— Это фотографии — скриншоты, сделанные три часа назад с камер наблюдения в пермском морге.
— Хм-м… — сперва я удивился, но потом вспомнил, что Потехин тоже мой реципиент: — Уж не зомби ли это?
— Прорабатывали эту идею. Но проблема в том, что он, ничего про себя не помнит. Патологоанатом сказал, что Потехин внезапно пришёл в комнату отдыха. Попросил чай. Уточнял, где именно он находится, и кто он такой. Патологоанатом сразу позвонил в полицию. А те — нам. В общем, ситуация заключается в том, что единственное контактное лицо, которое нам удалось найти — это вы. Не могли бы вы сопроводить Господина Потехина в медицинское учреждение?
— А сами не можете?
— По закону нельзя. Людей с амнезией должно сопровождать контактное лицо.
— Ох… И, где он? До сих пор в морге?
— Да. Адрес я напишу!
— Ага…
Прекрасно! Видимо, память вылетела вместе с остатками мозга… И, что-то мне подсказывает, что про долг он не вспомнит. Хотя, какая разница? Просто поставлю его перед фактом.
Но сможет ли он зарабатывать деньги в таком состоянии? Может быть, выпотрошить его, и продать органы на чёрный рынок? Всё равно отрастут новые. А так, хоть часть долга закроет.
Выйдя из полицейского участка, я увидел, как Слэвин грузит сирот в четыре огромных двухэтажных автобуса:
— Какого… Эй! Ты, что творишь⁈
Вот только этого сейчас не хватало.
— Спасаю этих бедных детей. Сегодня по вине некомпетентных людей они остались без крова. — сухо ответил юрист.
— Нет, ты их не получишь. — холодно ответил я.
Единственное, чем мы с Семёном могли отплатить этим бедолагам за уничтоженное жильё — спасти от «АртСтар».
— Боюсь, это не обсуждается, Ваша Светлость.
— Что ты там вякнул? — я подошёл в плотную к коне-мужику, но он оказался выше меня почти на две головы: — Выгрузил всех обратно и угнал отсюда.
— Боюсь, вы не имеете права говорить со мной в подобном тоне, Господин Осокин. К тому же — всё уже решено. Дальнейшим обустройством детей займётся «АртСтар».
— Не надо… — ко мне выбежала Карина и буквально вцепилась: — Ваша Светлость, не отдавайте нас ему!
Как я уже говорил — люди ненавидят психов. Фишка в том, что такие индивиды — непредсказуемы, поэтому от них предпочитают держаться подальше. И разговоров с такими тоже стараются не вести. Проще отступить, чем разбираться.
Вопрос лишь — чтобы такого дурацкого сделать? Чтобы и «психованность» изобразить, и не слишком откровенно пасть лицом?
О! Транспорт…
— Погоди. — я отодвинул девчонку в сторону, а затем подошёл к ближайшему автобусу, и выхватив из-за пояса штык-нож, всадил в колесо, которое тут же с диким шипением начало испускать воздух: — И я продолжу это делать! Мне плевать. Я — дворянин.
— Боже… — тяжко вздохнул Слэвин: — Порча нашей собственности вам не поможет, Господин Осокин. «АртСтар» имеет все необходимые ресурсы, чтобы защитить этих детей.
— У вас нет права забирать их без согласия. Или дети тоже ваша собственность? — поинтересовался я: — Могу сходить за Капитаном Обориным. И мы разберёмся чисто в юридическом секторе. Как тебе такая идея? Ты же у нас специалист.
Слэвин нахмурился и сделал: «Бр-р-р!», как типичный конь.
— Я жду. — холодно произнёс я, сжав кулаки.
— У вас даже нет места, где эти бедные дети смогут жить, пока социальные службы ищут для них новый дом. — проскрипел юрист.
— Это не проблема. — я обратился к детишкам: — Ну, что? С кем поедете? Со мной, или же с этим жутким типом?
Естественно, все тут же перебежали на мою сторону. А несколько охранников, стоявших возле автобусов, хотели было преградить сиротам путь, но мой крайне неодобрительный взгляд заставил их передумать.
— Славно. — самодовольно произнёс я: — Вас больше ничего не держит. Ах, да… Прошу прощения! Это вам за порчу имущества. Иногда я бываю не сдержан. Прошу простить меня за это. — я вытащил из кошелька пару сотен и швырнул в лицо Слэвина.
