Марко был слишком близко — я видела каждую деталь его мужественного лица, ощущала исходящий от него терпкий, дразнящий аромат сандала и горьковато-пряный аромат бергамота.

Утренняя щетина темнела на подбородке и щеках, придавая чертам грубоватую привлекательность. Жилка на его загорелой шее учащенно билась, выдавая волнение. Расстёгнутая рубашка открывал взгляду мускулистую грудь и смуглую кожу, разительно контрастирующую с моей алебастровой белизной. Ничто не должно было шокировать благовоспитанную леди сильнее, чем подобное зрелище, но я не могла отвести глаз.

Внезапно я осознала, в каком неподобающем виде выбежала из своих покоев, даже не потрудившись привести себя в порядок после сна. Золотые локоны в беспорядке рассыпались по плечам, а единственной преградой между мной и пронзительным взглядом Марко были лишь тончайшая сорочка и шелковый пеньюар. Я почувствовала, как краска стыда заливает моё лицо и шею.

— Синьор, прошу вас соблюдать дистанцию! Здесь вам не будуар куртизанки! — выпалила я, пытаясь одёрнуть разыгравшуюся фантазию и скрыть смущение. Но мой голос предательски дрогнул, выдавая истинные эмоции.

Марко уловил эту дрожь и многозначительно ухмыльнулся. Его самоуверенность и наглость не знали границ. Он мягко подался вперёд, нависая надо мной, словно желая спрятать мою полуобнажённую фигуру от всего мира в своих объятьях.

— Поверьте, прелестная Элизабет, в столь соблазнительном неглиже вы затмите любую венецианскую куртизанку. Ваша красота и невинность стоят целого состояния.

Он протянул смуглую ладонь, едва не касаясь моей пылающей щеки. Я отшатнулась, но в то же время ощутила предательскую дрожь в коленях. Лёгкий пеньюар совершенно не скрывал трепета моего тела под пристальным взглядом Марко. Как легко было бы сдаться, поддаться его чарам и безрассудству! Но гордость англичанки и остатки стыдливости не позволяли мне пасть так низко.

— Ваши сладкие речи и сомнительные комплименты оскорбительны, Марко! Смею напомнить, что я порядочная девица, а не ночная бабочка, готовая слететь в вашу постель по первому зову!

Произнося эти слова, я внезапно осеклась, понимая, насколько двусмысленно и волнующе они прозвучали. Интимные картины вопреки воле всплыли в моём воображении. Тонкая сорочка и пеньюар, слетающие с моих разгорячённых плеч под напором жадных мужских рук… Шелковые простыни, сминаемые в порыве страсти… Жаркие поцелуи, оставляющие отметины на моей трепещущей коже…

Кровь закипала в моих жилах от одной мысли о возможной близости с Марко. Каждый вздох давался с трудом, грудь вздымалась под полупрозрачным батистом. Щёки пылали от прилива чувственного жара. Я пыталась прогнать непристойные видения усилием воли, но тело отказывалось подчиняться доводам разума.

— Синьор, прошу вас… — выдохнула я непослушными губами. Голос сорвался и прозвучал скорее умоляюще, чем требовательно. — Это… неприлично. Вы не должны…

Марко только усмехнулся, явно наслаждаясь произведённым эффектом.

— Неприлично? — протянул он бархатным голосом, от которого по спине побежали мурашки. — По-моему, единственное неприличие здесь — то, как упорно вы цепляетесь за свои английские представления о приличиях. Расслабьтесь, прекрасная Элизабет. Здесь вам не туманный Альбион, а пылкая страстная Венеция. Стоит только сделать шаг навстречу искушению…

Марко перехватил мой затуманенный взгляд и понимающе усмехнулся. Он явно наслаждался произведенным эффектом и моим смятением. Неспешно затянулся сигарой, словно давая мне время прийти в себя и совладать с непрошенными фантазиями.

— Не будем торопить события, прекрасная Элизабет. У нас впереди целая вечность, чтобы узнать друг друга… во всех смыслах. А пока что не стоит так переживать из-за невинной шалости моих девочек. Поверьте, в моем палаццо страсти кипят и не на такой высокой ноте.

