Для разнообразия, звезды ярко сияют на ясном ночном небе; последние несколько дней оно было затянуто облаками. Поэтому, когда я заметила, что сегодня вечером видна Большая Медведица, а это одно из моих любимых созвездий, Зак вытащил маленький диванчик на веранду, чтобы мы могли полюбоваться созвездием.

— Я думаю, тебе не помешала бы какая — нибудь постоянная мебель здесь, — говорю я, откидываясь назад и поджимая под себя ноги.

— Да, я закажу что — нибудь, — он тоже откидывается назад, глядя в небо. — Где находится Пояс Ориона?

Я хихикаю.

— Его видно только в зимние месяцы, обычно с января по апрель. Некоторые говорят, что его можно увидеть летом в южном полушарии, а другие утверждают, что видят его целый год, но я не видела. Особенно с моим телескопом. Эта штука знавала лучшие времена.

Он замолкает на несколько мгновений, пока мягкий вечерний бриз и шум океанских волн наполняют меня умиротворением.

— Я видел не так уж много барбекю с того раза, как вернулся.

Я пожимаю плечами.

— Их немного, и они бывают редко. Обычно их организует Люк, но он не так часто может это делать.

Я чувствую, как Зак немного напрягается, его рука прижимается к моей.

— Да, я думаю, он занят с папой.

— В любом случае, я не большой их поклонник. Я пришла на прошлое только потому, что слышала, что ты там будешь, — слова срываются с моих губ прежде, чем я успеваю их остановить, и всё моё тело горит от того, как много я раскрыла. Несмотря на то, что я поцеловала его, каким — то образом сказать ему, что я пришла только для того, чтобы увидеть его, кажется более интимным.

Он поворачивается и легонько тычет меня в ребра.

— Да? Я и не знал, что я такой особенный для тебя.

Я беспечно пожимаю плечами, пытаясь отступить, насколько это возможно.

— Должно быть, я перепутала тебя с другим Заком, но теперь я как бы привязана к тебе.

Он обнимает меня за плечи и притягивает к своему накаченному телу. Я чувствую исходящий от него жар сквозь его тонкую, облегающую черную футболку, и наклоняюсь так, что моя спина прижимается к его груди. Одна из его рук обнимает меня, и, прежде чем я успеваю осознать, что я делаю, мои пальцы легко обводят татуировки, украшающие его загорелую кожу.

— Что это значит? — я указываю на замысловатую иллюстрацию с изображением тигра чуть выше его локтя.

Он смотрит вниз и выпрямляет руку, лежащую у меня на коленях, его подбородок покоится на моем плече.

— Это суматранский тигр. Один из самых редких и находящихся под угрозой исчезновения видов.

— У этой есть значение? — я помню, что не у всех его татуировок оно есть; некоторые он сделал, потому что ему просто нравилось, как они выглядят.

— Этой? Да. Мама всегда говорила, что я суматранец. Редкий и боец.

— Я вижу это. На льду уж точно.

— Да. Слишком много драк, если сосчитать.

Я поворачиваюсь к нему лицом, его сверкающие бирюзовые глаза, обрамленные густыми темными ресницами, изучают мои.

— Я знаю, ты всегда защищал всех, но сотрясение — это серьезно, ты же знаешь. Есть не так много ударов, которые может выдержать твоя голова. Я знаю… — я делаю паузу и тщательно обдумываю свои следующие слова, я не хочу его расстраивать. — Я знаю, что ты полностью оправился от сотрясения позвоночника после удара в декабре, но я беспокоюсь о драках. Они могут нанести серьезный ущерб в долгосрочной перспективе.

Он делает глубокий вдох, ещё сильнее втягивая меня в себя.

— Да, я знаю. Но на этом построена моя игра. Фактор страха. Я несу ответственность перед людьми. К тому же, если я смогу вывести их из себя настолько, что смогу назначить пенальти, мы получим преимущество в счете. Это все тактика. Я здесь для того, чтобы защищать таких маленьких ребят, как Джесси.

Я поджимаю губы.

— Итак, а кто присматривает за тобой? Кто прикрывает твою спину?

