Начинается каждый раз одинаково. Сперва кричит ночная птица. Так жалобно, тонко и протяжно. Потом звук такой, будто разбивается что-то большое и стеклянное, а потом… Потом только кровь и смерть».

Откинув неприятные мысли, Рэй лег, опять закрыл глаза и, пытаясь уснуть, принялся считать овец:

«Десять… Двадцать… Сорок…»

Вдруг в ночной тишине тонко и протяжно, очень отчетливо раздался жалобный крик ночной птицы.

Хавьер в очередной раз проверил расставленные на ночь посты вокруг женской половины дворца. Охрана находилась у всех входов и под каждым окном.

Султан опять сменил всю стражу и велел воинам всегда ходить с закрытыми лисамами лицами. В нынешнем начальнике местной охраны Шерике некому было узнать погибшего раба Риса. А с теми придворными, кто мог видеть его раньше, Норрьего старался не встречаться. Труднее всего было с мальчишками, которые прежде бегали за Рисом табуном.

Но Хавьер справился и тут. Он напустил на себя суровый, строгий вид и ходил по дворцу с длинной палкой в руках, всегда готовый наградить ею нарушителя порядка. Безжалостно гонял стражников от рассвета до заката короткими рубленными фразами. Причем только на исковерканном лающим выговором народа кири нузарском языке. Уже к вечеру первого дня службы Шерика все обитатели женской половины дворца предпочитали грозному кочевнику даже на глаза не попадаться.

Как-то один из входивших в отряд учеников Риса мальчишек сунулся было к новому начальнику охраны с каким-то вопросом, но получил только чувствительный удар палкой пониже спины за то, что посмел заговорить первым.

Сегодня все было так, как всегда. За те недолгие шесть дней, что Шерик провел здесь, он успел сделать невозможно многое. И эта ночь должна была пройти спокойно. Ни сестре султана, ни его супруге с малолетними наследниками ничего не могло угрожать. Хавьер сам отобрал воинов для усиления охраны. Лично расставлял и проверял все посты. Казалось, он был везде и сразу, никогда не спал и не уставал. Семья султана была под надежной защитой.

Зайдя в небольшую комнату возле главного входа на женскую половину, Шерик опустился на ковер. Он никогда не садился на стулья, диваны и кресла, предпочитая жить так, будто все еще находился в шатре, посреди родной пустыни.

Уже стемнело. Большие часы с маятником в слабо освещенном несколькими подвесными масляными лампами помещении для охраны давно пробили полночь. Прислонившись спиной к стене, Хавьер прикрыл воспаленные бессонницей глаза.

Вот уже двое суток он не мог спать. Стоило только лечь, как в голове начинался непонятный шум, а разум наполняли яркие, но несвязные образы. Они поднимали в душе безотчетную темную тревогу, но не давали совсем никаких сведений.

Хавьер понимал, что все это – весьма дурной знак, и что скоро должно произойти что-то очень страшное, но у него не было никаких доказательств, кроме этих сводящих с ума видений. А о том, что он может слышать, как поют на разных языках пески и другие стихии, он не признался бы султану даже под самыми лютыми пытками.

Все, что Шерик мог сделать, это как можно чаще навещать Рэя, удвоить охрану вверенной ему женской части дворца и, по возможности, не попадаться на глаза Шафару, чтобы избежать приказов идти отдыхать и не пропустить что-то важное.

Сейчас Хавьер только казался спящим, на самом деле он, закрыв глаза, чутко прислушивался к наполняющим ночной дворец тихим звукам и шорохам. В полной темноте он слышал гораздо лучше и больше.

Вдруг, на казавшемся застывшей маской неподвижном лице произошли быстрые изменения. Глаза распахнулись, брови грозно сошлись. Прежде, чем безмолвное спокойствие дворцовой ночи нарушил хоть один звук, Шерик стремительно вылетел из комнаты, держа саблю наголо.

Где-то очень далеко чуть слышно раздался тонкий, жалобный крик ночной птицы.

Добежав до небольшого круглого внутреннего двора, Хавьер на миг замер в раздумьях. Затем повернул в боковой коридор и в несколько стремительных прыжков взлетел по лестнице к покоям принцессы Гюзель.