С этими словами Марко подмигнул и, выпустив струйку ароматного дыма, неспешно направился прочь. Я осталась стоять посреди гостиной, кутаясь в шелковый пеньюар и борясь с охватившим меня смятением. Негодование мешалось с будоражащим предвкушением, гордость — с тайным желанием броситься в объятия дерзкого искусителя.

Я сделала глубокий вдох, пытаясь усмирить бешено колотящееся сердце и разгорячённую кровь. «Довольно, Элизабет! — одернула я себя. — Возьми себя в руки, ты приехала в Венецию не за плотскими утехами. Не смей поддаваться чарам этого распутника!»

Решительно запахнув пеньюар, я гордо вскинула подбородок и поспешила прочь из гостиной. Вслед мне доносился издевательский хохот куртизанок, явно потешавшихся над пикантной сценой. Щеки вспыхнули от унижения и гнева, но я старалась не обращать внимания на этих бессовестных девиц.

Оказавшись в своих покоях, я прислонилась к двери и перевела дух. Но тревожный голосок в глубине души нашептывал — устою ли перед невыносимым искушением? Или скоро отдамся на волю греховной страсти, забыв о приличиях? Я гнала прочь эти мысли, но знала — рано или поздно пламя вырвется наружу.

Глава 11

Марко

Я вошел в свой кабинет и, захлопнув дверь, прислонился к ней спиной. На губах блуждала довольная усмешка, а в крови все еще бурлил адреналин после недавней словесной дуэли с прекрасной Элизабет.

Черт возьми, какая женщина! Гордая, неприступная, сотканная из достоинства и стыдливости. И в то же время — трепещущая от сдерживаемой страсти, полыхающая негодованием и тайным желанием. Какое невероятное удовольствие — видеть, как она борется сама с собой, разрываясь между влечением и долгом!

Я прошел к массивному дубовому столу и плеснул себе виски из хрустального графина. Янтарная жидкость приятно обожгла горло, посылая по телу волну тепла. Но жар, разливающийся внизу живота, был иной природы. Тяжелый, пульсирующий, почти болезненный в своей неудовлетворенности.

Развалившись в кресле, я сделал еще глоток и прикрыл глаза, смакуя воспоминания о недавней сцене. Хрупкий стан Элизабет, прижатый к стене. Яростный блеск ее глаз, сбитое дыхание, приоткрытые влажные губы. Какой одуряющий коктейль из ярости и вожделения! Мой возбужденный член дернулся, натягивая ткань бриджей.

Странное дело — никогда прежде меня не привлекали тихони-недотроги вроде этой английской мисс. Я предпочитал женщин опытных, раскованных, готовых на любые авантюры. Таких, как моя давняя любовница Лаура — ярких, чувственных, прожигающих жизнь.

Но рядом с этой не испорченной тьмой девушкой все во мне переворачивалось. Ее непорочность и недоступность будили доселе неведомые желания — укрыть, защитить, уберечь от грязи и цинизма. И одновременно безумно хотелось сорвать флер благопристойности, обнажить истинную суть, скрытую огненную натуру. Овладеть, подчинить, заклеймить своей меткой.

Внезапно дверь кабинета приоткрылась. Лаура скользнула в комнату, привлекая взгляды ярким шелестом пышных юбок. На куртизанке красовался игривый короткий корсаж винного оттенка с глубоким вырезом, дерзко приподнимающий роскошную грудь. Туго затянутый на осиной талии, он будоражил воображение в сочетании с многослойной кружевной юбкой, не скрывающей стройных ножек в ажурных чулках.

Темные локоны Лауры были слегка растрепаны, а алые губы изгибались в лукавой полуулыбке. Вся она дышала порочным очарованием и чувственностью, обещая наслаждение тому, кто сумеет ее покорить. Усевшись на край стола, куртизанка игриво поддразнивала краешком кружевного подола.

— Ах, Марко, это было бесподобно! — воскликнула она, зло блеснув глазами. — Твоя идея пошарить в вещах англичанки — просто блеск! Видел бы ты ее перекошенное от ярости личико, когда мы принялись примерять ее тряпки. Я думала, наша недотрога лопнет от злости прямо там!

Лаура довольно рассмеялась, предвкушая скорую победу.

— А как потешно стенала ее служанка! Того гляди, грохнулась бы в обморок от потрясения. С такими темпами гордячка и дня тут не протянет. Готовься, душа моя — скоро палаццо будет полностью в твоей власти!