– Да где же взять денег-то? И большая часть из того – чужоное. Лорда и его армии на случай похода.

Миссис Вифрин затянула заученную песню:

– Постояльцев у нас нема, жрать нема, денег нема.

– И всё-таки, – не унимался рыцарь. – Надобно ли поступать столь ужасно с собственной дочерью?

– А! Так она не наша! – выпалила жена кабатчика.

Но муж её тотчас перебил:

– Погоди, тут господин, похоже, хочет сделать нам предложенье занятное.

Послышался глухой звук. Не разобрала.

– Руки-то вы зря потираете, – явно разозлился рыцарь. – Работорговля запрещена. А ежели намекаете на это, не сносить вам головы.

– Нет, ну что же так сразу… – Голос кабатчика задрожал. – Она приёмная дочерь, да…

– Ха!

И снова Римиди не смолчала.

– А ежели надобно, я вам бумажку выдам.

– И что мне с ней делать?

Рыцарь переступил с ноги на ногу. А кабатчик продолжал:

– Что-что, истребовать долг, когда вам того вздумается. Девка-то она красивая. Иола у нас золотце, и по дому хлопочет, и не ленится.

В сущности, так и было, если позабыть о том, что я ничего ему не должна. За проживание и пропитание я трудилась как могла. Быть может, недостаточно, но сейчас поди разбери, где и сколько. Однако уговора такого не было точно. Вот только кто меня послушает? Кто поверит моим словам? Иоланде без второго имени? Или просто кратко – Иоле.

Удручённо вздохнула. Рыцарь молчал. Долго. Но вот он наконец поставил меня на пол и придержал другой рукой, чтобы я не споткнулась.

– Думаю, здесь тебе делать нечего…

Он спросил или утверждал, заглянув прямо в глаза? Я зарделась от столь пристального внимания и невольно кивнула. Обида от услышанного жгла изнутри. Это подействовало сильнее всего. Уж лучше бы на месте провалиться, чем присутствовать при торге за свою жизнь. Никому не пожелаю ощутить подобное на собственной шкуре.

– Давай сюда бумажку. И впиши туда своё имя, как опекун, и её. Сколько ей?

– Двадцать два, – ответила я тихонько. Во всяком случае, это я знала точно.

– Отчего же ты такая тощая в этом возрасте? – Рыцарь будто мне не поверил. Глаза его сузились. Но не спорил и не ругал.

– Так-так, бумажка, это мы сейчас.

Кабатчик поспешил сойти с последней ступеньки и направился к стойке и бумагам, лежащим в столе вперемешку с письменными принадлежностями. Хозяином он был неважным, а счетоводом ещё хуже, потому записи держал в беспорядке.

– Да что ж вы стоите в дверях, пройдите. – Жена кабатчика махнула рукой в сторону большого зала. Холодного, потому что камин в моё отсутствие никто не растопил. – Пройдите и присядьте.

– По такому холоду вредно сидеть на скамьях, – не согласился рыцарь. – Сейчас закончим с бумагами и покинем вас поскорее. Будьте покойны.

Жена Вифрина умолкла, я не вмешивалась. Смотрела на происходящее будто со стороны. Полное безразличие к своей судьбе время от времени случалось со мной в такие вот неприятные моменты. Что я могла сделать? Убежать и околеть на улице? Податься в свинарню на работу? Пыталась, прогнали меня. Другие тоже не сильно жаловали лишний рот. А за пределами крепости я быстро стану кормом для местного зверья.

– И сколько вы за неё дадите? – Голос кабатчика прозвучал до неприятного слащаво.

– Три золотых и пятьдесят серебряных.

Рыцарь отстегнул кошель от пояса и кинул его в загребущие лапы мистера Вифрина.

– Этого хватит вашей семье питаться несколько зим кряду.

– Да, это да… – Изо рта кабатчика разве что слюна не капала, когда он взирал на денежный кошель. – Так что, мне вам расписку написать?

– Нет, напишите, что отдаёте её мне в жёны. А деньги – выкуп невесты. Иначе нам с вами не сносить головы за работорговлю.

– Как мудро с вашей стороны! – звонко похвалила жена кабатчика. – Сразу видно, рыцарь. И голова на месте.

– Не уверен, что ваша останется на плечах, если позволите себе говорить со мной в таком тоне.

