Всадники Аккатуна старались не светиться. Основная их часть шла к воротам по предгорьям. А тысяча, посланная для укрепления отряда Каштарити, держалась в стороне от селений.
У крепости, построенной на воротах, повстанцы использовали ту же тактику, что и у Рхагара. Они захватили стоящее рядом крупное селение, убили старейшину, разграбили склады торговцев и раздали их запасы бедноте. Узнав, что бандитов не наберется и полтысячи, командир крепости выдвинул вперед девятьсот пехотинцев. Каштарити отвел отряд за поселение в долину и выстроил его в защитный порядок между двух рощ.
Увидев, что повстанцы готовы принять самоубийственный для них бой, ассирийцы построились в коробку и двинулись на врага. Их план был прост: подойти на пятьсот шагов и сделать несколько залпов из луков. Этого должно было хватить, чтобы выбить половину вражеских воинов и рассеять остальных.
Когда прикрытой щитами коробке до нестройных рядов повстанцев оставалось чуть больше тысячи шагов, на них с двух сторон с тыла из-за деревьев обрушились тысячи неизвестно откуда появившихся всадников. Атака была такой неожиданной, что задние ряды лучников не успели обернуться и дать хотя бы один залп. Щитоносцы находились в передних рядах, оставив задние без прикрытия. Это сделало лучников легкой добычей для всадников, которые расстреляли их с близкого расстояния, а потом, достав мечи и топоры, принялись вместе с подошедшими воинами Каштарити, добивать остатки пехоты.
В этом коротком, но кровавом сражении погиб командир крепости и почти весь его отряд. Теперь предстояло взять саму крепость, в которой еще оставалась сотня воинов. Ее можно было и не штурмовать. Оставить для осады человек триста и ждать, пока изможденный голодом и жаждой гарнизон сам не откроет ворота. Но, по словам местных, в крепости находился приличный арсенал, который был нужен для постоянно растущего отряда Каштарити.
Собрав трофеи и отпраздновав победу, Аккатун приступил к осаде. Он великодушно предложил защитникам сдаться. Когда те отказались, он соорудил крытый таран и на третий день, разбив ворота, ворвался в крепость.
К этому времени весть о восстании Каштарити, его победах и тысячах таинственных всадников, поддерживающих его отряд, разлетелась по северным землям Мидии. Жаждущие славы и мести ассирийцам юноши и мужчины начали приходить к нему небольшими группами и поодиночке. Через пару месяцев отряд повстанцев разросся до армии в несколько тысяч и стал представлять из себя серьезную военную силу. Настало время идти на юг на Экбатану, столицу мидийских племен. Там при поддержке гарнизона в три тысячи воинов правил ассирийский верховный наместник.
Получив первые известия о восстании на севере, наместник поначалу хотел отправить туда воинов, чтобы они навели порядок и раз и навсегда покончили с назойливыми повстанцами. Но вскоре до него стали доходить слухи о крупном отряде киммерийских всадников. Некоторые сбежавшие из тех районов землевладельцы говорили о пяти, некоторые – о десяти тысячах. Он уже знал, что киммерийцы двигались на восток по югу Урарту и через Манну. Об этом сообщали вездесущие торговцы. Ассириец наделся, что всадники идут на восток по каким-то своим делам, пройдутся по северу, пограбят и пойдут дальше.
О том, что киммерийцы представляют из себя серьезную силу, наместник был осведомлен из депеш, приходящих из столицы Ассирии. Кочевники уже больше года бесчинствовали во Фригии и совершали жестокие набеги на Лидию и приморские греческие колонии. Их появление здесь в таком количестве не сулило ничего хорошего. В Эктабане хватало сил, чтобы при поддержке вождей племен держать мидийскую чернь в повиновении. Ее гарнизон мог успешно подавить стихийные восстания, периодически вспыхивавшие на периферии, и не раз это делал. Но к сражению с тысячами свирепых конных лучников он был абсолютно не готов. Поэтому, когда в столицу пришли вести, что повстанцы заняли Каспийские ворота, весь север и теперь идут на юг, наместник благоразумно выдвинулся со своим гарнизоном на восток в Ассирию, предварительно забрав из сокровищницы и храмов все самое ценное.
