Дож самодовольно усмехнулся в ответ и властно подхватил меня под руку. Оркестр грянул новый танец. Мы закружились в вихре музыки и шелка, под жадными взорами венецианской знати. Игра началась, и отступать было некуда…

Дож с удивительной для его возраста ловкостью закружил меня в танце. Одной рукой он сжимал мои пальцы, другой властно обнимал за талию. Близость его тела вызывала брезгливую дрожь, но я стоически терпела. Краем глаза я продолжала следить за Марко, который самозабвенно вальсировал с какой-то незнакомкой чуть поодаль.

— Так значит, вы и есть та самая мисс Эштон? — проникновенно заговорил дож, щекоча дыханием мою шею. — Марко не солгал, превознося ваши прелести. Не каждый день к нам в Венецию залетают такие диковинные райские пташки…

Я едва не поперхнулась от возмущения. Вот как! Значит, Альвизе уже успел и тут поработать языком, расписывая дожу мою «красоту и невинность». И ладно бы только расписывал! Судя по масленому взгляду и фривольным намекам моего визави, Марко выставил меня этаким легкодоступным лакомым кусочком. Видно, рассчитывал, что дож растопит мою хваленую добродетель своим высоким положением и щедростью. Ах, негодяй!

Я постаралась отогнать гневные мысли и сосредоточиться на поставленной цели. Ну уж нет, синьор Альвизе! Двусмысленное расположение дожа я обращу себе на пользу. В конце концов, в борьбе с таким опасным противником хороши все средства.

Поэтому я одарила своего кавалера лучезарной улыбкой, похлопала ресницами и пустила в ход самое убийственное оружие — женское обаяние.

— Ах, ваша светлость, право, я смущена! Не ожидала, что мое скромное присутствие привлечет внимание венценосной особы. Это такая честь для меня, такая удача!

Льстивые речи лились из моих уст, точно патока. Я старалась не сбиться с шага, кружась в вихре танца. Заглядывала дожу в глаза с придыханием, трепетала ресницами. Тот млел, расплываясь в довольной улыбке. Похоже, принял игру и даже не заподозрил подвоха.

Вскоре музыка смолкла, и пары распались. Воспользовавшись паузой, я постаралась исподволь выведать у дожа хоть что-то полезное.

— Должно быть, у вас столько важных дел и забот, ваша светлость! — проворковала я, невинно хлопая глазами. — Не представляю, как вы все успеваете! Балы, приемы, государственные вопросы… Голова кругом пойдет!

— О, это лишь верхушка айсберга, моя прелестная! — рассмеялся дож, галантно подхватывая меня под руку. — На самом деле правителю Светлейшей приходится решать тысячу вопросов ежедневно. Торговля, финансы, политика… Враги повсюду! Так что спать приходится вполглаза. Но и развлекаться я тоже умею, будьте покойны…

Последнюю фразу он произнес со значением, прижав меня к себе чуть теснее. Пальцы властно сжались на моем предплечье. По спине пробежала ледяная дрожь отвращения, но я постаралась не подать виду.

На мое счастье, в этот миг к дожу подскочил вертлявый господинчик в пестром камзоле. Что-то зашептал ему на ухо, размахивая руками. Тот нехотя отстранился, обронив: «Дела, дела! Ну ничего, позже мы с вами продолжим, прелестное дитя».

Бросив на прощанье многозначительный взгляд, дож удалился вслед за слугой. А я перевела дух, чувствуя, как бешено колотится сердце. Уф, пронесло! Однако, сдается мне, эта осада — лишь начало. Старый сластолюбец явно проникся ко мне интересом. И ведь не пошлешь его открыто, приходится лавировать, изворачиваться… Эх, знал бы батюшка, на какие ухищрения пускается его добродетельная дочь!

От невеселых мыслей меня отвлек тихий смешок за спиной. Я вздрогнула и резко обернулась. Из-за мраморной колонны, сложив руки на груди, выступил Марко. Нарочито медленно, с ленцой подошел ко мне вплотную.

— А вы времени зря не теряете, миледи, — протянул он, кривя губы в усмешке. — Смотрю, уже успели очаровать дожа. Глядишь, скоро и в фаворитки метите? Хотя, положа руку на сердце, на эту роль больше подходит какая-нибудь куртизанка. Вы для нее недостаточно… хм… опытны.

