«Орианн, как ты этого раньше не замечала? Как?!»

Солнце пекло, проклятый шарф физически душил. Я отбросила конец ткани за спину, чтобы было не так тяжело дышать, но страшно хотелось сорвать его целиком, скомкать и бросить на траву. Однако это был мой единственный приличный шарф, который универсально сочетался с большинством платьев из гардероба.

«Вещь здесь ни при чем. Вещи надо беречь».

– Вселенная, Морис, о чем ты говоришь?! За дом платит государство, которое дает дотации на Ланса и Лотта. Уж прости, но детей носила, рожала и воспитывала я! На Эльтоне я училась на архитектора, но ты заставил меня бросить колледж, это было твоим условием. На Цварге же все, чему я успела научиться до родов, – это школа для истинных леди-цваргинь. Воспитание, этикет и прочая ерунда, которая мне вообще никогда не была бы нужна, живи я на другой планете. Местное гражданство?! А я просила о нем?

Краска стала заливать не только щеки, но и шею, лоб и уши Мориса. Еще немного, и впору было бы опасаться, что у него начнется сердечный приступ, вот только у цваргов не бывает проблем с сердцем.

– И это твоя благодарность?! – свистящим злым шепотом выплюнул он, обогнул капот флаера и подошел так близко, что теперь нависал надо мной. В процессе ругани единственная пуговица на пиджаке от-кутюр оторвалась и потерялась где-то в траве, но он не заметил этого. – Вот же ты дря-я-янь… Я тебе целый мир подарил! Я увез тебя с вшивой занюханной помойки! Ты была отбросом общества, а я сделал из тебя принцессу!

Я отшатнулась: конечно, Морис никогда не скрывал нелюбовь к смескам, но за десять лет брака он, наоборот, всячески показывал, что считает меня именно цваргиней.

– Я никогда не была отбросом, – пробормотала я шо-кированно.

– Ты была этой мерзкой эльтонийкой! Какие у тебя были возможности на родине? Всем известно, что из эльтониек получаются отборные шлюхи, но, видимо, и тут мне попалась бракованная. Да ты бы с голоду умерла, если бы не я, кошелка неблагодарная!

Тело буквально парализовало, когда Морис упомянул постель. Секса между нами не было уже несколько лет – то немногое, в чем он так и не смог перекроить меня, однажды придя домой весь в духах и помаде любовницы. Я растила детей, исполняла обязанности хорошей жены во всем, что не касалось интима, и… мечтала о разводе.

Лицо мужа исказилось от гнева, ноздри расширились, делая лицо непривлекательным, а ладони сжались в кулаки. Мощный хвост Мориса с острым шипом вспорол дерн.

Если честно, то я хотела, чтобы он меня ударил.

Если бы ударил, это можно было отнести к жестокому обращению и добиться расторжения брака. Если бы он прошелся бета-колебаниями, то можно было бы просканировать мой мозг в клинике и зафиксировать давление в ментальном плане. Я узнавала. Если бы он сделал то или другое, это развязало бы мне руки.

Но Морис прекрасно справлялся одними словами.

– Ориелла, очнись от своих влажных фантазий и посмотри на себя! Ты была жалкой, а со мной стала официально чистокровной цваргиней, которая сидит дома и ничего не делает, да еще и чем-то недовольна. Да ты ноги должна мне целовать, а не выставлять олухом перед менеджером банка!

– Я хочу развод.

Не знаю, как я отважилась это произнести. Просто вырвалось само собой.

Он картинно рассмеялся.

– Вселенная, что за чушь ты несешь?! На Цварге не существует разводов.

– Они не предаются огласке из-за плохой демографической ситуации на планете, но они существуют, – возразила я. – Если пара выполнила долг перед расой и завела детей. У нас их двое, а следовательно, если ты подпишешь бумаги, то развод одобрят.

– Где же ты этой чуши набралась, мышка-глупышка? – Он все еще посмеивался, но улыбка на его лице выглядела насквозь фальшивой. – Ты же это не серьезно, Ориелла? Это совершенно не смешная шутка.

Супруг заглянул мне в глаза, пытаясь понять, насколько основательна я в намерениях.

– Я ходила к адвокату.

– И кем же ты будешь, если получишь развод? – насмешливо уточнил Морис.

