— Понятно, — кивнула Саттия, учуявшая запах перегара. — А как станет ясно, что мы не злодеи?

— А я вам выдам разрешение! — гордо заявил широкоплечий. — И запечатаю печатью! Такое нигде нельзя получить, только на заставе!

Дверь дома открылась, из нее выглянул еще один стражник, бледный и опухший, как страдающее водянкой привидение. Солнечные лучи упали ему на лицо, похмельный вояка издал стон и исчез из виду.

— Так, обождите немного, — широкоплечий не обратил на явление приятеля внимания. Он торопливо убежал в башню, а вернулся со свитком пергамента, футляром для перьев и медной чернильницей с крышечкой. — Так, сколько вас… четыре всадника на лошадях… нет, три на лошадях, один на муле… и один кот…

— А кота точно надо записывать? — поинтересовался Олен, с трудом удерживаясь от смеха.

Рыжий, понимая, что речь идет о нем, издал протяжный мяв, подошел к стражнику и принялся тереться о его ноги.

— Конечно! — убежденно проговорил широкоплечий, нагибаясь, чтобы почесать оцилану за ухом. — Положено записывать всех! Чтобы было ясно, что это не какой-нибудь разбойный или незаконный кот! Так, — он вытащил из кармана халата круглую коробочку, извлек из нее печать. Долго дышал и только затем приложил к пергаменту, — вот теперь все, имеете право находиться в империи! С вас — динар!

— Слушай, братан, с деньгами сложно… — задушевно проговорил гном.

— Ничего, можно заплатить в тердумейских солидах, — кивнул стражник. — Бесплатно я вас пустить не могу. Это же получится незаконно! — и простецкое лицо отразило величайшее горе.

— А если в безарионских цехинах? — в голосе Саттии прозвучало презрение.

— И это возьмем. Один цехин — не больше и не меньше, — широкоплечий поймал монетку в воздухе. — Ох, спасибо, мессана! Счастливой вам дороги! Только будьте осторожны — по слухам, на южной границе неспокойно…

— Что там такое? — собравшийся пришпорить коня Олен замер.

— Орки из степи лезут. Что-то у них там творится непонятное. Да и в самом Терсалиме, говорят, странные вещи происходят… Вот недавно купец на север проезжал, так он…

— Нам некогда слушать байки! — Саттия нахмурилась.

— И то правда. Торопимся, — Олен забрал пергамент. — Бывай здоров.

— Ага, и вы тоже, — кивнул широкоплечий.

Разрешение на въезд оказалось написано ровным, красивым почерком. Количество въезжающих стражник приписал внизу жуткими корявыми каракулями, и тут же поставил печать — оттиск полумесяца, окруженного кружком из звезд. Звезды напомнили Олену кляксы.

«Благоухающий» перегаром стражник исчез из виду, скрылись за горизонтом башенки с воротами. Потянулась степь, гладкая, как стол, и совершенно пустая. На стук копыт из норок выскакивали суслики, с опаской поглядывали на всадников, а затем вновь прятались.

— Орки зашевелились, — проговорил Бенеш задумчиво. — Неужели они могут забраться так далеко к северу?

— Ха! Сорок лет назад степняки дошли до Дейна! — сказал Гундихар. — Для их конницы сотня-другая миль — не расстояние!

До первого городка доехали к вечеру, а дальше селения начали попадаться одно за другим, большие и маленькие, но одинаково покрытые кирпичной пылью. Голопузые дети бежали за всадниками, кричали что-то, размахивали руками. Работающие на прорезанных оросительными канавами полях селяне отрывались от дела, чтобы посмотреть на чужаков. Гостей угощали печеными в листьях колбасками, кашей из кукурузы, тонкими сдобными лепешками и виноградом.

Через несколько дней выбрались на широкую дорогу, соединяющую Терсалим с Бегендером. Вклинились между двумя караванами, окунулись в облако пыли, запахов конского пота и навоза.

Тракт жил бурной, несколько вонючей жизнью. Громыхали большие телеги с высокими колесами и бортами, ругались возчики. Ржали лошади, сердито ревели мулы и ослы. Скакали всадники, по обочинам брели пешие странники. И все дружно шарахались в стороны, когда мимо проносился отряд императорских стражников, в черных туниках поверх кольчуг, с саблями у пояса и арканами у седла.

