Хотя ветер отнес ее слова в сторону, Реджи уловил решимость хозяйки и, бросив все силы в гонку, рванул что было мочи. Как раз когда они едва не наступали соперникам на пятки, конь и всадник внезапно остановились.

Марианна моргнула, пытаясь развеять туман в глазах, и резко осадила коня. Увлекшись гонкой, она не заметила, что они добрались до конца Роттен-Роу. К тому времени как они перешли на рысь, другой всадник подвел своего громадного серого жеребца к краю широкой дороги и принялся выгуливать взад-вперед.

План Марианны направить Реджи в противоположную сторону, избежав таким образом встречи, провалился, когда незнакомец окликнул ее:

– Доброе утро, мисс Симпсон.

Она вздрогнула, услышав низкий, хорошо поставленный голос, и неохотно повернула обратно.

Светловолосый, светлоглазый, блистательный бог смотрел на нее сверху вниз, сидя верхом на своем коне, ладони на полторы выше Реджи.

Его аристократические скульптурные черты лица застыли в надменном выражении, что, как подумалось Марианне, для него характерно. Глаза, цвет которых она не смогла разглядеть с ринга, оказались светло-зелеными и напоминали крещенский холод инея на свежей траве. Прямо сейчас они сверкали ледяной враждебностью, от которой ей внезапно стало холодно.

Он чуть двинул коня вперед.

– Вы – мисс Марианна Симпсон, если я не ошибаюсь.

– Вы знаете, что это я, – огрызнулась всадница. – А вы – герцог Стонтон.

Взгляд светлых глаз медленно, дерзко скользнул по ее телу. Ей приходилось терпеть подобные взгляды бесчисленное множество раз, еще до того, как печально известный бывший возлюбленный публично ее бросил. Ноздри благородного носа Стонтона трепетали и подергивались, словно он уловил что-то гадкое.

Марианна не сникла под его суровым взглядом, напротив, тоже внимательно его рассматривала. Классическое совершенство фигуры герцога ее не удивило. В конце концов, он же лорд Безупречность: безупречен как внешне, так и в манерах.

Было неприятно признавать, что прозвище ему подходит, во всяком случае когда речь идет о его лице и теле. Он не просто привлекателен, а действительно безупречен и совершенно по-мужски красив.

– Вы сложная женщина, мисс Симпсон, с вами трудно разговаривать.

Она поерзала в седле:

– Да?

– Наверняка вам известно, что вчера вечером я посетил заведение вашего дяди и хотел с вами увидеться.

– К несчастью, я не воспринимаю мужчин, которые пристают к нам за кулисами.

Светлая кожа его высоких скул потемнела, когда он услышал эти оскорбительные слова.

– На прошлой неделе я также отправил вам два письма, мисс Симпсон.

– Я их получила.

Его светлые брови опустились.

– Но ответа не было.

– Я выбросила их не читая.

Его брови вновь приподнялись, исчезнув под прядью пепельно-русых волос.

– Почему же вы так поступили?

– Нет такого закона, в котором говорится, что я обязана объяснять вам мои поступки.

– Закона нет, – согласился он. – Но существует обычная вежливость.

Услышав эти поучения, Марианна вспыхнула. В целом она не отличалась невежливостью: ну, если не сталкивалась с аристократами, но ей никогда не доводилось встречать более аристократичного мужчину, чем этот.

И все же стыдно вести себя подобно невежественной сварливой тетке, подтверждая, что его впечатление о ней – верное.

– Я вижу, вы не перестанете преследовать меня до тех пор, пока не получите желаемого. Что говорилось в вашей записке?

– Что я хочу с вами поговорить.

Марианна раздраженно вздохнула:

– Но я не хочу с вами разговаривать, ваша светлость.

И снова герцога выдало тело – точнее, непроизвольная реакция. Казалось, все краски исчезли из его глаз, зрачки сузились до точек, а радужные оболочки теперь напоминали зеленые стекляшки, отмытые морем.

– И вас даже не разбирает любопытство?

– Ни в коей мере.

Хотя он этого никак не показал, Марианна предположила, что он в ярости. Герцог наверняка привык командовать и, конечно, ожидал покорности от женщины вроде нее. Вряд ли многие вот так отвергают его светлость Стонтона.