– Архитектором… У меня неоконченное образование, но думаю, меня бы могли взять стажером-помощником в крупную межгалактическую фирму. Я действительно не понимаю, почему мы живем вместе. Это не тот брак, которого я хотела, да и наверняка не тот, которого хотел ты. Он меня душит. Отпусти, пожалуйста.

Я осеклась, поняв, что ошибочно приняла тихое клокочущее бешенство мужа за насмешку.

– Не понимаю, чем ты недовольна. Ты хотя бы осознаешь, что послезавтра восьмой день рождения наших детей?! – прорычал Морис.

– Мам, пап, что случилось? Вы же не ссоритесь опять?

Калитка скрипнула, и на пороге появились похожие друг на друга, как две молекулы, Ланс и Лотт. За нашим спором мы и не заметили, что мальчишки вернулись из школы. Личики детей с плохо скрытым подозрением уставились на нас. На их головах месяц назад только-только проклюнулись резонаторы, и, хотя еще пройдут годы, прежде чем Ланс и Лотт научатся в полной мере считывать эмоции существ из воздуха, ближайший день рождения должен стать для них особенным.

«Хорошие родители никогда не ссорятся перед детьми».

Я судорожно пыталась подобрать правильные слова, но Морис меня опередил:

– Мы и не ссоримся, дети. Просто выбираем имя.

– Имя? О, это для щенка, да? Вы подарите нам щенка на день рождения?!

Муж снисходительно улыбнулся:

– Нет, мы выбираем имя для будущей принцессы Мэрриш. Ваша мама заскучала, сидя в четырех стенах, вы же теперь и вовсе ходите в школу. Вы же хотите сестричку?

– Да-а-а, – немного вяло отозвались мальчишки. Очевидно, щенка они хотели больше, но тут Ланс ткнул под ребра Лотта, и тот поспешно закивал: – Да-да, конечно, пап, мы очень хотим сестру!

Сердце ухнуло куда-то в пятки. Я уставилась на Мориса, не веря своим ушам. Сестричку? Что?! Еще один ребенок?

Первые роды прошли с колоссальными осложнениями, и больше полугода я приходила в себя, одновременно вставая по ночам к близнецам, кормя их, меняя подгузники… Муж пропадал на работе и совсем не помогал с детьми. Моей матери в визе на Цварг отказали, а просить помощи у родни Мориса запретил сам супруг, сказав, что таким образом я его унижаю. Что он, не способен заработать на помощницу по дому? По факту, когда я просила помочь с уборкой дома, готовкой или малышами, Морис всегда был занят, а помощница существовала лишь на словах. Более того, каким-то образом Морис всегда поворачивал наши разговоры так, что я начинала чувствовать себя виноватой: он работает с утра до вечера, а я не могу проследить за детьми и всего лишь прибраться-приготовить. Из-за прихоти супруга в покупке поместья я восемь лет была и уборщицей, и поваром, и садовником и делала то, что, по идее, должен делать целый штат прислуги, которого у нас не было. Я выматывалась, а еще заботилась о детях…

Я бесконечно устала и меньше всего на свете хотела еще одного ребенка. Вселенная! Да мне была противна даже мысль о том, что Морис будет до меня дотрагиваться после череды любовниц, которые у него были!

Я всегда думала, что то одеревенение в интимном плане, которое напало на меня после родов, – это следствие действия каких-то высших сил, потому что даже они понимали, что мне не нужен еще один ребенок. Я просто не справлюсь. Ко всему, на Цварге законом запрещены контрацептивы. Чтоб эти чиновнишки, которые к цваргиням как к скоту относятся, в гробу перевернулись!

«Нет. Не хочу!»

– Ты не посмеешь, – проговорила я одними губами.

– Дети укрепляют брак. Дорогая, ты просто бесишься оттого, что скучаешь, – уверенным тоном сказал Морис. – Я навещу тебя в спальне сегодня вечером.

Себастьян Касс

– И вот, представляете, я открыла дверцу, и вещи выпали на меня всем скопом.

Джун рассмеялась веселым, звонким, словно колокольчик, смехом.

Себастьян Касс смотрел на девушку с легкой полуулыбкой. Его родители – знаменитые на всю Юнисию Север и Вивьен Касс – не понимали, зачем сын в который раз возвращается на историческую родину и пытается найти себе невесту-цваргиню. Себастьян и сам толком не мог объяснить, что именно его тянуло на Цварг, ведь на Юнисию постоянно прибывали студенты из самых разных уголков Федерации.