— Самбука, — благоговейно прошептал Богалак, когда дракона выволокли из моря, и он, сочась влагой, двинулся к городу. — Но я никогда не видел такой огромной. Как она не разваливается под собственной тяжестью?

— Э, ну… — Бенеш захрустел пальцами. — Она ведь не из дерева или металла, да. То и другое под водой не используешь. Наверное у гиппаров, ну… есть какой-то легкий, прочный материал…

— И они с его помощью решили испортить нам жизнь, — вздохнул один из пращников. — Чтобы им всем лопнуть!

Рядом с первой самбукой появилась вторая, затем из моря вытащили огромное количество гастрафетов — больших станковых луков. Гиппары расставили их в ряд и к городу полетели первые стрелы.

— Ой! — Бенеш испуганно дернулся, когда одна из них просвистела над головой.

— Присядь и не высовывайся! — резко прикрикнул на него Богалак. — Все равно от тебя толку мало, пока ближний бой не начался.

Ученик мага спешно укрылся позади зубца.

— Ха-ха, вовремя мы явились, клянусь яйцами всех моих прапрадедов! — раздался хорошо знакомый голос. — Я гляжу, вы тут без нас заскучали!

Для гнома людская кольчуга оказалась слишком длинной, свисала ниже колен, но движений не сковывала. Он подмигнул сотнику и занял место рядом с Оленом. Сердце у того радостно забилось при виде Саттии, также облаченной в кольчугу, но почему-то не надевшей шлема.

— Тяжелый он и неудобный, — сказала девушка в ответ на вопросительный взгляд. — Лишь стрелять помешает.

Воинство гиппаров выстроилось рядами, из воды появились носильщики с очень длинными и гибкими лестницами. На мгновение все замерло, а потом из моря донесся басистый рев. Земля вздрогнула, многие тысячи ракообразных тварей двинулись вперед. Натянулись веревки, поползли к городу бурав и самбуки. Гастрафеты начали стрелять чаще.

— Ничего себе! — заметил Олен, когда длинная и очень толстая стрела выщербила зубец стены и отлетела в сторону. — Не пора ли ответить?

— Это уж не нам с тобой решать, — мрачно отозвался Богалак.

Зажигательные стрелы с башен полетели, когда до наступающих осталось около двух сотен шагов. Но против укутанных толстым слоем водорослей осадных машин они оказались бесполезны. Огонь гас, не успев разгореться, а бурав и самбуки преодолевали локоть за локтем.

— Стрелять по тем, что с лестницами! — передали от зубца к зубцу приказ, и Саттия взялась за лук. Первая ее стрела отскочила от нагрудника большого серого рака, но вторая попала ему в голову, заставив рухнуть на бегу.

— Ага, корни и листья! — воскликнула девушка, вновь натягивая тетиву. — Мало вам, да? Еще получите…

— А мы добавим, — сказал Нестун, а его товарищ принялся заправлять в пращу первый камень.

Округлые голыши были для защищенных чешуей гиппаров страшнее, чем острые стрелы. Те вонзались лишь в голову, да и то не всегда. А камни наносили сильные удары, при удаче сбивали с ног или ломали многочисленные ходовые конечности уроженцев морского дна. Но, несмотря на потери, штурмующие шли вперед, гастрафеты продолжали стрелять через их головы.

— Палки готовить! — донесся крик десятника, и только тут Олен заметил, что под зубцом, рядом с горкой камней, лежат несколько длинных и толстых шестов, предназначенных, чтобы отталкивать лестницы.

Одним из них вооружился Богалак, другой схватил Гундихар, и мгновением позже снизу донесся мелодичный свист. Лестница вылетела из-за стены, будто атакующая змея, шлепнулась на камень и… пустила отростки. Впилась белесыми, похожими на щупальца корнями в камень и принялась врастать в него.

— Такое не оттолкнешь! — рявкнул гном.

— Да уж! — Олен подскочил, рубанул по отросткам. Ледяной клинок перерезал их легко, брызнул сок и лестница сорвалась, полетела вниз. Но рядом появилась еще одна, а потом третья зацепилась усиками за парапет. Бенеш вскочил, взмахнул рукой, крикнул что-то. Живые плети на расстоянии в полсотни локтей от него мгновенно почернели. Налетел ветер, развеял их в пыль.