Его брови приподнимаются, как будто он не ожидал, что я буду говорить об этом. Потому что мне не всё равно.

— Не беспокойся обо мне, Луна. Я могу сам о себе позаботиться.

Я тереблю фиолетовый лак на своих пальцах, глубоко задумавшись о том, как он отмахнулся от этого. Но я решаю не настаивать и вместо этого поднимаю настроение.

Поворачиваясь к нему, я изображаю свою фирменную дерзкую ухмылку.

— О, маменькин сынок определенно может сам о себе позаботиться.

Он шевелит пальцами и передразнивает мою улыбку.

— Не торопись, Ракета.

Я закатываю глаза и прислоняюсь к нему.

— Фу, я слишком устала, чтобы меня щекотали прямо сейчас.

Он перемещается позади меня, и я чувствую, как его ладонь скользит по моим волосам. Это успокаивает, и мои веки закрываются в ответ, не только потому, что я устала, но и из — за того, какие ощущения вызывает во мне его прикосновение.

— Как твоя мама? Как дела?

Я сжимаю губы, когда легкость, которую я чувствовала минуту назад, исчезает.

— Мне особо нечего сказать. Мало что изменилось. Она все та же серийная любовница.

— Ты видишься со своим отцом? — он продолжает гладить меня по волосам, но я не уверена, что он осознает, что делает это. Обычно Зак не решается прикасаться ко мне, но сегодня…сегодня он другой. Как будто его запреты исчезли, или, может быть, щелкнул выключатель, кто знает. Я просто знаю, что не могу позволить своему разуму придавать слишком большое значение тому, что происходит с ним.

— Нет. Мы время от времени разговариваем. Но ты же знаешь, что сейчас у него младшие дети и новая жена, так что, я думаю, у него другие приоритеты.

— Мне жаль, что они больше не присутствуют в твоей жизни.

Мне тоже.

— Я привыкла справляться со всем в одиночку.

— Думаю, мы оба привыкли вести свои собственные сражения.

Я прижимаюсь ближе к нему, расслабляясь ещё больше.

— Да, думаю, так и есть.

Мои веки тяжелеют, я то впадаю в полубессознательное состояние, то выхожу из него, когда Зак пугает меня, обхватив обеими руками за талию.

— Чёрт, уже второй час ночи. Мы, должно быть, заснули.

Я вскакиваю, и одеяло соскальзывает с меня.

— О, чёрт. Мне лучше идти, — я потягиваюсь, но моё тело измотано, после того, как я усердно работала весь день.

— Тебе не следует садиться за руль, когда ты так устала, Луна. Это немного опасно. Я могу отвезти тебя обратно.

Я выгибаю бровь, глядя в его ошеломленный и тяжелый взгляд.

— Уставший, — я указываю на него. — Говорит уставшему, — я указываю на себя.

Оглядываясь по сторонам, он почесывает грудь, явно размышляя.

— Ты можешь остаться здесь, если хочешь. Я могу занять диван.

— Ты шутишь, да? Ты едва можешь поставить на эту штуку одну ногу. Я могу лечь на диван.

Он хмурится.

— Черта с два.

— Ну, я не вижу других вариантов, — я встаю, чтобы взять ключи и сумку. Зевая и слегка спотыкаясь, я направляюсь на кухню.

— Просто оставайся здесь. У меня двуспальная кровать. Мы переживём, если ты пообещаешь не красть одеяло ночью.

Разделить постель? Вот чёрт. Это не часть операции "Перестать хотеть Зака Эванса".

Вот почему мои следующие слова имеют полный смысл.

— Да, хорошо. Думаю, ничего страшного.

ЗАК

Луна выходит из ванной на другом конце коридора, мои глаза сфокусированы на ней, когда она спускается вниз в одной из моих тренировочной футболке Scorpions. Я одолжил её ей, так как у неё не было пижамы, и я подумал, что спать в одном нижнем белье или голышом, вероятно, было неправильным решением. Даже если мой член категорически с этим не согласен.

Она выглядит чертовски сногсшибательно в моей старой тренировочной футболке, и на краткий миг я представляю, как бы она выглядела в моей майке с моим номером.

Как гребанная мечта.

Мой член твердеет ещё больше.