Стонтон впал в ступор, его тело застыло, но вовсе не от холода.

Одной рукой она взялась за корсет и рывком сдернула его с себя, заодно захватив и сорочку. Обнажились маленькие изысканные груди. Марианна принялась грубо вытирать эти деликатные холмики – казалось, лишь одну часть ее тела, которая обладала хоть какой-то мягкостью. Розовато-коричневые соски быстро затвердели от холода. Единственное, что портило совершенство девушки, был огромный и явно болезненный синяк.

Она отбросила полотенце в сторону и натянула сорочку и корсет так же быстро, как и сняла.

Жжение в легких дало знать, что Стонтон слишком долго задерживал дыхание, а это опасно для здоровья. Он резко вдохнул и разжал пальцы на обеих руках – оказывается, все время этого поразительно эротического представления он сжимал кулаки. Ни одна любовница никогда не вызывала у него такого мучительного томления… А ведь мисс Симпсон не прилагала к этому никаких усилий.

Впрочем, она и не знала, что устраивает представление для презренного мерзавца, что прятался в тени.

Стонтон решил, что будет терзаться угрызениями совести потом.

Дверь открылась. Марианна повернулась, дружелюбно поздоровалась и пошла навстречу парнишке лет двадцати, не больше, тело которого как раз находилось на стадии перехода от мальчика к мужчине.

Парнишка ответил на ее доброжелательное приветствие наглой ухмылкой, и Сент-Джон сразу рассвирепел. Зато Марианна, похоже, скорее развеселилась, чем оскорбилась.

Парень обернулся к Джеку и произнес скрипучим гнусавым голосом:

– Слышь, ты, она до моего веса-то не дотягивает. А че, если я ее покалечу?

Оскорбительно-пренебрежительным взглядом он окинул гибкую полураздетую фигуру Марианны.

Парень, безусловно, прав: и веса в нем минимум на стоун больше, и ростом он дюйма на два выше. Может, тренер слегка не в ладах с мозгами, если ставит женщину против мужчины, пусть и столь юного, недоумевал Сент-Джон.

– Ты лучше о себе беспокойся, Томми, – посоветовал Джек парню, иронично взглянув на него. – Тебе нужно размяться?

Томми нагло усмехнулся, и его глаза-бусинки презрительно скользнули по Марианне.

– Не, думаю, со мной и так все неплохо.

Стонтон невольно сжал кулаки. Ну надо же – такое возмутительное неуважение! Он понятия не имел, почему так оскорбился за Марианну Симпсон, ведь она-то определенно не обращала внимания на поведение парня.

– Ну что ж, ладно. – Джек коротко кивнул. – Раздевайся, и я сперва забинтую тебе руки, а потом наденем перчатки.

– Чего? – воскликнул Томми, остановившись на полушаге. – Ты че, хочешь, чтобы я надел перчатки?

Челюсть Джека зловеще окаменела.

– Я тебе уже говорил. Хочешь денег – наденешь перчатки. А сейчас или заткни свою глотку, или убирайся отсюда к черту.

Томми поднял обе руки в успокаивающем жесте, на его лице отразился страх.

– Да ладно, ладно, давай.

Марианна повернулась к соглядатаю спиной и подставила Джеку руки, чтобы он завязал ей боксерские перчатки. Округлые выпуклости хорошо развитых ягодиц при каждом движении прижимались к тонкому муслину сорочки. Подштанники и сорочка скрывали ее бедра, но толстые шерстяные чулки не могли скрыть икры, мускулистые, красивой формы. И опять черты, которые в обычной ситуации показались бы ему мужеподобными и непривлекательными, скрашивались наличием изящных лодыжек.

Он нахмурился, вновь ощутив нежелательную реакцию тела, и перевел взгляд на ее плечи, пока Джек завязывал перчатку.

Отношение Стонтона к боксу, как и ко многому другому, менялось по мере взросления. В юности он наслаждался кровавыми поединками, когда дрались голыми руками, теперь же считал подобные зрелища отталкивающими и варварскими как для мужчин, так и для женщин.

За боксерскими поединками было бы интересно наблюдать, если бы не увечья, которые наносили друг другу соперники. И даже в перчатках этот спорт был жестоким, о чем живо повествовали синяки на теле Марианны. Как Фарнем мог так поступить с членом собственной семьи – да с любой племянницей, если уж на то пошло, – Сент-Джон понять не мог.