И здесь, и внизу все было спокойно, но Хавьер уже ничему не верил. Он вбежал в коридор, ведущий к комнатам младшей сестры султана и понял, что спешил не зря. Стражи, оставленной им здесь всего час назад, не было на месте.

Это открытие еще больше подстегнуло Хавьера и добавило ему скорости. Он на бегу перехватил саблю в левую руку, а правой рванул с шеи один из двух бронзовых ключей замысловатой формы и устремился к виднеющимся впереди чеканным дверям.

Презрев все требования местных обычаев, он распахнул двери и забежал внутрь. Только убедившись, что Гюзель на месте и спокойно спит, Хавьер быстро, тихо вышел.

Миг – и он уже поворачивает ключ в хитроумном замке, приводящем в движение мощные запорные механизмы тяжелых кованых дверей из гаррдорской стали.

Еще миг – ломает ключ прямо в скважине.

Все. Теперь к наследникам!

Сбежав с лестницы, Хавьер опять оказался во внутреннем дворе. Заметил в окнах коридоров, ведущих к покоям султан-хатуб, тени стражников. Замер. Снова закрыл глаза и прислушался. Все было тихо.

Тогда он убрал саблю в ножны и снял с шеи второй ключ. Сорвал с него и отбросил в сторону шнурок. Крепко зажал ключ в кулаке правой руки. Потом спокойно двинулся вперед так, как ходил обычно, проверяя караулы.

Миновал несколько коридоров и лестницу. Вошел в небольшой, тускло освещенный подвесными масляными лампами зал, ведущий к таким же как и у принцессы, большим и тяжелым, украшенным затейливой чеканкой стальным дверям.

Здесь его встретили десять стоящих на своих местах стражников при полном вооружении.

– Король и роза, – тихо произнес проверяющий слова приветственного пароля.

– Ложка и лоб! – стройным хоровым шепотом отозвались воины, чуть слышно ударили саблями о щиты и замерли по стойке смирно.

Неизменный синий лисам скрыл невольную улыбку Шерика. Такой пароль здесь мог придумать только он.

Хавьер не спеша прошелся вдоль застывших перед ним воинов, по пути делая негромкие замечания и слегка поправляя на них доспехи. Вот он уже возле самых последних стражей. Оглянулся. Обвел строгим взглядом своих подчиненных и так же, никуда не торопясь, двинулся к дверям.

Подойдя к покоям наследника вплотную, Шерик встал в пол оборота и приложил ухо к замочной скважине. Как делал всегда в таких случаях, закрыл глаза и прислушался. За дверями все было тихо.

В этот самый момент ночное спокойствие нарушил резкий свист нескольких со всей силы брошенных в Хавьера кинжалов.

Но ни один из них не достиг цели. Шерик, как будто ждавший этого нападения, в самый последний момент рухнул на пол. Одновременно с этим он одним движением вставил, повернул и сломал ключ в замке, сделав тем самым покои наследников неприступной крепостью.

В следующий миг два из пяти ударившихся с размаху о стальные двери кинжалов оказались в руках уже вскочившего Шерика.

Все десять стражников в этот же миг ринулись на него с саблями наперевес.

Хавьер знал, что вскрыть хитроумный данзейский замок или сломать толстые, уходящие массивными стальными запорами в пол и потолок гаррдорские двери невозможно без особых умельцев и редких инструментов. А они здесь и сейчас явно отсутствовали.

Всем было известно, что ключи есть только у султана, и в полном надежных стражников дворце эти двери, за ненадобностью, никогда не закрывали.

Они считались крайним средством защиты на случай войны и штурма, а такого на своем веку новая столица Нузара еще не видела.

То, что Шафар доверит ключи никому не известному, всего неделю назад прибывшему наемнику, наверняка оказалось для заговорщиков пренеприятнейшей неожиданностью.

Сейчас, когда вход к султан-хатуб и наследникам был надежно закрыт, Шерику оставалось только подать сигнал тревоги и дождаться помощи.

В тот же миг, как он, подхватив чуть не убившие его кинжалы, прыжком вскочил, Хавьер отправил оба клинка в обратный полет.