За полностью разоренную Эстляндию и Лифляндию русские предложили полмиллиона рублей. И это было много, потому что там ничего не оставалось. А пустая земля без людей есть обременение. Тем более что оставшиеся и выживающие города на побережье требовалось как-то снабжать продовольствием.

За Карелен еще столько же, так как там ситуация мало отличалась от Эстляндии и Лифляндии. Да, земля не сильно разорена, но там и без того люди почти не жили.

На выходе получился всего миллион, из которого две трети шло товарами.

Мало.

Слишком мало.

Им хотя бы часть внешних долгов перед Францией закрыть. С внутренними займами как-то можно порешать, а вот с внешними, да еще взятыми у такой опасной страны… Шведы предложили сверху Моонзундский архипелаг и провинцию Саво еще за миллион рублей. Чтобы можно было закрыть внешний долг, остановить голод и начать хоть что-то делать с армией…

У России деньги были.

Предложение в целом выглядело приемлемым. Да и полномочия у послов имелись весьма широкие. Так что договор подписали. А Риксдаг тут же его и ратифицировал 98 % голосов, то есть, по сути, единогласно.

– Вы зря, ваше величество, дуетесь, – осторожно произнес русский посол во время личной аудиенции. – Карл XII был великим воином. И погиб, как воину и подобает, – в бою. Да не при бегстве, а с честью. Наши страны вообще честно дрались.

– К чему вы мне это говорите?

– К тому, что мы с уважением относимся к Швеции. Да, в этой войне наши интересы разошлись. Но Россия получила то, к чему стремилась. Нам более не требуется. А Швецию мы хотим видеть в друзьях и союзниках.

– Боюсь, что это будет непросто, – хмуро покачал головой король. – Вы воспользовались нашей слабостью и забрали наши земли за бесценок.

– Спасая вас от еще большей беды.

Фридрих промолчал.

– Если вам угодно, то в течение года-двух начнется новая война. К этому все идет.

– Кто с кем будет воевать?

– Россия с Речью Посполитой. И, памятуя о делах Карла X, наш государь мыслит загодя сговориться. Швеция пострадала. И он считает, что будет справедливо отдать вам польское побережье. А если осилите, то и всю малую Польшу.

– Вот как? – усмехнулся король. – Какая щедрость! Жаловать шкуру неубитого медведя… давненько я такого не встречал.

– Речь Посполитая отнюдь не медведь. И она уже многих утомила. Из-за чего последнее время ходят упорные слухи об ее предстоящем разделе. И мой государь хотел бы видеть Швецию среди тех стран, которые смогли себе урвать вкусный кусочек. Чтобы смягчить горечь утраты. Именно поэтому среди прочего он и пошел вам навстречу. Он уважает храбрость шведского солдата. И считает, что те честно дрались. Можете мне не верить, но он часто говорит об отчаянном мужестве шведов. И о том, что Швеция достойна большего. Во всяком случае, не того ужаса, в который ее вогнала политика Франции…

1705 год, апрель, 19. Московская губерния

Возничий мерно покачивался, сидя на тряпках, кинутых поверх товара.

Телега поскрипывала, убаюкивая.

А лошадь медленно переступала, прокручивая под ногами Смоленскую дорогу. Новую…

В 1699 году Алексей уговорил отца начать строить дорогу от Новгорода до Воронежа через Москву, под что сначала развернул одну компанию, а потом еще три, преобразовав их в итоге в строительные полки. К весне 1705 года таких полков уже насчитывалась дюжина. И надо сказать, желающих туда попасть хватало – на каждое место обычно шел конкурс. Во всяком случае, в рядовые.

Простой крестьянин, отошедший от помещика на заработки, или любой иной мог записаться в такой полк, заключив годовой контракт, который подразумевал оклад в 20 копеек в месяц, а также одежду, обувь и кормление за казенный счет. Проще говоря, по окончании года выдавали 2 рубля 40 копеек на руки. И крестьянин был волен либо продлить контракт, либо идти куда пожелает.