Разрешение на въезд у Олена с друзьями потребовали в первый же день, когда глаз одного из воинов заметил людей, одетых не по-местному. Вид украшенного каракулями куска пергамента породил на лицах стражников гримасу разочарования. Помянув толстое брюхо Азевра, они пришпорили лошадей и умчались на запад.

Наступила осень, но здесь, далеко на юге, ее приход остался незамеченным. Листья на растущих вдоль дороги корявых карагачах и не подумали желтеть, а солнце — умерять жар.

В тот день, когда впереди показался Теграт, напоминающий исполинскую канаву с желто-коричневой водой, по тракту расползлись слухи о том, что началась война. Давясь словами, возчики, купцы и бродячие мастеровые пересказывали друг-другу, что полчища орков из Западной степи вторглись в пределы Лузиании, и что с севера в ее земли вошли таристеры Харугота из Лексгольма и он сам во главе Чернокрылых.

— Я совсем не удивлен, — проговорил Олен, услышав новость. — Помню, еще в замке он говорил что-то о какой-то великой цели, к которой стремится. И вот первый шаг к ней.

— И что за цель? Завоевать весь мир? — нахмурилась Саттия, убирая со лба выбившиеся из челки волосы. — Это никому не под силу! Даже Восставший Маг не справился, хотя могуществом почти сравнялся с богами…

— Не знаю, как насчет мира, а землю Лузиании он, считай, захватил, — вмешался Гундихар. — Нападения с двух сторон никому не выдержать! А империя, хоть я является союзником Лузиании, не рискнет вмешаться в войну. Решит, как обычно, отсидеться в стороне…

Несколько дней ехали вдоль берега Теграта, сначала на запад, а затем — на юг. Река, начинающаяся по преданию в логове Безымянного, текла величаво, мутные волны лениво перекатывались по поверхности. Казалось, что в русле плещется не вода, а густой напиток из смолы дерева нол.

В шестой день первого осеннего месяца, именуемого в землях людей солнцеедом, показался Терсалим. Из-за горизонта выдвинулись башни, а за ними — и городская стена, сложенная из тех же кирпичей, что и дома селян. При виде столицы Серебряной империи Рыжий, до сего момента ведший себя спокойно, замяукал, выражая беспокойство, а хвост его нервно задергался.

— Чего это с ним? — удивился Олен.

— Кажется, это… город ему не нравится, да, — заметил Бенеш, — и он не хочет туда идти…

— Мяу, — подтвердил оцилан.

— Я думаю, что внутри мы обойдемся без тебя, — проговорила Саттия. — Беги, только не потеряйся!

Рыжий моргнул и, сбежав с дороги, исчез в густых зарослях кукурузы. Закачались, отмечая его путь, увенчанные зрелыми початками стебли.

— Скорее у меня голова отвалится, чем этот зверь потеряется, — заметил Олен. — Похоже, мы приехали…

Они пристроились в хвост громадной очереди, упиравшейся в ворота Терсалима. Простоять на знойном солнце пришлось несколько часов. К тому моменту, когда путешественники вошли в тень от надвратной башни, они готовы были нырнуть в Теграт, чтобы охладиться.

Толстый стражник с полумесяцем на высоком шлеме и с саблей на поясе внимательно изучил полученный на границе пергамент. Получил украшенную тем же символом золотую монету и отступил в сторону, освобождая проход. Странники проехали в город. Проплыли мимо чудовищно огромные, покрытые пылью створки, осталась позади стена.

— Куда теперь? — поинтересовался Гундихар, ногой отпихивая нищего, бормочущего что-то о собственной немощи и восьми скорбных умом детках. — А ну отстань, гнида лысая!

Нищий обиделся и ответил такой тирадой, что гном выучил глаза и восхищенно цокнул языком.

— След ведет вон туда, — ученик мага показал на уходящую влево улочку, скорее даже узкий проулок.

— Тогда чего мы ждем? — и Саттия пришпорила Чайку.

Несмотря на то, что между домами царила тень, тут было так же жарко, как и на солнце. Воздух казался густым и тяжелым из-за обилия запахов — пота, овечьей шерсти, кожи и кислого молока. Окна закрывали тяжелые занавеси, дети и собаки путались под ногами у лошадей. У лишенных вывесок лавок кричали зазывалы, их голоса звучали монотонно и пронзительно. Из-под копыт поднималась пыль, жужжали мухи, черные, маленькие и кусачие.