— Простите, Павел Петрович, но я что-то совсем потерял нить ваших туманных рассуждений и намеков, — замешкавшись, пробасил добродушный здоровяк Яким Наливайко, который с трудом успевал следить за всеми хитросплетениями нашей беседы. На его простодушной физиономии застыло обескураженное выражение. — Может кто-нибудь из присутствующих объяснит мне по-простому, без лишних экивоков, что конкретно мы собираемся предпринять и в какой последовательности?

Бедняга полковник и впрямь выглядел совершенно сбитым с толку. Было видно, что Якиму, привыкшему рубить с плеча и громить противника лобовой истребительной атакой, непросто уловить скрытый смысл и подтекст нашего разговора. Да и все эти закулисные маневры и головоломные многоходовки, которые так любят разыгрывать матерые интриганы вроде Дессе, определенно были не в его вкусе. Он предпочитал ясность и прямоту суждений.

Пока я соображал, как бы половчее растолковать напарнику суть дела, на помощь неожиданно пришла Наэма Белло.

— Тут все предельно ясно. Похоже, столь скорое и неожиданное появление контр-адмирала Василькова у Никополя-4 явилось для нашего почтенного командующего настоящим подарком судьбы, манной небесной, можно сказать. — майор Белло, ничуть не смущаясь, вопросительно воззрилась на Павла Петровича.

Дессе невозмутимо хранил молчание, никак не реагируя на столь вольные речи Наэмы, но в душе наверняка посмеивался, наслаждаясь дерзостью и бесшабашностью этой лихой девчонки. Однако Наэму, похоже, ничуть не смущал задумчиво-отрешенный вид командующего, и она как ни в чем не бывало продолжала свои умозаключения:

— А все потому, что отправляя на выручку Самсонову столь значительные силы в лице модернизированных линкоров, вы, Павел Петрович, сильно рискуете больше никогда не увидеть их в составе своих соединений. Ведь, насколько я понимаю, ваши собственные дивизии ощутимо ослабли после того, как вы изъяли из них лучшие корабли.

— Ваша прозорливость и наблюдательность, как всегда, на высоте, майор, — натянуто кивнул Павел Петрович в ответ, признавая её правоту. — Мои опасения именно таковы. Не стану скрывать, отправка этих кораблей вместе с эскадрой прикрытия в сложившихся обстоятельствах представляется мне чрезвычайно рискованным предприятием. И не в последнюю очередь из-за тяжелого, своенравного характера адмирала Самсонова.

Лицо Дессе исказила страдальческая гримаса, словно один только намек на вероятную утрату драгоценных линкоров причинял ему почти физическую боль.

— Мы все прекрасно знаем Ивана Федоровича. И знаем, насколько ревниво и трепетно он относится ко всему, что хоть как-то попадает к нему в цепкие руки. В последнее время заполучить обратно хоть что-нибудь, будь то корабли, оружие или припасы, чем разжился командующий Черноморским флотом, стало практически нереальной задачей. Этот «Плюшкин» никогда и ни за что не упустит возможности присвоить себе столь ценные призы. И плевать ему на все приказы, уговоры и угрозы. Так что, боюсь, по итогу Самсонов просто-напросто нагло оставит модернизированные линкоры себе, и поминай как звали…

— Поэтому в нашем случае задача многократно усложняется, — подытожила свою мысль разошедшаяся не на шутку Белло, бросая на меня красноречивый взгляд. — С одной стороны, необходимо во что бы то ни стало прийти на выручку Черноморскому космофлоту и помочь ему пробиться через кордоны противника к Никополю, а с другой — изловчиться вернуть назад в целости и сохранности столь ценные линейные корабли…

И как бы вы, господин адмирал, ни превозносили сейчас до небес боевые и человеческие качества прочих своих старших офицеров, я почти на сто процентов уверена — никому из них не под силу справиться с грядущим испытанием лучше, чем моему непосредственному шефу и командиру. Под «шефом», если кто вдруг не понял, я имею в виду не кого-нибудь, а Александра Ивановича Василькова.

Тут уж и Павел Петрович не выдержал и расхохотался от души.

— Вашу беспощадную откровенность, Наэма, могу объяснить лишь неутолимой жаждой навязать мне в качестве посланника именно вашего драгоценного патрона, — отсмеявшись, подытожил Дессе. — Ну да ладно, признаю, ваши доводы убедительны и бьют точно в цель. Вынужден согласиться — кроме как вы говорите вашего ненаглядного шефа никто в нашей объединенной эскадре, включая самых авторитетных адмиралов, не сумеет заставить Самсонова поступиться добычей и вернуть мне линкоры. Так что в конечном счете, дорогой крестник, я был искренне рад увидеть твою физиономию невесть откуда именно потому, что только ты и способен совершить этот беспрецедентный подвиг.

Вот теперь я окончательно понял, в чем соль и к чему клонит хитрый лис Дессе. Не зря он так обрадовался моему неожиданному появлению. Все-таки командующий никогда не опускается до откровенной лести и восхвалений просто так, без задней мысли. Если уж расточает комплименты направо и налево, значит что-то задумал.

— Ну, надо же, какой сюрприз, а я-то по наивности размечтался, будто ты по мне соскучился, — подначил я крестного, притворно возмущаясь.

— Соскучился? — переспросил Павел Петрович, сделав большие глаза. — Что это такое?

— Теперь ясно, — кивнул, наконец, разобравшись, Яким Наливайко. — Нам надо прийти, помочь, а главное вернуться…

— Самсонов знает, кто такой контр-адмирал Васильков, — продолжал Павел Петрович. — И несмотря на то, что ты формально находишься под его началом, ты единственный кто может сделать так, чтобы командующий Черноморским флотом вернул мне корабли обратно. Поэтому, не теряя времени, собирайся в новый поход…