Марианна покраснела под его задумчивым взглядом, который, к досаде девушки, побудил ее продолжить беседу.

– Я в состоянии догадаться, почему вам так хочется поговорить со мной, ваша светлость.

– В самом деле? И почему же?

– Мужчины вроде вас подкупают служащих моего дяди с одной лишь целью.

– Вроде меня. – Он повторил эти слова негромко, и уголок его рта слегка приподнялся, коротко сверкнули белые зубы.

Марианна не назвала бы это улыбкой.

– Можете быть уверены: не в моих привычках домогаться цирковых актрис, принуждая согревать мою постель.

Лицо Марианны словно ошпарило кипятком, несмотря на утренний холод. Она считала, что аристократические насмешки давно ее не задевают. Похоже, ошибалась.

Вместо того чтобы покрепче закрыть рот и уйти, Марианна ринулась в бой.

– А, вы же лорд Безупречность, верно? – колко спросила она. – Непревзойденный среди людей и лишенный низменных побуждений. – Девушка презрительно усмехалась, глядя в его прищуренные глаза. – Но вы мужчина, как и любой другой. Просто выбираете себе шлюх рангом повыше.

На его красивом суровом лице возникло такое выражение, словно он получил доказательство своей правоты, словно ее грубость подтвердила его мнение о том, что она и впрямь неотесанная потаскушка, бывшая любовница барона Стрикленда, субъекта, которого вся Англия называет распутником из распутников.

И пока Марианна смотрела в эти неприступные зеленые глаза, ее охватила волна беспомощности. Почему этот человек считает ее распутной девкой на основании грязных сплетен? Из-за Доминика она сделалась мишенью для оскорбительных предложений и объектом насмешек мужчин всех мастей, но особенно богатых властных джентльменов, которые, казалось, находили ее в равной мере привлекающей внимание и отталкивающей.

– Чего вы хотите, ваша светлость? – устало спросила Марианна.

– Поговорить с вами.

– Мы уже разговариваем.

– Мне хотелось бы вам кое-что показать, и я предпочту сделать это наедине.

Она едва не расхохоталась.

– Вещь, которую вы хотите мне показать, находится в герцогской резиденции? Нет, – тут же добавила Марианна, не дав ему ответить, – это не в вашем стиле. Место будет куда более интимное. Может, небольшой укромный уголок. Где-нибудь… подальше от чужих глаз.

Ей просто не верилось, что эти холодные глаза могут стать еще холоднее.

– Даю слово джентльмена, что не посягну на вашу персону. – Его взгляд прошелся по ней жестко, словно нож. – Я хочу побеседовать с вами на вашем рабочем месте – отсюда и мое появление в цирке – или в любом другом месте, которое вы сочтете приемлемым. Главное – чтобы не на проезжей дороге.

По его решительному упрямому лицу Марианна поняла: отказа он не примет.

– Хорошо, я к вам приду. Куда и когда?

Похоже, ее внезапная капитуляция ничуть его не удивила, словно он вообще не сомневался в своем успехе.

– Я живу в доме номер пять на Гросвенор-сквер. Это недалеко. Но почему не сейчас?

– Моя одежда вряд ли подходит для утренних визитов.

Он пожал мощными плечами под черной крылаткой, чем сразу привлек к ним внимание собеседницы.

– Нет ничего необычного в том, чтобы один джентльмен заглянул к другому джентльмену сразу после утренней верховой прогулки, в кожаных штанах.

Марианна всматривалась в его надменное красивое лицо. Чего может от нее хотеть мужчина вроде него? И хотеть так сильно, что вынужден на этом настаивать? Ну, чего бы он ни хотел, она вынуждена признать: вряд ли это имеет отношение к плотским утехам. В конце концов, не стал бы он приглашать ее к себе домой в семь утра, когда на улице уже светло, ради любовной интрижки.

Марианна кивнула:

– Что ж, показывайте дорогу, ваша светлость.

Сент-Джон Пауэлл, седьмой герцог Стонтон, негодовал молча, не утруждаясь вести любезную беседу со своей спутницей – своенравной циркачкой.