– Почти пятнадцать тысяч фунтов, – отозвался Эллиот.

– Да это ж чертово состояние! – воскликнул Гай.

– И переводят их в день рождения Марианны, – подчеркнул Эллиот.

– Думаешь, эти деньги предназначены ей? – спросил Сент-Джон.

– Фарнем получил к ним доступ вскоре после того, как забрал ее? – Эллиот пожал плечами. – Иначе все это кажется слишком случайным совпадением.

Стонтон согласился.

– «Фарнем открыл Театр на Ньюкасл-стрит в 1805 году, а к концу 1809 года театр уже получал солидную прибыль. На пике популярности театра Фарнем внезапно свернул бизнес и принял предложение управлять маленьким театриком в Диле, где и провел два года».

– На черта он это сделал? – возмутился Гай.

– Читай дальше, – велел Эллиот.

– «Театром в Диле владел некий Джеральд Мимси. Последующее расследование в отношении Мимси показало, что такого человека не существовало. Имеется достаточно доказательств для предположения, что Доминик Стрикленд и Джеральд Мимси – один и тот же человек».

– Так-так-так… – пробормотал Гай.

– «В течение двух лет, проведенных в Диле, Фарнем принимал участие в „войне контрабандистов“, которая велась между двумя местными рыбацкими артелями. В результате летом 1811 года контрабандисты Фарнема обрели контроль над местностью вокруг Дила. Допросы слуг, работавших на Фарнема в Диле, указывают на то, что барон неоднократно посещал там Фарнема».

Син отложил в сторону первую страницу и немного помолчал.

– Значит, Марианна знала Стрикленда с самого детства?

– В те времена она постоянно находилась в школе и приезжала домой только на каникулы. Вполне вероятно, что эти двое никогда не встречались, – ответил Эллиот.

– Она училась в школе?

– Да, и должен отметить, в очень неплохой, – сказал Эллиот. – Это объясняет ее правильную речь.

Сент-Джон взял вторую страницу.

– «Фарнем вернулся в Лондон и за две тысячи сто фунтов купил здание позади театра, которое с тех пор использует как свой дом.

Дал своей труппе другое название: „Фантастический женский цирк Фарнема“. В течение нескольких последующих лет нанимал только женщин: фокусниц, жонглеров, воздушных гимнасток, двух профессиональных бойцов и стрелка-снайпера.

Его племянница, Марианна Симпсон, начала работать на него по окончании Академии мисс Нолан для юных леди».

Стонтон опять помолчал.

– Мне кажется, я слышал это название.

– Это превосходная школа. Там учились все шесть моих сестер, – сказал Гай. – Она считается лучшей частной школой-пансионом для девушек в Британии.

– Значит, Фарнем все же потратил сколько-то денег на свою племянницу, – заметил Сент-Джон и продолжил чтение: – «После окончания школы Симпсон несколько раз пыталась устроиться на работу, но, по свидетельствам, не смогла получить должность гувернантки или компаньонки из-за своей связи с цирком. Симпсон десять месяцев тренировалась с Джеком Нельсоном и провела свой первый публичный матч в конце 1812 года.

Первый подтвержденный контакт Стрикленда с Симпсон произошел в начале 1814 года, когда они вместе обедали в присутствии Фарнема. В течение последующих месяцев Стрикленд несколько раз обедал с Фарнемом и его племянницей, а также купил абонемент в первый ряд на все бои с участием мисс Симпсон. Согласно сообщениям источника, близкого к Фарнему, Стрикленд и Симпсон в конце марта обвенчались по специальной лицензии в семейной часовне, в имении Стрикленда в окрестностях Чатема.

Никаких записей о наличии лицензии или заключении брака не обнаружено.

Симпсон жила со Стриклендом до 20 мая и вернулась в дом дяди после того, как в лондонской газете появилось упоминание о некоей леди Каролине Стрикленд, урожденной Эмхерст, заявившей, что год назад она тайно вышла замуж за Стрикленда в Колдстриме, Шотландия.

Почти сразу же после отъезда Симпсон Стрикленд вернулся в Королевское Беркширское ополчение в звании капитана.

Пока Стрикленд и Симпсон жили в его имении, 11 мая из плавучей тюрьмы „Неволя“ сбежали шестеро французских пленных. Тюремный корабль стоял на якоре у Чатема.

