Я отступил на шаг, но и Гройль как будто приблизился.

– Не дрожи так, – сказал он. – Помни свою природу. Ты – сверхволк-оборотень. Ты и сам – порождение тьмы. Глупо делать вид, что это не так. Поэтому выбери верную сторону, пока не поздно. А теперь… ты свободен. До поры до времени. Проваливай.

Справа от меня туман несколько рассеялся. Я поднял голову и увидел высокие сосны и солнце, что подмигивало мне сквозь ветви.

«Серге-ей, – услышал я. – Серёжа…»

Гройль как будто усмехнулся – там, в темноте:

– Ну что же ты? Возвращайся к своей принцессе. Мне кажется, у вас все получится.

– Молчать, – сказал теперь и я.

– Ответ не засчитан, – холодно заметил голос в моей голове. И выключился вместе с изображением.

Спотыкаясь на корнях, я выбрался на песчаный холм. Отчего-то я тяжело дышал, будто всё еще был волком и нарезал по лесу круги вместе со своей рыжей подружкой.

Подружка смотрела на меня сквозь слезы.

– Я думала, я тебя уже не увижу, – сказала она, всхлипнув.

Странно, подумал я. Кажется, ещё ни разу в жизни обо мне никто не плакал. То есть совсем никто. Эта лисичка Лиза – первая.

Я устало улыбнулся.

– Вот твой рюкзак, – сказал я. – Я внутрь не лазил.

Она старалась делать вид, что вовсе и не грустила. Смешно наморщила нос и сказала:

– Спаси-ибо. Ты же видишь, мой телефончик там. Я даже в полицию позвонить не могла.

Я вытащил свой телефон. Мельком глянул на экран: со временем все было нормально, и сеть появилась опять.

– Звоним 110? – спросил я. – На что жалуемся?

– На весеннее обострение, – ответила Лиза.

Вытерла слезы. И все-таки покраснела.

Следующий шаг я сделал первым. Точнее, несколько шагов. Я обнял ее и поцеловал так нежно, как умел. Я знал, что сейчас нужно поступить именно так. Но и больше ничего делать не надо. Потому что нельзя. Даже если очень хочется.

* * *

– Значит, у вас всё так и закончилось… ничем? – спросил у меня мой друг Вик, когда мы разговаривали с ним в мессенджере, вечером.

– Вот ты свинья какая любопытная. Еще и Герману, наверно, доложишь?

– Так ведь не о чем докладывать, – усмехнулся Вик. – Или всё же есть?

Я неопределенно пошевелил в воздухе пальцами. Мы с ним никогда не врали друг другу. Пока что и не хотелось.

– Просто я теперь знаю, что бывают оборотни-лисички, – сказал я. – И большие взрослые лисы в хрустальных башнях.

– Всё как нам директор в лагере рассказывал, – вздохнул Вик.

– Его я тоже видел.

– Ты видел Гройля?

Я кивнул. Очень коротко я пересказал ему, как вошёл в чёрный туман и кого там встретил. Конечно, я не стал пояснять, что полез туда, чтобы произвести впечатление на свою подружку, а на самом деле это была чудовищная глупость. Вик и сам это понял. Но промолчал. Его лицо на экранчике выглядело даже бледнее обычного.

Кажется, он о чем-то напряженно думал. Потом сказал:

– Твой дед давно подозревает что-то в этом роде. Ну, что Гройль рано или поздно двинется в Россию. Герман говорит: я этого гада знаю, как облупленного. Ему недолго осталось. И вот он хочет всем отомстить перед тем, как ему сдохнуть, и он это сделает. Это Герман так говорит.

– Да, – сказал я. – Наверно, он прав.

– Гройль и тебе будет мстить. Если… если ты не согласишься.

Я не нашелся, что ответить.

Я не думал об этом.

Или нет. Думал. И уже давно.

– Кстати, Герман говорит, что ситуация может оказаться еще хуже, – продолжал Вик. – Тёмная энергия в мире и так уже бьет через край. Достаточно пробудить спящее зло… где-то в одном месте… и тогда всё рванёт. Как извержение вулкана, понимаешь? Я когда Германа слушал, у меня у самого шерсть дыбом становилась…

– Ты же не превращаешься, – ляпнул я.

Вик почему-то смутился:

– Я иногда могу… мне Герман помогает перекинуться. Если полиция мимо едет, он меня выдаёт за… домашнюю собаку.

– На цепь сажает?

– Не смейся, пожалуйста… я же не смеялся над твоей лисичкой…

– А будешь смеяться, я Гройлю пожалуюсь.