Оставив своих воинов в одной из ассирийских крепостей, он двинулся в ближайший крупный город Араппху, центр восточных земель Ассирии. Наместник надеялся получить там войска и вернуть контроль над Мидией, но его ждали плохие новости. Царь увяз в конфликте с Урарту и Фригией. К тому же несколько раз обманутые киммерийцы разорвали союз и сами совершали набеги на северные земли. Видя, что Ассирия воюет на два фронта и растянула свои войска, начали бунтовать сирийцы и палестинцы. Бунт назревал и в вассальных Вавилонии и Эламе. Войск для того, чтобы вернуть Мидию, не было. Удрученный услышанным наместник отправился дальше в Ниневию, чтобы поведать царю грустные новости из восточных земель.
Тем временем Каштарити без боя вошел в Эктабану – столицу мидийских племен. Он собрал совет вождей. Те, кто приехал к нему преклонить колено, сохранили свое положение. В те племена, которые отказались это сделать, наведались киммерийские всадники. Вскоре все территории Мидии были под контролем.
Поддержанное киммерийцами восстание Каштарити против Ассирии завершилось победой. Эта победа положила начало восхождению Мидии и превращению ее в мощное региональное государство.
Вождь повстанцев Каштарити был смелым и отважным воином, но понимал, что ничего не смыслит в управлении страной, поэтому предложил лояльным вождям выбрать первого правителя объединенной Мидии. Им стал судья по имени Дейок, специализировавшийся в разрешении гражданских споров и известный своей справедливостью и неподкупностью. Именно он войдет в историю как основатель в середине VII века до н. э. первого независимого от Ассирии централизованного Мидийского государства и родоначальник династии мидийских царей.
Пока Дейок занимался государственным строительством и присоединял периферийные племена, его сын Фараорт предложил киммерийским всадникам пойти в поход на юг. Быстро растущему царству требовались большие объемы продовольствия, которое на сухих землях Иранского плато получить было невозможно. На юге лежал покоренный и разрушенный Ассирией Элам с плодородными долинами, дававшими богатые урожаи пшеницы и ячменя, которые почти полностью выгребались ассирийцами. Эламиты несколько раз пытались поднять восстания, но были жестоко подавлены. Сын царя считал, что если им немного помочь, то власть ассирийцев можно свергнуть, а территории Элама присоединить к Мидии.
Выслушав предложение, Аккатун согласился присоединиться к походу на юг. Именно там находилась следующая веха его пути, отмеченная предназначением. Но вождь киммерийцев вначале предложил покорить персидские племена, обитавшие в сухих степях к востоку от Элама, чтобы избежать их набегов.
Южный поход Фараорта и киммерийских всадников был удачным. Разрозненные персидские царьки не могли оказать сопротивления тысячам конных лучников и поклялись в верности мидийскому царю. В течение года малой кровью земли персидских племен были присоединены к Мидии. Войско сына царя, пополнившись новыми воинами, жаждавшими славы и добычи, двинулось на разоренный ассирийцами Элам и без усилий захватило его.
После успешного похода Фараорт предложил киммерийцам вернуться в столицу и стать частью мидийского войска. Предводитель всадников отказался. Он заявил, что судьба киммерийцев лежит этих землях. В знак признания заслуг перед Мидией Аккатун получил сан наместника в Персии и Эламе и остался со своей малой ордой обустраивать новые владения. Он взял в жены дочь Кира I из династии Ахеменидов, предводителя самого сильного персидского племени Пасаргады, и заложил строительство одноименного города, который станет центром этой части провинции. Сам же перебрался в древний Аншан47, в котором правил Кир I.
Аккатун понимал, что в этих землях лежало его великое предназначение, начертанное ему пентаграммой, но о его реальном смысле он так и не узнал.