«Умерь свой крестоносный дух, старина! Чем занимается эта особа, тебя не касается», – пронеслось у него в голове.

Верно, не касается. Но в мире герцога Стонтона джентльмены оберегают женщин, а не зарабатывают на них.

«А, так вот что происходит в борделях, куда поставляют маленьких девочек для состоятельных джентльменов! Их там оберегают». Такие мысли не давали ему покоя.

Это обвинение он отрицать не мог. Ему было стыдно, что мужчины, вместе с которыми он рос, превращают в свою добычу слабых и беспомощных.

«А мисс Симпсон ты тоже сделаешь своей добычей?» – донимал его внутренний голос.

Сент-Джон велел ему заткнуться. У герцога еще будет полно времени, чтобы побороться со своей совестью – потом, когда он освободит брата.

Закончив с завязками Марианны, Джек перешел к Томми.

Марианна не давала мышцам остыть, делая растяжку. Ее тело было упругим и гибким, а не бугристым от мускулов, как у большинства боксеров-мужчин.

Стонтон ждал, когда начнется спарринг, и его собственное тело невольно напрягалось. Он совсем не испытывал радостного предвкушения. Не имеет значения, что Томми юн и строен: он мужчина, а мужчины сильнее женщин.

Во всяком случае, так он всегда полагал, но когда учебный бой начался, ему потребовалось меньше минуты, чтобы понять: Томми существенно уступает мисс Симпсон в мастерстве и скорости.

Агрессивная самонадеянность парня схлынула так быстро, что это выглядело комичным. Вот он презрительно ухмыляется и куражится, а в следующую минуту отлетает назад от безжалостного прямого удара, которого не заметил.

Скорость движений этой женщины ошеломляла. Ее кулак казался размытым пятном, а свободная и расслабленная поза скрывала намерения до тех пор, пока рука не выстреливала вперед.

После второго удара Томми подобрался, принял жесткую стойку и усилил бдительность. Он больше не пытался хорохориться, и лицо его стало напряженным, а может быть, даже выразило уважение к Марианне.

Теперь, когда он начал относиться к противнику всерьез, соперники немного сравнялись в мастерстве, но даже и сейчас на пять-шесть ее ударов Томми успевал нанести не больше одного. Девушка обладала смертоносным сочетанием ума, мастерства и выносливости. Очень впечатляло, как она исподволь прощупывала слабые места парня и тут же использовала их против него. Томми заметно выдыхался и все чаще попадал мимо цели. К тому моменту, когда Джек остановил спарринг, оба бойца тяжело дышали и блестели от пота, но Томми выглядел явно обескураженным. Пока они вытирались, пили воду и готовились ко второму раунду, Джек негромко сказал что-то Марианне, а затем повернулся к Томми, который пил слишком много воды, и забрал у парнишки бутылку.

– Еще немного, и начнешь блевать. – Он всмотрелся в правый глаз Томми, уже начавший опухать. – Готов еще к одному раунду или надо отдохнуть?

И без того красное лицо Томми побагровело.

– Да нормально все!

Прежде чем спарринг продолжился, дверь распахнулась и на сцену ворвался Барнабас Фарнем.

– А, отлично, я застал вас между раундами, – произнес он с легким акцентом и, уставившись пронзительным, мрачным взглядом на Томми, нахмурился, увидев заплывший глаз парня, и сердито сверкнул глазами на Джека. – И это лучшее, что ты смог найти?

Похоже, Джек почувствовал себя уязвленным, а Томми вздрогнул, словно его ударили по лицу.

Тренер открыл было рот, но Барнабас нетерпеливо махнул рукой.

– Неважно, сейчас у меня все равно нет времени. – Он повернулся к Томми. – Джек знает, где тебя найти, если ты вдруг понадобишься?

Парень кивнул.

– Хорошо. А теперь уходи. – Заметив, что Томми колеблется, он добавил: – Иди!

Томми нахмурился, но потопал к стулу, схватил свою одежду и выскочил прочь.

– Эй, Барни, мы еще не закончили! – возмутился Джек. – Это не может по…

– Нет, это подождать не может, – отрезал Барнабас, уже нетерпеливо направляясь к двери. – Мне нужно поговорить с тобой немедленно. Раз уж ты не снизошел до участия в турне, замену-то нашел себе и Энди?