К «Осени» поэтесса-рассказчица делается настороженной, в ее голосе слышна уязвленность, едва ли не цинизм. Переживая утраты и расставания, она входит в последнее время года, где предстоит осознавать смерть, конец любви, искупление, покаяние, разочарование и прозрения, открытые лишь честному взгляду в прошлое.

Тексты этого сборника стремятся выйти за пределы личных озарений, предлагают нам взглянуть на природу вне эгоцентрической и даже антропоцентрической оптики:

Пристально разглядывая собственную потребность одомашнивать и антропоморфизировать природу через поименование, Лимон стремится не только расширить смысловой охват своих стихов, но и сместить траекторию их внутреннего развития. В стихотворении «Речка Утопление» точка восприятия с кинематографической гладкостью смещается с панорамного обзора к крупному плану зимородка и обратно к панораме.

Попытка Лимон любить этот мир щедрее, направляя на него все более пристальное и точное внимание, свободное от ожиданий, требований или прикрас, создает тексты совершенно нового для нее уровня поэтической светимости. Стихотворение «Уединенность» можно было бы считать шедевром, если б само оно столь полно не отрицало само понятие шедевров. В стихотворении «Первый урок» Лимон вспоминает, как наблюдала за матерью, когда та рассматривала крыло ястреба, найденное на обочине дороги:

Ту же пристальность она посвящает и лютику, и форсайтии, и жеребятам, и лису – и своим друзья, спутникам жизни, дорогим людям.

Лимон, разумеется, – не первый поэтический ум, попытавшийся раздвинуть границы лирики, но речь тут не только о выходе за пределы эго: поэтесса в этом сборнике работает с самой природой осознанного внимания и с равновесием человеческого свидетельствования и его природного окружения. Вместо того, чтобы «усматривать у цветков лица», Лимон желает вообразить «любовь менее ленивого толка». («В тени»). В «Великолепном фрегате» поэтесса вообще целиком отказывается от права наименовать.

Однако несколькими строками ниже: «…я задумалась, именуют ли они друг друга», тем самым наделяя фрегата, как и ворон в «Уединенности», определенной автономностью от высокомерной человеческой склонности навязывать миру имена.

В разделе «Зима», последнем в сборнике, Лимон противится заезженному тропу циклического умирания. В стихотворении «Любовь моя» достаточно и слова: «…я верю, что мир возвратится. / Возвратится как слово, давно забытое и оклеветанное». Однако этот раздел посвящен преимущественно другим людям как источнику и подтверждению глубокой привязанности. «Против ностальгии», «Прощение» и «Жар» составляют цикл сердечных и нежных любовных стихотворений-подношений живому человеку. Ее созерцательное шестичастное стихотворение «Порода ранимых» адресовано предкам Лимон, особенно ее бабушке и дедушке. В заключении этого текста она отметает сентиментальность самоиронией:

Лимон идет на риск эмоциональной прозрачности, даже сознательной наивности ради того, чтобы убедительно заявить о любви к этому миру, пусть он крушит наши сердца. Еще одна дань ей – на другом конце спектра, и этот текст говорит нам кое-что такое, чего могут впрямую и не сказать ее стихи. Младшая ее соотечественница Оливия Гэтвуд свой сборник 2019 года «Душа любой компании» («Life of the Party») открыла «подражанием Аде Лимон» – стихотворением «Девчонка» (пер. М. Немцова):

Но самый примечательный, пожалуй, знак любви и почтения к этой такой земной и человеческой поэтессе – поистине космический. В 2023 году Ада Лимон участвовала в международной кампании «послания в бутылке» – «Отправь свое имя на Европу»: кампания призвана была повысить всемирную осведомленность о миссии НАСА по запуску космического зонда «Европа-Клиппер» для исследования шестого спутника Юпитера Европы на предмет выяснения, пригодны ли там условия для человеческой жизни. Рукопись ее стихотворения «для Европы» – «Похвала тайне» – выгравирована на танталовой пластине, закрывающей рабочий отсек зонда. Запуск аппарата намечен на октябрь 2024 года, поэтому в момент подготовки этого русского издания произведение Ады Лимон еще не в космосе, но, конечно, ничто уже не мешает ему там оказаться.

Шаши Мартынова