— Вы играете с огнём. — вздохнул коне-мужик, и повернувшись, направился в сторону одного из автобусов.
Детишки победоносно заверещали. Даже полицейские, что украдкой наблюдали за конфликтом из укрытия, показали мне большие пальцы. Да уж… Корпоратов, никто не любит.
А купюры подхватило ветром и очень удачно унесло в сторону кошака, который тут же распушился и принялся их ловить.
Дождавшись, пока представители «АртСтар» покинут парковку полицейского участка, я вопросительно посмотрел на Семёна, который уже рухнул на спину и начал играть с бедными деньгами:
— Обзвони все отели! И скажи, что нам нужно разместить несколько сотен детей на пару-тройку дней.
— У меня есть идея получше. — истерично облизывая свой мохнатый воротник, ответил кот.
* * *
Бывший пионерский лагерь «Ясно солнышко», что располагался вдоль устья реки Бабка, переживал не самые хорошие времена.
После длительного застоя на протяжении полутора лет во времена бушующего Ковида, некогда прекрасный и слаженный коллектив превратился в пожёванный сброд, который больше напоминал экипаж вечно терпящего крушение «Бройлера-747»…
— Мы в жопе! — тяжко вздохнув, заявил капитан этого обречённого корабля, и он же директор — Смолкин Валентин Фарисович. Невысокий дяденька круглого телосложения и с вечной небритостью «жильца теплотрассы» на лице. Его голову, больше напоминающую тыкву, украшало несколько коричнево-серых волосинок, которые Валентин Фарисович мыл приличным шампунем и элегантно зачёсывал взад. Взад, и никак иначе!
— Эх, была бы сейчас Ленка с нами… Всё бы порешала. — продолжил он, разглядывая письмо от банка.
Ленка, она же заместитель — бывшая жена Валентина Фарисовича, сбежала вместе с бывшим фотографом и по совместительству — бывшим другом Валентина Фарисовича, потому работал экипаж «Бройлера», увы, без них.
— Может, сделаем рекламу об ещё одной смене? — предложила старшая вожатая — Слуцких Клава Семёновна. Про таких обычно говорят — бой-баба! И хату на скаку остановит, и в горящего коня, если попросят, войдёт. Со спины, Клаву Семёновну очень часто принимали за мужчину. Этакого — опытного дровосека, который всё ещё по старинке работал обычной ручной пилой и топором.
Но всё компенсировал невероятный воспитательский талант. Клава Семёновна уже вырастила двух сыновей. И теперь отдавала свою заботу постояльцам лагеря.
— А смысл? — выдохнул Валентин Фарисович: — Мы должны банку двести тысяч рублей. А за смену заработаем, дай бог — двенадцать тысяч. Это и то, если очень сильно повезёт.
— Может, рефинансируем? — поинтересовалась медицинская сестра — Поспелова Дарья Клементиновна. Бабуля — божий одуванчик!
Но поскольку выросла в семье «блокадников Ленинграда», могла и за себя постоять. И за детей. И за всех своих близких. Да и за Империю, если придётся. Умела делать жгуты и прессы из 24 видов растений. Имела богатый опыт выживания в лесу. Ну, просто Дарья Клементиновна страдала жёсткой формой лунатизма и частенько покидала лагерь, сама того не зная… А в целом — очень хорошая бабуля! И все дети её обожали.
— Мы уже в чёрном списке! Какое ещё рефинансирование? — вздохнула педагог-организатор, а также воспитатель и педагог программы — Рязанских Кристина Петровна. Кстати, одна из самых юных сотрудниц экипажа! Дело в том, что Кристина Петровна очень любила детей. А вот дети её — не очень. Вернее, далеко не всем нравилось, когда их тискали и щекотали до смерти. А ещё дети не сильно любили, когда с ними разговаривали, как с прислугой…
Дело в том, что юная леди сбежала из очень богатой семьи, поэтому «синдром принцессы» из неё было невозможно выкурить ничем. Вообще.
Но выбора не было, поэтому все её терпели. К тому же, с организационной работой Кристина Петровна справлялась на ура!
— Может к бандитам обратимся? — предложила Прасковья, единственная вожатая и вторая самая молодая сотрудница «Ясного солнышка»: — Они точно дадут!
— Чтобы нас всех потом в Каму на корм рыбам отправили? — заунывным тоном спросил Валентин Фарисович: — Нет. Боюсь, что это — конец. И лагерь у нас отберут. Помочь нам в этой ситуации сможет только бог.
