— Молодец, схватываешь на лету, — похвалил я преданного соратника. Одной головной болью меньше. Теперь черед Наэмы, ее тоже следует как можно быстрее нацелить на выполнение ответственной миссии.

Я перевел взгляд на экран, где в отдельном окне светилось обманчиво девичье личико. Сейчас оно было донельзя серьезным и сосредоточенным, без тени привычных насмешек и веселья. Глаза цепко следили за каждым моим жестом, руки порхали над пультом управления, готовые в любой момент скорректировать курс «Черной пантеры». Что ж, не будем тянуть кота за хвост, время не ждет.

— Слушай меня внимательно, Наэма… Твоя задача — на максимальной скорости и при полном радиомолчании увести крейсер вот к этой заброшенной добывающей станции. Видишь, я указываю точку на карте? Это неприметный с виду промышленный модуль, судя по данным разведки — давно покинутый и частично разрушенный. На нем располагался когда-то крупный рудно-обогатительный комбинат, но сейчас все пусто и безлюдно. Самое то, чтобы затаиться и спрятать «Черную пантеру».

Мой палец ткнулся прямиком в крохотную отметку на тактической голограмме, парящей посреди рубки. Небольшой искусственный астероид, облепленный хаотичным нагромождением металлоконструкций. Проржавевшие переходы, обрушенные цеха, покосившиеся антенны — идеальное место, чтобы раствориться для сканеров и радаров противника.

— Здесь имеются достаточно просторные пирсы и причальные доки, где ты сможешь укрыть свой корабль, — продолжал я давать инструкции своей помощнице. — Ориентируйся на северную часть станции, почти полностью скрытую обломками. Место максимально безопасное, трудносканируемое, «янки», увлеченные погоней, вряд ли сунутся проверять эти руины. Главное — будь тише воды, ниже травы. Никаких активных излучений, никаких попыток связи. Сиди так до особого сигнала, поняла?

Наэма в ответ лишь молча кивнула, показывая, что приказ ясен и принят к исполнению. Однако в ее прищуренных глазах явственно читались тревога и сомнение. Да, моя верная соратница была слишком проницательной, чтобы не заподозрить в действиях командира явный подвох. Или даже намеренное самопожертвование, прикрытое маской хитроумного плана.

— Это все конечно хорошо, — медленно произнесла Наэма после небольшой паузы. Голос ее прозвучал негромко, но в нем сквозили стальные нотки. — Но есть ли объективный смысл во всех этих сложных маневрах? Нас и так осталось слишком мало, чтобы оказывать достойное сопротивление врагу. А теперь вы предлагаете разделиться, рассредоточиться по разным углам? Не кажется ли вам, господин контр-адмирал, что поодиночке нас перебьют еще быстрее? По частям, не торопясь, смакуя каждый жалкий кораблик?

Глаза девушки пронизывали меня насквозь, словно пытаясь проникнуть в самые тайные и темные закоулки души.

— А еще я, прекрасно знаю твою страсть к самопожертвованию, Александр Иванович. Твою дурную привычку взваливать все на свои плечи, лезть на рожон, рискуя собой ради других. Скажи честно — вот сейчас, отдавая нам эти странные приказы, ты ведь не пытаешься в очередной раз спасти наши жизни, пожертвовав собственной, да, шеф?

В голосе девушки зазвенел неприкрытый гнев вперемешку с едва сдерживаемыми слезами. Эмоции хлестали через край, грозя вот-вот прорвать ненадежную плотину военной дисциплины.

— Шеф, я предупреждаю вас, и можете считать это моим последним словом, — голос Наэмы звенел от ярости и сдерживаемых слез. — Если вы просто пытаетесь увести врага за собой, позволив нам с Якимом отсидеться в безопасности и тем самым спастись, то глубоко заблуждаетесь. Я клянусь собственной жизнью — если увижу, как на открытом пространстве гибнет 27-я «линейная», без раздумий выйду из укрытия и брошусь в бой. Лучше погибну вместе со всеми, чем стану безучастно наблюдать за уничтожением своих боевых товарищей, трусливо спрятавшись в какой-то дыре. Так и знайте.