– Не шути с этим, – сказал Вик. – Помнишь, что Герман говорил? Вы ничего не знаете о природе этой силы…

– А ты прямо знаешь, – вырвались у меня чьи-то чужие слова.

– Я – знаю, – угрюмо сказал Вик.

Утром тетя Элла объявила, что улетает.

Мы с кузиной Вероникой чуть не подавились завтраком (это опять были мюсли). Посмотрели друг на друга и синхронно отложили ложки.

– Куда, – спросила Вероника.

– Зачем, – спросил я.

Тетя Элла собралась с духом.

– В Чайланд. Отдохнуть, – кратко объяснила она. – Без вас.

Вероника с готовностью кивнула. Вероятно, вспомнила прошлые каникулы, проведенные вдвоем с тетей в тесном сыром бунгало, в разгар сезона дождей, а заодно – чем они закончились… после всего пережитого ей пришлось посещать психолога. Словом, было понятно: не позже чем через десять минут она обсудит новости со своим новым парнем. Стоит тетке уехать, и у нас на втором этаже появятся новые жители. Будет офигеть как весело.

Тетя Элла взяла в руки свой любимый фарфоровый чайник. Разлила чай. Было заметно, что ее руки дрожат.

– Вы уж меня простите, дети, – сказала она. – Но мне вдруг всё ужасно надоело. Знаете, как бывает: проснешься утром и решишь кар-ди-наль-но изменить свою жизнь… выйти из зоны комфорта…

Мне показалось, что она повторяет чьи-то чужие слова, в которых и сама не видит никакого смысла. К тому же из зоны комфорта предполагалось вылететь на славном новеньком «боинге» китайской авиакомпании.

Смотреть на это было тоскливо. Я перевел взгляд на телевизионную панель – та показывала городские новости без звука. Кажется, речь шла о драке в метро. Я нахмурился.

Тетя Элла взяла пульт и сделала погромче.

– После футбольного матча, – откуда-то с середины начал ведущий. – Сразу несколько болельщиков оказались в тоннеле на станции «Крестовский остров». Они спрыгнули туда, вероятно, из хулиганских побуждений. Напряжение было оперативно снято с контактного рельса, и движение поездов остановилось. Однако без серьезных травм все равно не обошлось…

На экране показывали запись с камер наблюдения: с десяток парней в зенитовских шарфах бегали по рельсам вдоль платформы, размахивая руками, другие толпились и толкались между колоннами.

– Между тем очевидцы сообщают о необычных явлениях, сопровождавших инцидент на станции, – рассказывал ведущий. – По их словам, отдельные фанаты вели себя абсолютно неадекватно. Футбольные «ультрас» во многих странах отличаются разнузданным поведением, но здесь агрессия выплескивалась на своих же одноклубников, что нетипично для такого рода конфликтов. Некоторые болельщики упоминали о густом черном тумане, в который они якобы попали непосредственно в тоннеле метро, в то время как остальные никакого тумана не видели. Причины подобного затуманенного сознания у футбольных хулиганов еще предстоит выяснить медикам, а с последствиями уже разбирается полиция.

Репортаж кончился. Я выключил звук.

– Страшно, – сказала вдруг тётя. – Я сегодня опять не спала всю ночь. Снились всякие кошмары. Причем одни и те же.

Я вздрогнул. Если кто помнит, в повторяющихся кошмарах прошла немалая часть моего детства. Не хочу опять останавливаться на этом.

– Снилась сестра, – тут тётя Элла повернулась ко мне. – Твоя мама, Сергей. Да, да. Бедная наша Мария. Я видела ее вот как тебя сейчас, как будто на этой же кухне. И она говорила мне: уезжай. Иначе погибнешь… как я.

Я не выдержал ее взгляда и опустил глаза.

– Мне хотелось узнать, что же с нею случилось, – продолжала тетя. – Тогда, давно… одиннадцать лет назад. Никто ведь так и не узнал, куда она исчезла… Так вот, я набралась смелости и спросила. И знаете, что Маша ответила? Она сказала: я совершила ошибку и была наказана. Не делай глупостей, повторила она, уезжай подальше, и как можно скорее. Но самое страшное было не в этом. Как же быть с детьми, спросила я у неё, не могла же я оставить вас в опасности? Но Маша в этом сне сказала: отпусти их. Забудь. У них своя жизнь. И своя смерть… тут она исчезла, а я больше не смогла заснуть… так и промучилась до утра…