А референт, если подумать, существо маленькое, расходный материал. Пиши, что велено, в надежде, что чуйки хватит не ошибиться и на этот раз пронесет. Что бывает с теми, кого не пронесло, все поутру на позорных столбах круг замка воочию наблюдают под вороний грай.

Главное, чтобы не по нашу голову тот грай.

Милош поежился и глянул на часы, что тикали, как это и положено по статуту, на правой его руке. Вроде успеваем.

К сожалению, даже в Желтом замке незаменимых нет. Пока ты вертишься, покуда ты полезен трону, тебя на газовом фонаре не подвесят. Но это только пока. А потому — верховный ты камлатель или нижний стряпчий, поспешай быстро, а поспешая поспешай — еще быстрее.

В общем, запыхался Милош на бегу в высочайшую приемную, аж вспотел. И главное на виду у черни, тьфу, это ж какая стыдоба — при халдеях так лицо терять, только лишь молясь, чтобы кто из своих по дороге не попался. Вот уж кому тогда головы не сносить, пускай они все и делают вид, что в пол смотрят, а так всяк же на твое место сволочь под спудом метит.

Вот и приемный покой, тут уже можно выдохнуть и оправиться, ежели высочайшие императорские секретари заметят его вящее поспешание, так это и хорошо, значит, трудится человек, пыхтит, радеет. Не просто так штаны просиживает.

О, а это кто тут у нас. Сам министр обороны и наперсник государя-амператора по кормлению комаров генерал Пыр во всех его обычных регалиях — в парадном мундире с галунами и бакенбардами! Одних медалек цельный иконостас. Милош постарался не выдать лицом своего неприязненного к генералу отношения, как говорится, нам с ним еще работать и работать.

Генерал Пыр, как было памятно всему двору, получил свое воинское звание непосредственно по наследству от безвременно почившего родителя, ни минуты не служа, однако же давно минули те времена, когда его почитали местным дурачком, за глаза называя «фанерным маршалом» да «генералом-адмиралом», с тех пор как начались все эти государственные визиты на рыбалку, позисии генерала Пыра в Желтом замке заделались прочнее камня.

Однако же, тут же с удовольствием отметил Милош, министр обороны сего дня выглядел спамши с лица и вообще как-то бледновато.

Интересно как, подумал Милош, мысленно записывая себе заметку в секретный блокнот. (Эх, если бы он себе такой мог позволить, всё на память, только так, никак иначе.) Генерал Пыр никогда не был склонен к особым сантиментам, и единственное настроение, в котором он бывал замечен вне присутствия государя-амператора — тут-то все вели себя строго по уставу — радуясь, — была лютая злоба к любому, перешедшему ему дорогу. Тут же вельможный министр отчего-то мелко трясся и попеременно то краснел, то бледнел, в общем, вел себя так, будто болотных поганок загодя переемши. Милошу тут же стало до чертиков любопытно, с чего бы так.

— Доброе утречко, господин министр! — молодцевато окликнул Пыра Милош, обмахиваясь для прохлады папочкой.

— Болотным партнерам можно дать последний шанс с тем, чтобы предложить им заставить их пойти на мир и выполнить соглашения-у-ленточки, а в противном случае мы должны принять решение, о котором сегодня говорится! — невпопад протараторил генерал и перекрестился.

Милош в ответ замер, мучительно соображая. Что этот любитель рыбалки такое несет?

— Генерал, говорите прямо, в каком еще «противном случае»?

— В случае признания зависимости! — отчеканил генерал, после чего от него на Милоша пахнуло таким перегаром, что тот невольно попятился. Пыр прямо с утра был что называется вдрабадан.

— Вы бы остереглись, господин министр, государь-амператор у нас не пьющий, он такого не любит.

Но генерал Пыр даже не попытался вытянуться при упоминании Самого во фрунт, как обыкновенно делал, кажется, даже у зеркала в собственной ванной. Он только тяжко вздохнул и покосился на папочку у себя в руке, такую же, как у Милоша, только мятую и всю в каких-то подозрительных пятнах.

— Думаю, в ближайшее время у нас с тобой, верховный камлатель, будут проблемы покрупнее алкоголизму.

И снова дыхнул, чем окончательно выбесил Милоша.

