– Мама? Папа? – воскликнула она.

Генри и Вероника, улыбаясь, заключили ее и Дафну в объятия. Из глаз всех текли слезы, которые катились по щекам и падали на землю. Вероника осыпала девочек поцелуями, а Генри поднял их и сжал в объятиях.

– Но поцелуй Златовласки… Он не сработал, – сказала Дафна.

– Сработал, – ответила Вероника. – Но вы же знаете вашего отца. Он всегда любил поспать.

Генри, отступив назад, внимательно изучил дочерей.

– Девочки, вы такие разные, – он взял лицо Дафны в ладони. – Ты так… выросла.

– Ты слишком долго спал, – ответила Дафна.

Генри обернулся к бабушке Рельде с вопрошающим взглядом.

– Это правда. Почти два года, – подтвердила старушка.

– Два года! – воскликнула Вероника.

Генри выглядел так, словно кто-то врезал ему в живот. Он немного попятился, прежде чем взял себя в руки.

– Не может быть.

Дафна кивнула.

– Это правда.

– Но теперь мы вместе, – сказала Сабрина, пытаясь вернуть воссоединению счастливое настроение. Казалось, все ее переживания за последние два года испарились, словно роса на летнем солнце. Невероятно тяжелая ответственность за себя и Дафну спала с ее плеч, и впервые за долгое время она почувствовала себя той, кем была – двенадцатилетней девочкой.

Через открытую дверь поезда поспешно выбежала мисс Смэрт. Она проводила костлявыми руками по серому костюму, чтобы разгладить складки, и боролась со сломанным каблуком на одной туфле. Словно собирая все свое мужество, она выпрямилась.

– Эти дети находятся под опекой государства и поедут со мной, и неважно, летает мальчик или нет.

– Кто эта женщина? – удивился Генри.

– Наша соцработница, – объяснила Сабрина. – Когда вы пропали, нас отправили в приют. А она подбирала нам приемных родителей.

– Ужасных, злых приемных родителей, – поддержала Дафна. – Она отправила нас жить с мужчиной, который боялся мыла!

– Не забывай о семье, у которых в доме жил бенгальский тигр, – напомнила Сабрина.

– И парень, который сдал нас в аренду как собаководов для своего корейского ресторана.

Шагнув вперед, Вероника схватила Смэрт за воротник.

– Вы плохо обращались с моими детьми?

– Я делала то, что считала лучшим, – пробормотала Смэрт, пытаясь вырваться из хватки Вероники. Сабрина вспомнила, как горячо мама увлекалась скалолазанием – она была безумно сильной. Смэрт скорчилась, как червяк на крючке.

– Если я когда-нибудь еще увижу вас в пределах двадцати миль от моих детей, вы пожалеете, что родились на свет, – сказала Вероника.

– Вы мне угрожаете? – заверещала соцработница.

– Нет, – заверила Вероника. – А мой кулак – да.

Взвизгнув, Смэрт скрылась в поезде.

– Мы должны дунуть на нее немного порошка забвения, – сказала дяде Джейку Сабрина. – Она слишком много знает. И вообще, лучше бы распылить его над всем поездом.

– Над всеми, кроме Смэрт, – перебила Дафна. Улыбнувшись, Джейк запрыгнул в поезд с горсткой розовой пудры.

– Почему кроме Смэрт? – удивилась Сабрина. – Ты ей все рассказала. Она вернется в Нью-Йорк и выдаст все, что знает.

– Вот именно, – с усмешкой ответила Дафна. – Она вернется в приют с этой сумасшедшей историей, и там решат, что она свихнулась. Ее уволят.

Сабрину потряс замысел младшей сестры. Это походило на то, что придумала бы она сама. Даже лучше, на самом деле.

– Генри, Вероника, нам предстоит многое наверстать, – сказала бабушка Рельда.

– Согласна, – поддержала Вероника.

– Забудь об этом, мама. Мы уедем, как только девочки соберутся, – перебил Генри.

– Уедете? – воскликнула бабушка.

Сабрина и Дафна изумленно переглянулись.

Генри кивнул.

– Мы покинем Феррипорт-Лэндинг так быстро, как только сможем.

