Дорога была знакома Эмилии. Недавно она ехала по ней в Пешавар, торопясь попрощаться с мужем, а теперь возвращалась в Бомбей. Разбитая грунтовка отдавалась во всем теле, быки мычали, погонщики индусы болтали о своем, а ей не хотелось ничего, но приходилось успокаивать дочку и Ханну, которым поездка давалась с трудом, а это было только начало.

Когда стало темнеть, обозы остановились на первую ночевку. Это был очередной пустырь, в окружении каменистых песков и клочков кустарников, похожий на многие другие. В первую же ночь пленники попытались бежать, дождавшись, пока усталые и возбужденные путешествующие расположатся на ночлег, зажгут костры. Услышав шум и последовавшие за ним выстрелы, Эмилия проснулась и приготовилась. Счастливчикам удалось сбежать,

нескольких удалось поймать, двоих застрелили, а раненых добили солдаты, все равно они бы не выдержали дорогу. Одним из сбежавших оказался седой индиец со шрамом. Леди не была удивлена, когда заслышав негромкий свист у своего лагеря и выглянула из под тента повозки, махнув рукой, военные были заняты далеко от них, заметив ее, незаметной тенью мужчина скользнул внутрь и произнес слова благодарности, коснувшись правой рукой ее плеча, а левой, своего сердца, дав понять, что обязан ей жизнью. Надёжно спрятав его на дне повозки, под тюками, Эмилия уберегла вызволенного, и англичане не нашли мужчину при обыске, который начался утром. Так никого больше не найдя, обозы с англичанами и их прислугой продолжили путешествие, которое, впрочем, далее прошло без происшествий, которые бы стоило упомянуть.

Слезы катились из глаз Саманты, она вытирала их уже насквозь мокрым платком, и у ее отца, Джона Нортона, бывшего сельским сквайром, разрывалось сердце. Он ничем больше не мог ей помочь, поэтому-то они сегодня, в феврале 1849 года отплывали из порта Тилбери, продав основное имущество и погрузив остаток на шхуну общительного и круглолицего капитана, мистера Моргана, больше похожего на зажиточного купца, чем на моряка, проводившего в плаваниях большую часть своей жизни. Прибытия в порт Бомбея они ожидали лишь через несколько месяцев длительного плавания, что позволит ему в очередной раз вспомнить свое прошлое и причины, приведшие к столь серьезному решению кардинально поменять свою жизнь.

Потеряв горячо любимую жену, угасшую при продолжительном кровотечении после рождения их единственного ребенка, Джон посвятил свою жизнь дочери, сосредоточившись на ее воспитании, выплескивая свою энергию на охоту, помогая своим земельным арендаторам, вкладывая в строительство и обслуживание местной больницы немалые средства.

Однако, несмотря на усилия, Саманта росла избалованной и требовательной девушкой, а он лишь угождал ей, защищая от всех напастей, боясь потерять, что и привело к трагедии, случившейся с ней.

Сначала Джон винил лишь себя, а потом понял, что его дочь выросла.

– Увы, Сэм, – уменьшительно- ласкательно сказал он, приобняв за плечи, – мы оставляем наш дом позади, надеюсь в большом новом мире найдется местечко для нас, где мы будем жить спокойно.

– Возможно ли это, папа? Мне кажется, что весь мир отвернулся от меня.

– Англия лишь маленькая часть нашего большого мира, и в этом большом мире никто не знает, кто мы и расспрашивать не будут, мы сольемся с другими переселенцами и все наладится, не переживай ты так, вон, уже платье мокрое, надо переодеться.

Отвлекая ее от грустных мыслей, отец провел рукой по несуществующему пятнышку на скромном сером платье и когда она посмотрела вниз, Джон приподнял ей голову за подбородок и посмотрел в глаза, – Сэм, все будет хорошо, все, что было, это осталось в прошлом.

"Надеюсь, что этот жестокий урок ты запомнишь и не повторишь!" – ради ее спокойствия он оставил в своих мыслях то, о чем думал последний год.

Около года назад, в начале весны, у них проездом гостил некий мистер Майкл Луис, впоследствии оказавшийся младшим сыном влиятельного герцога, да ещё и неудачно женатым. Мистер Луис казался весьма воспитанным, даже обходительным молодым человеком, около тридцати лет, среднего роста, темноволосым и с небольшой ухоженной бородой, с серыми, немного раскосыми глазами. Мило беседуя во время ужина, Майкл показывал свою начитанность и остроумие, Саманта, неопытная в любовных делах, ведя несколько изолированный от городской золотой молодежи образ жизни, слушала его истории с огромным удовольствием и с некоторой наивностью восхищалась им. Он рассказывал о путешествии, в котором побывал, об Америке, в которой пережил множество приключений, пытаясь произвести впечатление на молодую девушку. Мистер Луис задержался у них в гостях дольше, чем планировал, с удовольствием принимал активное участие в охоте с Джоном, проявляя уважение к нему, как к отцу молодой леди.

– Ну-с, молодой человек, как вы относитесь к моей дочери? – задавался вопросом мистер Нортон. Каждый раз получая один ответ.

– Я увлечен. Мисс Саманта красавица.

Как-то вечером, Джон подслушал их тайную беседу, в темноте кабинета.

Лунный свет из большого окна озарял светлые локоны Сэм, которые, будучи распущенными, струились по ее плечам, спадая ниже талии вдоль халата, накинутого сверху ночной сорочки. Майкл, этот проходимец, стоял рядом и держал ее за руку, касаясь нежной невинной кожи.

– Я люблю тебя, Саманта, я хочу попросить твоей руки, прошу, выходи за меня замуж!

Так говорил этот клятвопреступник.

– Я тоже тебя люблю, отец конечно согласиться!

– Что ж, решено, завтра на охоте попрошу у него твою руку, ведь твое сердце уже моё! – воскликнул он, прижав ее руку к своей груди. Сэм робко согласно кивнула.

Одно не учел этот тип, того, что мистер Нортон сразу, как заметил, что Майкл строит планы и шлёт намеки о намерениях касательно Саманты, его нежного цветка, смысла всей жизни, он направил посыльных для розыска родственников мистера Луиса, сбора данных о происхождении, состоянии, репутации и со дня на день ждал ответа. Было раннее утро, ещё светало, слуги выводили запряженных лошадей, а породистые собаки повизгивали, радостно лаяли в преддверии очередной охоты. Джон был одет в лёгкий шерстяной костюм с вельветовой курткой, удобный для движения и в то же время достаточно теплый для ранней весны, коричневая ткань подчеркивала его светло русый цвет волос. Нетерпеливо хлопнув перчатками из оленей кожи, он огляделся, все ли на месте, по-хозяйски порадовался, сам за себя в прекрасной подготовке и дрессуре, нашел взглядом нерасторопного мистера Луиса, который явно нервничал и озираясь по сторонам, поглядывал в окошко Саманты, где из уголка задернутых штор она подглядывала, но заметив, что отец смотрит в ее сторону, она одернула плотную штору. Едва все всадники оседлали своих лошадей, Джон увидел посланника и, велев продолжать, спешился.

– Я догоню, начинайте.

Посыльный очень спешил. Это был молодой парень, Джонатан, сын одного из арендаторов, чей отец служил когда то в местной полиции, но после увольнения со службы осел здесь и занялся спокойным фермерским хозяйством, сохранив свои связи, которыми Джон иногда пользовался в своих целях.

– Мистер Нортон, это срочно, письмо из Лондона, – прокричал Джонатан, подбегая к нему, запыхавшись, оставив повозку, на которой приехал несколько в стороне от дома, размахивая правой рукой с конвертом.