Бельяра замолчала. А я пожелала убежать и не слышать больше ни слова. Попятилась и наткнулась на его руку. Рыцарь будто почуял моё настроение, склонился ко мне и тихонько шепнул:

– Потерпи ещё немного.

Как ни странно, его доброта вселила небольшую надежду на маленькую крошку счастья, на нечто большее, нежели жизнь в этой семье, которая за год так и не стала ближе.

– Вот, я всё записал, роспись поставил и печать сургучную.

Кабатчик шлёпнул деревянным квадратиком по бумаге и распластал красный воск неаккуратным кругом. Никогда не понимала смысл подобного действия, но, как бывало и ранее, не вмешивалась.

– Осталось только вписать ваше имя.

– Пиши: Элиас ун Сальфий, снежный рыцарь из Первого Огня.

– Снежный рыцарь? – Младшая посмотрела на него с восторгом. – Тот, о ком слагают легенды?

– Я не один, нас много таких.

Элиас перевёл взгляд на кабатчика. Тот усердно выскребал пером сложное имя рыцаря на бумаге.

– Готово! – возликовал мистер Вифрин, едва закончил последнюю завитушку. – Никогда не мог похвастать красивым почерком, но сейчас ради вас аж расстарался.

Выхватив бумажку из рук моего опекуна, рыцарь внимательно пробежался взглядом по строчкам и скривился.

– Просто Иола? А второе имя?

– Нет у неё второго имени. И первое-то выдумывать пришлось, когда она заявилась к нам год назад.

– А вот об этом вам лучше умолчать. Если не хотите взойти на эшафот.

Не сказав больше ни слова, Элиас сунул бумагу в пристёгнутый к поясу мешок на металлических клёпках, обернулся и снова взял меня на руки.

– Отдыхай, сегодня мы переночуем в месте поприличнее, а завтра отправимся обратно в Первый Огонь. Ири меня живьём сожрёт, если заставлю его сегодня брести по снегу ещё хоть ярд.

На том разговор был окончен. А я даже ни слова не сказала против такого положения дел. Апатия и полное безразличие настолько завладели моим телом и мыслями, что мне было уже всё равно, куда идти и с кем. Лишь бы остаться в живых и не видеть лиц тех, кто меня предал и продал за три золотых и пятьдесят серебряных. Как к этому относиться – пока не решила. Потому что после всего случившегося это была не самая моя большая проблема. Мне придётся отработать эти деньги. Каким трудом – не знала и отчаянно боялась предположить. Увы.

Знала бы я заранее, чем окончится этот день, никогда бы не поверила. До гудка горна, означающего отбой, оставалось ещё несколько часов. А мы медленно поднимались в крепость лорда, и тем удивительнее было видеть, как часовые отдают честь.

– Слава снежным рыцарям! – крикнул один из сторожевых. Глаза его горели восторгом. А я совсем смешалась. Сидела впереди и пряталась за чужим плащом.

– Вам не холодно?

Опомнилась и шелохнулась. Мужчина засмеялся.

– Не поздновато ли для подобного вопроса?

– Ох…

Я начала стягивать с себя плащ, но тотчас услышала:

– Потерпи ещё немного, не двигайся. Мы двое – слишком тяжёлая ноша для моего Ири. Он может и взбрыкнуть, если усложнить ему задачу. Правда?

– Фр-р-р!

Облачко пара вылетело наружу из клыкастой пасти боевого фамильяра.

– Кстати, у них в хвосте ядовитое жало, и если они не признают хозяина, то безжалостно расправляются с наездником.

– Ой!

Я присмирела и передумала вылезать из мехового плена.

– Но знаешь, хорошо, что ты первая заговорила.

Рыцарь натянул поводья и остановился посреди замковой площади. Слез и повернулся ко мне так, чтобы наши взгляды встретились. Карие. У него удивительно выразительная форма глаз. А улыбка… Приятные ямочки на щеках, покрытые короткой щетиной.

– Я бы хотел кое-что обговорить.

Его слова заставили мысленно собраться. Кивнула, подтверждая, что внимательно его слушаю. В этот самый миг свет маяка, называемого Огнём, широкой полосой прошёл мимо, освещая пространство, словно солнечные лучи в ясный день.

– Ты должна знать, что я тебя ни к чему не принуждаю.

– Но?..