В его голосе звучала такая неприкрытая издевка, что захотелось отвесить ему пощечину. Но я сдержалась и вместо этого процедила сквозь зубы:

— Не льстите себе, Марко. Я лишь веду светскую беседу, не более. А вот вы, сдается мне, так и жаждете столкнуть меня в объятия дожа. С какой целью? Ах да, чтобы выставить дурочкой и шлюхой в глазах общества. Какая предсказуемость!

Марко замер, впился в меня цепким, изучающим взглядом. На скулах заходили желваки. Несколько секунд мы буравили друг друга глазами — два упрямца, два непримиримых противника. Казалось, воздух меж нами сгустился и потрескивает от напряжения.

Внезапно Марко шагнул вперед, заключая меня в кольцо своих рук. Его дыхание опалило мое лицо, смешавшись с ароматом крепкого алкоголя. Я невольно отпрянула, уперлась ладонями ему в грудь.

— Думаете, я желаю вам зла, Элизабет? — прошептал он, щекоча губами мочку моего уха. — Вы и впрямь так наивны? Поверьте, когда я чего-то хочу… то предпочитаю действовать напрямую. Без экивоков.

Марко шагнул вперед и, не говоря ни слова, подхватил меня за талию. Не успела я и глазом моргнуть, как он уже увлек меня в стремительный вихрь танца. Рука властно легла на мою спину, притягивая ближе. Наши тела соприкоснулись, движения синхронизировались.

— Что вы себе позволяете? — возмущенно прошипела я, пытаясь отстраниться. — Я не желаю с вами танцевать!

— Помолчите, Элизабет, — хрипло выдохнул Марко. Его горячее дыхание защекотало шею, по коже побежали мурашки. — Вам давно пора преподать урок хороших манер.

С этими словами он впился пальцами в мою талию, привлекая еще ближе. Грудь прижалась к его твердому торсу, бедра соприкоснулись. Жаркая волна пробежала по телу, сконцентрировалась внизу живота. Я судорожно вздохнула, чувствуя, как от близости Марко кружится голова.

Мы кружились в бешеном темпе, почти срываясь на бег. Музыка пульсировала, отдавалась в висках. С каждым движением платье облепляло фигуру, шелк скользил по разгоряченной коже. Под пальцами я чувствовала твердость мышц Марко, исходящий от него жар. Он вел уверенно, почти грубо, то притягивая меня к себе, то резко разворачивая.

— Вы просто неотесанный болван! — процедила я, задыхаясь от гнева и смущения. Щеки пылали, сердце колотилось где-то в горле. — Немедленно отпустите!

Но Марко лишь расхохотался, сверкнув белозубой улыбкой. Его глаза потемнели, в зрачках заплясали дьявольские огоньки.

— Обещаю, душа моя, этот танец вы запомните надолго, — промурлыкал он, щекоча дыханием мою шею. — Так что не упрямьтесь и наслаждайтесь… пока можете.

От низкого, бархатного тембра его голоса по спине пробежала сладкая дрожь. Меня бросило в жар, дыхание сбилось. Проклятье, почему от одной лишь близости этого негодяя мое тело так предательски реагирует?

Марко смотрел мне прямо в глаза — дерзко, насмешливо, с вызовом. Его взгляд буравил, пронизывал насквозь, будто стрелы. Губы кривились в циничной усмешке, но в глубине зрачков плясало жгучее, первобытное пламя. Еще миг, и оно поглотит меня, испепелит дотла…

Не знаю, сколько длился этот сумасшедший танец — миг или вечность. Я словно плыла в густом мареве, забыв обо всем на свете. Были лишь музыка, бешеный ритм и жгучие прикосновения Марко, будоражащие, волнующие, непристойные.

Внезапно мелодия оборвалась. Марко с силой прижал меня к себе и, наклонившись, впился в мои губы грубым, требовательным поцелуем. У меня потемнело в глазах, сердце пропустило удар. Это было словно падение в бездну, юркий язык скользнул в мой рот, пробуя на вкус, дразня, лаская.

Вкус бренди и табака наполнил рот, закружил голову. Жесткие губы терзали, подчиняли, брали свое. Колкость щетины, хищный напор, сильные руки, стискивающие до боли — все это опьяняло похлеще вина. Кровь зашумела в ушах, колени предательски ослабели. Тело будто само выгнулось навстречу, отвечая на дерзкий призыв…

Это длилось лишь миг, но мне показалось — целую вечность. Первый поцелуй, первое прикосновение мужских губ. Голова шла кругом от запретной сладости, сердце готово было выпрыгнуть из груди. Боже, так вот каково это! Невинная Элизабет в один миг превратилась в распутницу, млеющую от страсти в чужих объятиях…