— Если вы только что говорили о признании вашей алкогольной зависимости, то давно пора, но я все равно не понимаю…

— О, слушай, Сало, ты же сейчас на подачу, да? — без обиняков перебил его генерал. — Хотя да, куда же еще. А мне как раз надо бежать, у меня поверка личного состава, можно будет тебе папочку разок доверить? Под честное ноябрятское слово, а?

— Папочку? — опешил Милош.

— Ага, да ты не менжуйся, камлатель, все будет в шоколаде. Ты папочку отдай, а на словах соври что-нибудь, ты у нас мужчина сообразительный.

— Вы не очень-то резвитесь, генерал, — просипел недоумевающий Милош. — Совсем берега попутали?

— Кто тут берега попутал это еще бабка надвое сказала, ну так что, берешь?

И папочку протягивает.

Милош вцепился в нее скорее машинально, инстинктом голодного хищника, нежели по доброй на то воле. От таких шансов не отказываются.

И уже секунду спустя от генерала и след простыл.

Чудеса, пробормотал, озираясь, Милош.

Сжатая в его испачканных чернилами пальцах папка смотрелась теперь, по здравому разумению, натуральной адской машиной, как будто нарочно верховному камлателю подброшенная.

Вот ведь угодил в передрягу. И так говно, и эдак не малина. Держать в руках секретный документ и тут же с ним не ознакомиться — это противоречило бы всем бытовым инстинктам царедворца Желтого замка, но что же там такое внутри написано, что даже фанерный маршал ускакал от нее, как от огня, только пятки сверкали?

Дрожащими пальцами Милош, воровато оглядываясь, потащил на себя из папки самый верхний лист, как только он умел — даже не раскрывая папки, так что любопытствующей охранке из доглядных гнезд едва ли бы даже показалось что необычное, ну верховный камлатель, ну прохаживается в ожидании приема, а что подмышкой как-то странно теребит, так в этом замке у каждого первого вши, а у каждого второго — клопы кусучие, сколько рясу не вымачивай в дихлофосе, вонь есть, а толку от того — нет никакого.

В общем, пара ловких движений, и листок из генеральской папки перебрался аккурат в папку самого камлателя.

Которую открывать не только не зазорно, но даже и потребно — вдругорядь какую оплошность вспомнишь в последний момент, так ты носом не хлюпай а перепроверь. Дело государственное!

Так, ну это понятно, входящий-исходящий, слушали-постановили, докладывает посольский урядник такой-то, хрен с редькой, получите-распишитесь, в личные покои государя-амператора нарочным по особым поручением, совершенно секретно, да давай уже к делу, писака ты штопаный!..

И только тут Милош наконец запоздало сообразил, что именно он читает. Да как же… да погодите, братцы, это же ему, верховному камлателю, не дале как через неделю вот с этим в эфир по радиоточке через спутник вещать. Теперь понятно, куда так торопился адмирал-генерал.

Пальцы Милоша разом перестали дрожать, став холодными, как инструмент на столе похмельного прозектора. Раз, и одним движением листок переместился на свое законное место, два, и верховный камлатель Сало уже принял своеобычную личину — едкая смесь угодливости и самодовольства. Что ж, прощай теперь сто лет как присмотренный ленный манор у горного озера, что далеко на юго-запад за лесами и болотами.

Милошу на этом месте резко захотелось нажраться. Чтобы в дым, в слюни, до низкой точки, до состояния риз. Но секундная слабость быстро отступила. Это мы еще успеем, на это у нас теперь будет масса времени и еще дофига новых поводов. А пока надо действовать.

Точнее куда там. Еще битый час верховный камлатель продолжал насуплено подпирать стену высочайшей приемной в ожидании, пока его позовут, а папочка засаленная меж тем всё жгла и жгла ему бочину, казалось, насквозь прожжет. Когда же наконец халдей призывно замахал из-за приоткрывшейся двери, давай, мол, быстрее сюда, то оказалось, что никакого государя-амператора на месте нет — только что убыли-с по малым делам. На громадной красного дерева столешнице со знаменитым пресс-папье в форме мыши, которым его святейшество, согласно легенде, электрически голосует на собственных выборах, еще не просохли потные отпечатки двух крошечных ладошек.