– Старший братец, это не самая твоя лучшая идея. Ты забываешь, что вы исчезли на два года, – сказал дядя Джейк, вернувшись из поезда. – Большинство людей считает тебя и Веронику мертвыми. Ваша квартира продана. У вас нет работы. Вам придется оформить кучу документов, чтобы получить хоть какие-то деньги, и, если вы достаточно разумны, то будете держаться подальше от социальной работницы и совета по защите детей, пока не сможете доказать, что ты и Вероника действительно являетесь родителями девочек. На все это уйдут недели. Вернись домой – мы поможем.

– Он верно подметил, Генри, – поддержала Вероника. – Может, нам стоит остаться тут, пока все не уладится.

Генри упрямо покачал головой.

– Выбраться из Феррипорт-Лэндинга важнее всего остального. Мы справимся.

Лицо бабушки Рельды побелело. Она выглядела так, словно вот-вот расплачется. Сабрина никогда не видела ее такой расстроенной.

– Но, Генри…

– Это не обсуждается, мама, – резко ответил он.

Мать Сабрины нахмурилась, но удержала язык. Остальные выглядели смущенными.

Гриммы тихо поднялись по набережной и обнаружили припаркованную неподалеку старый семейный автомобиль. На асфальт под двигателем разлился литр масла, из глушителя просачивалась загадочная зеленая жидкость. Старый драндулет представлял собой набор неподходящих друг к другу деталей от десятков разных автомобилей и, возможно, танка. Его лучшие дни остались позади – если эти лучшие дни вообще были. Теперь он выглядел как раненое животное, ждущее Мрачного Жнеца, который придет и избавит его от страданий.

– Вы все приехали на машине? – Сабрина поискала другой автомобиль. – Это ржавое ведро хоть и большое, но вместить всех и медведей вы не смогли бы, даже если бы очень сильно ужались.

– Это моя заслуга, – с ухмылкой отозвался дядя Джейк, полез в один из многочисленных карманов пальто и достал маленькую деревянную коробочку. Внутри была зеленая пыль, кружившаяся, словно крошечный ураган.

Глаза Дафны загорелись удивлением.

– Это растягивающий порошок. Посыпьте немного на что-нибудь и сделаете его настолько большим или маленьким, насколько захотите. Я выдул горсть внутрь машины. Теперь она достаточно велика, чтобы вместить целый лес медведей.

– Приколос! – воскликнула Дафна, глядя на зеленые частички.

– Приколос? – переспросила Сабрина.

– Мое новое слово. Означает что-то круче, чем крутое, – отозвалась Дафна, возвращая внимание на дядю Джейка. – Откуда он у тебя?

– Это один из первых волшебных предметов, который я собрал. Взял его у маленькой старушки, которая живет в башмаке. С его помощью она загнала всех своих семьдесят спиногрызов в старый ботинок.

Генри, выхватив коробку из рук брата, закрыл крышку и сунул ее в один из карманов Джейка.

– Я бы предпочел, чтобы ты держал магию подальше от девочек. Она опасна, и я не хочу, чтобы они были рядом с ней.

– Пап, мы уже профи по части волшебных штук, – заверила Дафна. – Мы используем их постоянно.

Генри уставился на жену.

– И еще, у меня неплохо получается, – продолжила Дафна, совершенно не обращая внимания на растущее раздражение отца. – Вообще, у меня есть собственная маленькая коллекция палочек и колец, прямо как у дяди Джейка.

Лицо Генри стало багровым, как лава, вырывающаяся из вулкана.

– Тебе пять лет. Ты не должна приближаться к магии. Ты отдашь мне все, когда мы приедем домой. Никакая эта ерунда не вернется с нами в Нью-Йорк.

– Пап, мне через две недели будет восемь, – сказала Дафна.

Генри поглядел на дочку так, словно она разговаривала на древнегреческом.

Дафна же выглядела так, словно только что получила пощечину. Сабрина не понаслышке знала, как оскорбляется сестра, когда к ней обращаются как с младенцем. Она сама создала между ними глубокую эмоциональную пропасть, относясь к Дафне без уважения. Всего несколько дней назад она предала сестру, украв волшебный предмет, поскольку считала, что Дафна была слишком мала, чтобы им обладать. В результате они почти не разговаривали.

– Может, поедем уже, – с вынужденной улыбкой предложила Златовласка, открывая одну из ржавых дверей автомобиля.