СЕСТРЫ ГРИММ. ВОЙНА ВЕЧНОЖИТЕЛЕЙ

После двух долгих лет родители Сабрины и Дафны наконец-то пробудились от заклятия вечного сна. К несчастью, очнулись они во время полной разрухи в Феррипорт-Лэндинге. Принц Шарманьяк скрывается, вместе с повстанцами планируя войну против Мастера и его прихвостней. Сначала Сабрина обрадовалась, что ее семья воссоединилась. Однако после столь долгой заботы о себе и Дафне, она уже забыла, насколько разной – и невероятно сложной – может быть жизнь с родителями. Между тем Мастер планирует нечто страшное для семьи Гриммов. Наконец-то Гриммы столкутся со своим мучителем лицом к лицу, и предательство настолько глубоко поразит их, что навсегда изменит мир всей семьи!

Сабрина стояла ошеломленная, потрясенная от только что сделанного открытия и от волны ощущений, сопровождавшей его. Ее мозг наполнился ужасом, предательством и отвращением, посылая смешанные сигналы в каждую частичку тела. В какой-то миг ей хотелось сбежать – дальше от стоящей перед ней фигуры настолько, насколько это возможно. В следующее мгновение ей захотелось схватить его за воротник и гневно затрясти, пока он не объяснится.

– Ты? Ты – Мастер? Лидер Алой Руки?

– Да, – спокойно ответил он.

– Но ты же… – дрожащим голосом начала Дафна.

– Но я же был вашим другом? Ты это хотела сказать?

– Да! Я тебе доверяла. Мы все тебе доверяли! – заорала Сабрина.

– Тогда, боюсь, вы совершили чудовищную ошибку.

Жизнь Сабрины Гримм являла собой череду странных событий. Но посиделки в бабушкиной гостиной с тремя огромными бурыми медведями, возможно, были самыми странными из них.

Медведи прибыли в сопровождении кудрявой светловолосой женщины с ослепительными глазами, круглым загорелым лицом, ямочками на щеках и изящным носом, усыпанным золотыми веснушками. Ее звали Златовлаской. Да, та самая Златовласка, которая выглядела всего лишь на двадцать лет; переполненная возбужденной энергии, она металась по гостиной, переставляя мебель по своему вкусу. Она перемещала лампы и коврики, меняла местами стулья со столами и даже снимала семейные портреты, перевешивая на другие стены. Переставляя какую-то вещь, она отступала, смотрела, бормотала что-то понятное только ей и, высовывая язык, снова переставляла. Если ей нравилось место, где оказывался предмет, она сияла от гордости и заявляла:

– В самый раз.

Сабрина в неудобстве сидела на диване напротив гостей. Ее сестра, Дафна, сидела рядом с ней и грызла ладонь – причудливая привычка, которая проявлялась, когда девочка была слишком взволнована или счастлива. Единственным другим свидетелем странной компании Сабрины был семейный девяностокиллограммовый датский дог Эльвис, который казался таким же взволнованным, как и Сабрина; голова собаки поворачивалась от Златовласки к медведям, а потом к Сабрине. Он издал тихий растерянный скулеж.

В ответ Сабрина пожала плечами.

– Добро пожаловать в Феррипорт-Лэндинг, Эльвис.

Пес тихо гавкнул.

– Как долго нам ждать? – шепнула сестре Сабрина.

– Бабушка сказала, что придет за нами, – прошептала в ответ Дафна. – Может, предложим им что-нибудь выпить, чтобы проявить вежливость?

Сабрина кивнула.

– Кто-нибудь хочет чего-нибудь выпить?

Медведи заворчали и зафыркали, светловолосая женщина ответила чередой коротких ворчаний. Когда они закончили разговаривать, Златовласка повернулась к Сабрине и сообщила, что самому большому из медведей нравится очень горячий чай «Эрл Грей». Вторая по величине предпочла бы ледяной. Самый маленький пожелал шоколадного молока, если не так трудно. Будучи в Нью-Йорке, Сабрина видела, как много сумасшедших разговаривают с животными: однажды она наблюдала, как какой-то человек обсуждает поражение Наполеона при Ватерлоо с одноглазой дворнягой и его грязной жевательной игрушкой. Однако в этом случае болтающая с животными женщина не была сумасшедшей. Животные и правда разговаривали с ней.