Мне на мгновение стало трудно дышать от нахлынувших чувств. Преданность и самоотверженность этой девушки не переставали изумлять и трогать до глубины души. Чертовка, кажется, вознамерилась меня прикончить своей искренностью и бесстрашием! Так ведь и до слез недалеко, а расклеиваться сейчас никак нельзя. Впрочем, Яким не дал мне как следует погрузиться в лирические переживания, рявкнув:

— Я сделаю то же самое, слышишь, Иваныч! — хмуро пробасил полковник, нахохлившись еще больше. — Не желаю я жить потом с клеймом труса и предателя, что бросил своего командира и друга в беде. Так что даже не рассчитывай — если что, рвану следом за Наэмой и плевать на все приказы. Пусть лучше грохнут, но зато совесть будет чиста.

Мои верные соратники, как всегда, были непреклонны в своем стремлении разделить мою судьбу, даже если речь шла о верной гибели.

— Успокойтесь вы оба, балбесы, — пробурчал я с напускной строгостью, стараясь не выдать обуревающие меня эмоции. Хотя, чего уж там — услышать такое из уст ближайших друзей было чертовски приятно. Значит, не зря прожита жизнь, не зря носишь погоны русского офицера. — Можете считать меня кем угодно, но повторяю в последний раз для особо упрямых — я не собираюсь бессмысленно умирать. По крайней мере, не сегодня и не в ближайшем обозримом будущем. У нас еще куча дел впереди, разве не так?

Яким тут же смущенно крякнул, до него начал доходить скрытый посыл командирских слов. Наэма промолчала, но и по ее лицу было заметно, что слова обещаний «не умирать» малость погасили боевой пыл. Ну вот и славно, а то развели тут драму на пустом месте!

— Согласен, — принялся рассуждать Наливайко, стремясь поскорее замять неловкий момент. — Крейсер «Одинокий» и впрямь обладает высочайшими ходовыми качествами. Да и вооружен так, что обзавидуешься. Твой флагман, при умелом управлении, запросто сумеет оторваться от любой погони. Так что лично тебе, Александр Иванович, серьезная опасность вряд ли грозит. Конечно, жаль будет терять остальные корабли дивизии, но тут уж ничего не поделать. Война, как говорится, войной, а выживать как-то надо…

Теперь настал мой черед негодующе раздувать ноздри. Это что еще за поворот, позвольте спросить? Ну знаете ли, господа хорошие, это уже ни в какие ворота…

— Вы меня поражаете до глубины души, дорогие соратники, — процедил я сквозь зубы, мрачнея на глазах. В голосе откровенно зазвенел металл. — Сперва обвиняете меня в идиотском самопожертвовании, а теперь, стоило лишь заикнуться о спасении, сразу причисляете к конченым негодяям, способным бросить свои корабли, обрекая ихз на верную смерть а себя на бесчестие⁈Где, спрашивается, логика?

— Да ты чего, Александр Иванович, разошелся то так, — недоуменно вскинулся Яким, явно не понимая причину гнева. — Когда ж такое было-то? Типун тебе на язык, никто тебя не в чем не обвиняет!

— Да вот буквально секунду назад, — раздраженно отрезал я, сверкая глазами. — Неужели вы и впрямь думаете, что я способен удрать из сектора боя, поджав хвост, бросив дивизию на произвол судьбы? Да за кого вы меня принимаете, в конце концов! Мне просто в голову не может прийти ничего подобного! Это, знаете ли, действительно потрясает до глубины души. Не ожидал, честно говоря…

Яким смущенно отвел взгляд, на скулах заиграли желваки. Чувствовалось, что сболтнул лишнего сгоряча, не подумав как следует. Наэма тоже смотрела виновато, закусив губу.

— Ты уж не обижайся, дружище, — первым нарушил неловкую паузу Наливайко. — Я ж не со зла ляпнул. По сути — это единственный шанс уцелеть для тебя. Ничего зазорного в том нет, чисто разумный подход! Спасешься сам, глядишь, и лучшие корабли дивизии уцелеют. А там можно будет и новое подразделение сформировать — еще крепче и многочисленней прежнего… Оно как есть хорошо получается, стратегически выгодно.

Как же мне хотелось приложить этого вояку лицом об стенку, чтоб аж искры из глаз посыпались! Ну что за человек, а? То пафосно грозится в одиночку положить целую эскадру, то вдруг призывает руководствоваться сухой арифметикой и беречь личную драгоценную шкурку. Из последних сил сдерживаясь, чтобы не сорваться в крик, я раздельно и веско произнес: