Любой опричник не является только лишь карателем, чудовищем с яркой обложки современного романа или бесом из фильма С. М. Эйзенштейна. Во-первых, это живой человек, вмещающий в себя всю многогранность человеческой натуры, отягощённой (в данном случае) своеобычным русским менталитетом. Во-вторых, мы априори не знаем, кто был карателем, кто разбойником, а кто честным служильцем. Нас разделяют несколько веков, которые сами по себе подразумевают возможность принятия фактов истории и прощения. Грозненская эпоха – это не репрессии И. В. Сталина, хотя советские учёные очень любят заниматься развенчанием и низложением Иосифа Виссарионовича путём написания книг о Грозном. Грозный для прекрасных советских специалистов, к сожалению, стал средством достижения собственных целей. Через такую хитрую комбинацию, они сводят счёты с тем, кого боялись. Вряд ли сейчас найдётся человек, который имеет право с пеной у рта доказывать «кошмарность» и жестокость данного явления на основе того, что у него «от руки опричника пострадала бабушка». Таких бабушек просто не осталось. Изучать грозненскую эпоху в XXI веке можно спокойно, с христианским смирением, давая оценку (и то осторожно) лишь однозначным фактам. Как сказано у В. С. Высоцкого: «…добро остаётся добром, даже во времени вашем далёком». То же самое касается зла. Подвиг навсегда останется подвигом, при любой власти и при любом режиме. Доказанное предательство, вроде позорного побега князя Курбского, навсегда останется предательством (в любую эпоху, в любой стране). Иные времена допускают человеку спасаться, бежать, спасать шкуру. Но как можно назвать возвращение на свою бывшую Родину с мечом в руке?

Оценивая «дикое грозненское средневековье», стоит для начала оглянуться на наш, цивилизованный век, где несколько лет под боком сонных обывателей идет война. И война обывателей раздражает, поскольку отвлекает от привычных каждодневных занятий. В частности, от осуждения людей прошедших столетий, за которых, по мнению либералов, мы «должны каяться, каяться и каяться».

Насилие в молодом средневековом мире, где гуманизм не достиг пика (а когда достиг, перешёл в стадию насилия, направленного против того, кто недостаточно толерантен ко всякого рода извращениям), было явлением обычным и повседневным. Войны и борьба за территории, рукопашные схватки на поле боя. Не убьешь ты, убьют тебя. А то и твоих детей, твою невесту/жену, родителей. Даже представитель православия – монах чаще всего выступал в роли человека, который неплохо владеет не только молитвой, но и оружием. В мире не существовало государства, способного стать образчиком лояльного отношения к преступникам, изменникам Родины или обычным уголовникам. А во многом, русские жертвы «устройства порядка» и «искоренения измен» не дотягивали по своей численности до того количества жертв, которое собрала во время самых различных жатв цивилизованная Европа. Всё происходящее в XVI веке (пугает оно нервных людей или не пугает) всего лишь естественный этап развития человечества, который нужно было пройти и пережить. Увы, в XX–XXI вв. вместе с волной самых разных «жареных» разоблачений, раздался возглас псевдоморалистов, призывающий «стыдиться» своих предков и каяться за их грехи. Можно каяться и стыдиться за Сталина и чекистов, можно за Петра, который «настоящую Русь» расколол, можно за опричников. Можно за коммунистов, а можно за монархистов. Выбор есть. Не важно, что давно уже не осталось праха палачей и их жертв. А народ давно уже не оплакивает убиенных. Кайся и стыдись. Иногда такая истерия, а также истерия, связанная с особенностями конкретной советской эпохи, заставляла и хороших учёных скатываться куда-то за черту адекватного:

Справедливость», о которой говорит уважаемый В. Б. Кобрин, не может и не имеет права быть лицемерной и односторонней. Откуда взяться «справедливости», если господин историк дает смелые и резкие характеристики советникам царя, исходя из отзывов пристрастных современников, чья деятельность давно была названа вражеской пропагандой (теми же историками)? Где справедливость в некорректном высказывании такого крупного и компетентного специалиста, сравнивающего масштабы Великой Отечественной (и мировой) войны с политическим мероприятием, просуществовавшим несколько лет на территории отдельно взятого государства? Притом что сам В. Б. Кобрин, естественно, знал о масштабах грозненских репрессий, особенно в первые годы создания опричнины. Можно ли сравнить миллионы погибших, уничтожение людей разных национальностей, вероисповедания, социального статуса, с парой-тройкой тысяч жертв борьбы представителей элиты? По большому счету Кобрин призывает людей сочувствовать жертвам олигархата, пострадавшим от такого же олигархата. Но сочувствовать именно тому, кто нравится лично ему, Кобрину.

В конце концов, как можно сравнивать войну, раны от которой не затянулись до сих пор, свидетели живы, воины не похоронены, а последствия до сих пор расхлебываются, с событиями шестнадцатого века? Событиями, похожими уже на миф и сказку, а не на хронику. Преступления гитлеровцев разобраны на Нюрнбергском процессе, но мы вряд ли сумеем в полной мере оценить пороки и неправоту наших предков грозненской эпохи. Не только по причинам удаленности во времени и отсутствия полноценных доказательств, но и по причине кардинальной разницы восприятия. До какой степени исступленного чувства справедливости (бойтесь фанатиков – гуманистов!) нужно дойти, чтобы ненавидеть людей, которые занимались своими делами пять веков назад?! Чтобы домыслить за них, реконструировать диалоги, уверенно рассказывать о жестокостях и интригах так, будто ты сам свидетель. Представлять свои фантазии всегда в отрицательном контексте, да еще и призывать окружающих «стыдиться и каяться». Если же говорить о «справедливости» в целом, то хотелось бы понять, по какой причине, люди, исполняющие на посту свой долг во имя Отечества и государя (во все времена), должны у меня или у кого-то другого вызывать раздражение, ненависть или брезгливость? А предатели Родины вроде князя-перебежчика А. М. Курбского, изменники, подрывающие безопасность государства, сочувствие, восхищение, симпатию, жалость и сопереживание?

Очень важно оставлять своему предку право быть разным. Сочетать в себе порок и благородство. Жестокость и духовность. Вряд ли стоит умалять достоинств князя Курбского, как хорошего литератора и смелого воина. Но и изменником он быть не перестаёт. Точно также, опричники, обычные стражи правопорядка, исполняющие свой долг, не станут бесами и демонами.

«…Имена опричников на века остались в памяти народной как имена палачей и душегубов» пишут в совместной работе А. А. Зимин и А. Л. Хорошкевич, перед этим бессовестно смакуя несколько затасканных, но не имеющих под собой основания сплетен про сына Алексея Даниловича. Не настолько сильной была эта «дурная слава» и не настолько глубоко она засела в народной памяти. Практически не осталось свидетельств об опричной деятельности отца и сына Басмановых и даже легенд не осталось об их «злодеяниях». Неизвестна роль Басмановых в деле И. П. Фёдорова. Они не фигурируют в составе следственной группы, собирающей компромат на митрополита Филиппа, никак не отметились во время новгородского погрома. Единственная ситуация, вызывающая нарекания православных историков, это участие А. Д. Басманова в операции по низложению митрополита Филиппа в Успенском соборе 4 (8) ноября 1568 года. Во время службы, которую Филипп вёл уже после того, как соборный суд вынес ему приговор, в церковь ворвались опричники под руководством А. Д. Басманова[98]. Но опять мы ничего не знаем наверняка. Согласно И. Таубе и Э. Крузе, низложением руководил не А. Д. Басманов, а Малюта Скуратов. Р. Г. Скрынников называет обоих руководителей опричнины ответственными за данную операцию[99], но новых источников при этом кроме всё тех же Таубе и Крузе, не приводит. По какой-то неведомой причине по просторам интернета гуляет миф о том, что руководил операцией Фёдор Басманов. Людям, которые растаскивают непроверенные сведения, плевать и на Таубе с Крузе, и на «Житие» Филиппа, и на все другие источники. Данное позорное враньё даже красуется в статье «Википедии», а за любую попытку это безобразие исправить пользователь блокируется местными сторонниками альтернативной истории и любителями "жареной информации". Участие Фёдора в низложении Филиппа относится к категории досужих сплетен и выдумок, о которых мы ещё поговорим, когда коснемся личности Фёдора. Ни один исторический источник, имени Ф. А. Басманова не упоминает. Безусловно, он мог находиться рядом с отцом во время этой операции, но свидетельства отсутствуют.