Стрикленда и высокого худого рыжеволосого человека (описание подходит Эмилю Бове, одному из бежавших пленных) между 12 и 15 мая несколько раз видели за беседой в пабе „Ржавый шпигат“ в Чатеме.

24 мая Стрикленд в качестве ополченца получил информацию, что по меньшей мере один пленный, бежавший из Чатема, прячется в доме в окрестностях Дувра. Стрикленд вошел в этот дом, оставив четверых своих подчиненных снаружи. Внутри послышались выстрелы, затем начался пожар. Из огня не вышли ни Стрикленд, ни кто-либо еще. Среди обугленных руин были обнаружены два сильно обгоревших тела.

Доверенный источник в Париже подтвердил, что 17 мая Бове был тайно вывезен из Дила на рыбацкой шхуне теми же контрабандистами, с которыми Стрикленд и Фарнем вели дела много лет назад.

Бове через день после появления в Париже отправился в Тулузу в сопровождении четырех человек. 28 мая, через несколько недель после перемирия и за два дня до заключения Парижского договора, Бове со своими людьми напал на конспиративную квартиру, где находились агенты разведки майор лорд Дэвид Норрис, капитан лорд Бенджамин Пауэлл и лейтенант Джон Досет.

Были найдены тела только Норриса и Досета.

После этого Бове исчез, а его сообщники так и не были опознаны.

Фарнема доставили для допроса по поводу побега Бове, но подозрения с него сняли, так как в то время он находился в Бирмингеме».

Сент-Джон дочитал страницу до конца и сообразил, что сминает в руках бумагу. Любая смерть во время этой нескончаемой войны была страшной трагедией, но гибель его брата в стычке с ополченцами-изгоями через несколько недель после окончания войны – это трагедия за гранью воображения.

Он взял себя в руки и положил лист рядом с первым, затем посмотрел на Эллиота.

– Это все, что у тебя есть на Марианну Симпсон и Фарнема?

– Боюсь, что так.

– Тут нет никаких ответов, наоборот, возникает масса вопросов.

– Знаю.

Стонтон улыбнулся:

– Это с моей стороны крайне неблагодарно. Мне следовало сказать «спасибо».

Эллиот немного помолчал и произнес:

– У меня есть еще кое-какие сведения, которых нет в досье, вероятно, такие же бесполезные, – об одной новой артистке Фарнема, Джозефине Браун.

Гай ухмыльнулся:

– А, да. Метательница ножей. Говоришь, ее фамилия Браун? Ужасно обыденное имя для такой таинственной женщины.

– А что не так с этой Браун? – спросил Сент-Джон.

– После того как ты получил письмо Доминика, я начал наводить справки о Фарнеме, его цирке и обо всем, что с ним связано. О Фарнеме или его племяннице ничего нового не узнал, зато обнаружил, что мисс Браун несколько лет назад была объектом интереса в одном военно-морском деле.

– Объектом интереса? – переспросил Стонтон.

– Обычно под этим подразумевается, что мы получаем информацию, которая вызывает вопросы о человеке или его окружении, но не имеет достаточно доказательств для возбуждения официального дела.

– Это слишком… расплывчато.

Эллиот сухо усмехнулся.

– Добро пожаловать в мой мир, Син. В любом случае с Браун сняли все подозрения. – Он нахмурился. – И все-таки есть в этой женщине что-то… неправильное. Она прекрасно владеет всеми видами холодного оружия, но при этом нет никаких данных о ее прошлом – откуда она родом, кто учил ее всем этим штукам. Чертова загадка, а не женщина.

– Неужели я слышу в твоем голосе восхищение, Эллиот? – поддразнил его Гай.

– Может, и есть немного. Мой опыт подсказывает, что подобная анонимность завоевывается с огромным трудом.

Стонтон показал на лежащее на столе досье, возвращая разговор в прежнее русло.

– Ничто из прочитанного не указывает на то, что мисс Симпсон имела отношение к контрабандной деятельности дяди или знала о замыслах Стрикленда и Бове, хотя и жила с ним в то время.

– Это верно, – согласился Эллиот.

– Почему же, скажи на милость, Стрикленд так сильно хочет ее увидеть? – спросил Гай, вслух повторяя вопрос, который Стонтон задавал себе ежечасно после получения письма Доминика.