна даже в тёплую солнечную погоду.

В комнате была кровать, загнанная под уклон лестницы и завешанная тяжёлым пологом. Днём, прибранной, её было почти не видно, и комната становилась внешне дневной, предназначенной для чужих глаз и активных дел.

На скамье, облагороженной вытертой до гладкости шкурой, сонно вышивала одинокая матрона. Её квадратный зад успел свыкнуться с жёсткостью сидения. У тётушки после ранней побудки привычно слипались глаза, так что Мирисса, удивлённая визитом, открыла дверь сама.

Гости не стали мешкать на пороге. Девушка и подумать не могла, какого молодого человека прислала её мать и с какой целью. Всё это было тревожно. С тремя посетителями в помещении стало тесно. Мирисса удивлённо переводила взгляд с одного на другого, упёршись копчиком в грубую спинку единственного стула у маленького столика под окном. Приставленная к девочке матрона резко проснулась, округляя глаза в недоумении.

Всю жизнь воспитанницы тётушка в тайне ожидала грубого вторжения в одинокую тихую обитель. Выбитой тяжёлой ногой двери, поломанной мебели… крови на полу и одежде и тумаков. Несмотря на внутреннюю готовность, страх приковал её к неудобному сидению и заставил уронить руки с рукоделием на вялые колени под застиранным фартуком.

– Доброе утро, леди Мирисса! – бодро заговорил улыбающийся молодой Лорд.

Сопровождающие его птахи медленно оглядывались в комнате, незаметно успев не только прикрыть, но и запереть дверь на засов. Глаза так и тянуло к ним, предоставляя молодому наследнику возможность в свою очередь осматриваться в помещении. Мебель внутри была самого незатейливого образца, сколоченная из грубой, неотполированной древесины, богатой занозами. Тем не менее, тонкие пальцы девушки добела цеплялись за покрытую трещинами спинку, как за былинку над пропастью.

На полу очень простой тонкий коврик из лоскутков. На небольшом рабочем столике у вдавленного ветрами окна основа для кружева с обвисшими без мастерицы колками.

Линке и Прайм прильнули к внутренним косякам, освобождая сколько возможно места.

– Разрешите с вами познакомиться, – красивый юноша улыбнулся, глядя в глаза.

Мирисса не посмела разглядывать его в тот день, когда никому не было дела, что она оказалась за столом. Тётушка Жуна под шумок привела воспитанницу в зал приёмов – самая вкусная еда вечером за большим столом, остатки ужина доедают ночные слуги, а неудостоенным быть приглашёнными между делом на кухне готовят что-то незамысловатое. Вечерами Мирисса грустила в своей комнатке, размазывая по тарелке кашу или вялые пряди протушенной с морковью капусты…