Для большинства бедняков прекрасные условия. Тем более что воевать не нужно. А уж после того, как пошли слухи о добром кормлении и ответственном отношении к одежде с обувью, – и подавно.

Для казны вся эта история с дюжиной строительных полков обходилась в двести сорок тысяч рублей. Ежегодно. На содержание.

Много.

И весьма.

Однако пока деньги в казне на это имелись. Строго говоря, через эти полки Алексей и вливал честно добытые у европейцев деньги. В создание инфраструктуры, которая должна была аукнуться позже. Отразившись самым благодатным образом на экономическом развитии державы.

Не только через них. Но так или иначе – с 1699 года в России непрерывно строили дороги. Стандартные шоссированные дороги с твердым покрытием из утрамбованной щебенки по насыпи. С мостами и водоотводными канавами.

К 1702 году проложили дорогу из Новгорода в Воронеж, через Тверь, Москву и Тулу. А теперь вот достраивали до Смоленска от Москвы. И вели работы над созданием северных дорог – от Новгорода до Нарвы, Пскова и Павлограда. Ну и от Москвы к Владимиру тянули. К весне 1705 года уже было возведено около двух тысяч километров шоссированных дорог с твердым покрытием. Конечно, в глазах царевича это выглядело каплей в море. Но он не отчаивался. Ведь еще шесть лет назад их не имелось вовсе.

Параллельно эти строительные полки вели работы по копанию обводного канала в Ладожском озере – от Невы до Волхова. Занимались обустройством мощных рельсовых волок. И прочим… А отдельный специальный стройбат трудился над подрывом порогов на Волхове и Неве[9]…

Купец окрикнул возничего. Грозно. Матерно.

– А?! – очнулся тот, задремав.

– Что акаешь? Я тебе сейчас по спине оглоблей акну – сразу сон рукой снимет!

– Так я это…

– Что это?! Чуть в канаву подводу не утянул! Скотина!

Тот повинился.

И купец, что путешествовал верхом, для проформы легонько ударил нагайкой возничего, после чего поехал дальше, осматривая свой караван в десяток телег.

На них находились весьма дивные вещи. Во всяком случае, никто ранее вот так не возил на продажу подобное. А именно мерные линейки, гири и прочее, закупленное в палате мер и весов… Пока еще необязательные. Но в царском указе было явно сказано – через пару лет все сношения с государевыми людьми только в новых мерах будут. А еще через два года – всякие вновь заключаемые сделки в иных мерах окажутся недействительными. Так что купец пытался подсуетиться. И решил немного погреть руки на возникшем вокруг этого указа ажиотаже. Хорошо, в Москве был, когда услышал. И сразу побежал покупать…

Алексей давненько хотел ввести метрическую систему. Но не мог. Вывести метр не представлялось какой-либо сложностью. Беда была в обосновании. Если бы он был царем – мог бы поиграть в самодура. А так подобные вещи требовалось продавливать через убеждение. Для чего он нуждался в аргументах.

Весомых аргументах.

Это с одной стороны. А с другой находился дюйм. Простой английский дюйм, который Алексей активно использовал и вводил в практику. Просто потому, что все те местные меры, с которыми ему приходилось работать, он для себя переводил в метрическую систему. В которой и считал. А размер этого дюйма царевич твердо помнил с прошлой жизни…

Чтобы претендовать на хоть какую-то научность новой системы измерения, требовалось привязать базовую единицу к чему-то стабильному и независимому от частных желаний отдельных правителей. Иными словами, поступить так же, как в свое время сделали с метром. Только отталкиваясь при этом от размерности дюйма.

Поиск шел долго.

Чтобы найти подходящий эталон, Алексей завязал переписку с европейскими астрономами, стараясь выведать у них какие-нибудь более-менее стандартные величины, связанные с Землей. Причем такие, в размерности которых они сходились если не все, то большинством.