Но порадоваться ученик мага не успел. Стрела гастрафета ударила его в грудь и сбила с ног. Прозвучал сдавленный вопль, лязгнула кольчуга, а затылок шлема звонко клацнул о камни.

— Эй, Бенеш, живой? — Олен бросился к другу.

— Да… — просипел тот, открывая глаза. — Только болит в груди…

— Ничего, пара сломанных ребер еще никому не помешала! Срастутся! — пропыхтел гном, зазубренным тесаком остервенело рубя побеги очередной лестницы. Стоял звон, точно в кузне, в стороны летела каменная крошка.

Саттия стреляла почти отвесно, сбивая лезущих гиппаров, пращники метали камни. Вопил что-то десятник, от башни доносился злой голос сотника, снизу долетал протяжный свист морских тварей.

Севернее, где к городу подошла одна из самбук, в нее начали швырять горящие факелы. Водоросли кое-где задымились, но и только. А голова «дракона» поднялась над стеной, в ее передней части открылись воротца, из них в защитников Терсалима полетели стрелы.

Но и в других местах атакующие не теряли времени, ретиво взбирались по лестницам.

— Ах ты! — Гундихар отскочил, когда над парапетом поднялась уродливая голова, могучие лапы обрушили вниз громадный топор.

Саттия выпустила стрелу, та вонзилась гиппару в выпученный глаз. Воин моря испустил пронзительный писк и сорвался, но на его месте появился второй. Ткнул копьем в сторону лучницы. Олен поспешно вскочил, загородил собой Бенеша, тот слабо застонал. Рендалл отбил нацеленный в грудь удар, сам полоснул по боку чудовища. Чешуя лопнула, брызнула кровь, обнажилась розовая, блестящая плоть. Тяжелое тело рухнуло, задергались похожие на паучьи ноги, щупальца на руках заскребли по камню.

Мелькнула мысль о том, что убив, он попадет на жаркую равнину, но додумать ее до конца не успел. На стене как-то быстро оказалось сразу множество гиппаров, и закипел бой.

Большие раки один за другим забирались наверх. Гундихар отбивался с трудом, лупил по панцирям, рядом орудовала тонким клинком Саттия. Пращники бестолково махали короткими мечами, больше мешая соратникам. Богалак и Олен сражались рядом, и раки старались не лезть под удары ледяного клинка. Отскакивали в стороны с такой поспешностью, что едва не сбивали с ног своих же.

В один момент, когда Нестуна разрубили надвое, а гном пропал в круговерти схватки, Олен подумал, что им не выстоять. Ощутил, как огненная ярость туманит разум, и не стал ей сопротивляться. С хриплым криком прыгнул навстречу гиппарам, одному снес голову, другому прорезал нагрудник прямым ударом. Услышал полный тревоги вскрик девушки. Присел, пропуская над собой топор, и стремительным выпадом поразил громадного рака в шею.

Остальные попятились. Сбоку выскочил ревущий Гундихар. Его цеп обрушился на одного из врагов с такой мощью, что брызнули чешуйки. Гном завопил что-то торжественное и гиппары, словно испугавшись, обратились в бегство. Когда последний исчез за парапетом, побеги лестниц начали сами выковыриваться из камня.

— Чего это они, клянусь Селитой? — спросил Олен, понимая, что руки и ноги дрожат от усталости, а спина и лицо мокрые от пота. — Нас испугались?

— Вряд ли, — хмыкнул Богалак, показывая в сторону ворот. — Скорее всего, их вот это не порадовало!

Там у стены парализованной черепахой замер бурав. Над ним поднимался черный дым, вокруг лежали искореженные, покрытые сажей тела гиппаров. Рядом находилась и самбука — поваленная набок, наполовину развалившаяся, с торчащими «ребрами» балок и вывернутой «шеей».

— Смолой угостили, — кивнул Олен. — Не одна бочка понадобилась, наверное… самбуку — крюками завалили.

— Неужели отбились? — спросил Бенеш, с усилием поднимаясь. — Как-то даже не верится.

— А у меня стрелы кончились, — сказала Саттия, поправляя волосы на лбу. — Если опять полезут, что делать будем?

— Сражаться, мессана, а как же иначе, — Харгаст опустился на колени возле Нестуна, в глазах его блеснули слезы. — Эх, не уберегся ты, друг. Надеюсь, Адерг примет тебя с милостью.

По всей стене люди перевязывали раненых, скидывали вниз трупы врагов. Сотники и десятники перечитывали, сколько у них осталось воинов.