Извинившись, девочки удалились на кухню вместе с Эльвисом на хвосте. Там они обнаружили маленькую девочку в красной пижаме, забившуюся в угол. У нее было печальное лицо, обрамленное янтарными кудрями, падающими на плечи. Звали ее Красная Шапочка. Сабрина тут же пожалела, что не осталась в гостиной с медведями. Всего день назад Красная Шапочка была безумной убийцей, однако, когда исцелилась, по предложению бабушки стала жить с Гриммами.

– Они уже ушли? – спросила Шапка, которая крайне стеснялась.

– Нет, – ответила Дафна. – Но они друзья. И тебе не нужно прятаться на кухне.

Убежденной Шапка не выглядела.

Дафна отправилась готовить напитки, пока Сабрина украдкой наблюдала за Златовлаской сквозь щель в кухонной двери. Златовласка все еще металась по гостиной, переставляя имущество Гриммов.

– У меня от нее голова разболелась, – пожаловалась Сабрина.

– Не подглядывай, – одернула ее Дафна. – Это грубо.

– Ничего не могу с собой поделать. А тебе не интересно узнать о ней? Я имею в виду, что папа нашел в ней? – Сабрина изучала внешность женщины. Златовласка была хорошенькой и в некотором роде казалась милой, но она не была Вероникой Гримм. Мама Сабрины была поразительной.

– Любовь – штука странная, – откликнулась Дафна. – Мы не можем знать, почему папа был в нее влюблен.

Сабрина рассмеялась.

– Что ты вообще знаешь? Ты же всего лишь… - она остановилась, когда сестра сверкнула гневным взглядом. Она ступила на тонкий лед. Усугублять их отношения с Дафной не нужно. – Ага, это верно. Мы не можем знать.

– Шапочка, присоединишься к нам? – спросила малышку Дафна.

Истово мотая головой, Шапка вновь забилась в свое укрытие.

Там ее сестры и оставили и вернулись в гостиную с напитками. Сабрина обнаружила трех медведей, сидящих на диване и вытряхивающих последние леденцы из банки, которую бабушка Рельда хранила на кофейном столике для гостей. Самый большой медведь указал на банку, словно говоря: «ЕЩЕ!» От этого Сабрине стало не по себе. Она терпеть не могла, когда видела, что животные ведут себя как люди. Животные не должны есть леденцы! И не должны пить чай и шоколадное молоко!

– Ужасная затея, – взволнованно проговорила Златовласка, сидевшая на оттоманке, затем, вскочив, бросилась переставлять вазу. – Не стоило мне приезжать.

– Нет, ты все сделала правильно. Мы все перепробовали, чтобы разбудить их. Ты наша последняя надежда, – стала убеждать Сабрина, почти запаниковав, что сейчас женщина повернется и уйдет из их жизней. Они так долго искали ее.

– Выпей чаю, – предложила Дафна.

Не обратив на предложение никакого внимания, Златовласка принялась переставлять книги на огромной семейной книжной полке.

– Ваш папа сказал, что не хочет больше видеть меня, и я пыталась уважать его решение. Я переехала в Нью-Йорк и долгое время там жила, в милой маленькой квартирке недалеко от места, где раньше был Музыкальный клуб. Потом я узнала, что он с Вероникой переехал в Манхэттен. Я никогда не ходила к нему. Это был единственный способ извиниться. А сейчас я здесь. Знаю, вам нужно, чтобы я помогла, но когда он откроет глаза и увидит, что я стою перед ним, не думаю, что он будет счастлив. И ваша мама! Она подумает, что я… что я блудница!

– А кто такая блудница? – спросила Дафна.

Сабрина понимала это и подумала, что Златовласка может оказаться права.

– Блудница…

– Я спросила Златовласку, а не тебя, – огрызнулась Дафна.