Кто, ну кто додумался подложить мне эту мерзость? Не иначе как Марко — в своей излюбленной манере издеваться и смущать меня. Вот ведь хам! Думает, я растеряюсь, сбегу? Ну уж нет! Я леди, а не какая-нибудь впечатлительная пансионерка.

— Мисс Элизабет, да что ж это делается-то! И не стыдно им, ироды, такую пакость в вашу комнату тащить? Ой, беда-беда… Не иначе как испытание вам ниспослано, силу духа проверить. Но вы держитесь, не поддавайтесь на провокации!

Я только стиснула зубы, борясь с подступающими слезами унижения. Ханна права, это проверка. И я ее пройду, чего бы мне это ни стоило! Не стану я потехой для всяких там распутников.

Словно в ответ на мои мысли, в дверь требовательно постучали. Мы с Ханной переглянулись.

— Ханна, спрячь это немедленно! — прошипела я, кивая на стопку книг. — Делаем вид, что ничего не видели.

Служанка испуганно кивнула и засуетилась, запихивая стопку подальше, на дно комода. Я поспешно оправила платье и прошла к двери, на ходу натягивая светскую улыбку.

На пороге обнаружился Марко — непозволительно прекрасный в черном сюртуке и алом шейном платке. Завитки смоляных волос живописно обрамляли точеное лицо, губы кривились в знакомой усмешке. Опасный, острый, как клинок, и столь же завораживающий.

— Синьорина Элизабет, — промурлыкал он, склоняясь в шутовском поклоне. — Надеюсь, вы довольны своими апартаментами? Я лично следил, чтобы здесь было все необходимое для отдыха и… гм… просвещения юной леди.

Я задохнулась от возмущения. Просвещения? Скорее уж растления!

— Благодарю, синьор Альвизе, — процедила я сквозь зубы. — Здесь… мило. Немного непривычно, но, думаю, я освоюсь. Неделя — не такой уж долгий срок.

Марко сощурился, обшаривая мою фигуру наглым, плотоядным взглядом. Я невольно поежилась, чувствуя себя неуютно под этими раздевающими глазами.

— Непривычно? — протянул он, многозначительно хмыкнув. — Поверьте, это только начало, моя дорогая. Уж я постараюсь, чтобы ваше пребывание здесь стало поистине… незабываемым. Вам откроются такие грани жизни, о которых вы и не подозревали.

В его голосе звучали откровенное обещание и какой-то мрачный триумф. У меня мороз пробежал по коже. Нет, он определенно задумал какую-то каверзу!

— Как бы там ни было, — продолжал Марко, небрежно прислонившись к дверному косяку, — я жду вас к ужину ровно в восемь. Не советую опаздывать. Если вы, конечно, не хотите оказаться в центре всеобщего внимания. Здесь это может быть чревато… хм… последствиями.

С этим туманным предостережением он подмигнул мне и, насвистывая, двинулся прочь. А я осталась стоять на пороге, кипя от гнева и унижения. Это что еще за угрозы? Хочет напугать меня неприятностями?

Решительно тряхнув головой, я вернулась в комнату и со стуком захлопнула дверь. Ханна испуганно подскочила на месте.

— Мисс, что там? — пролепетала она, комкая передник. — Этот охальник вас обидел? Или опять какие пакости удумал?

Я только скрипнула зубами.

— Ханна, пойдем-ка взглянем на гардероб тетушки Беатрис, — решительно скомандовала я. — Негоже леди Элизабет Эштон появиться на званом ужине в дорожном платье. Надеюсь, у покойной найдется сносный туалет для вечера.

Горничная охнула, всплеснув руками:

— Да вы что, мисс! В этом вертепе — и вечернее? Там же одни… одни блудницы будут, прости господи! Вас же на клочки порвут!

Я только отмахнулась, глядя на свое бледное отражение. Ханна преувеличивает. Не посмеют они тронуть меня — в конце концов, я здесь хозяйка. По крайней мере, номинально.

— Не волнуйся, Ханна, — произнесла я твердо. — У Марко своя игра, у меня — своя. И я знаю, как поставить его на место.

Глава 8

Марко

Вечерние тени ложились на Венецию, окрашивая древние дворцы и каналы в причудливые оттенки розового и золотого. Я стоял у открытого окна своего кабинета, рассеянно глядя на это великолепие, но мысли мои были далеки от умиротворяющей красоты заката.

День выдался донельзя суматошным и неудачным. Все планы, которые я так тщательно выстраивал, в одночасье рухнули из-за одной юной особы — мисс Элизабет Эштон, свалившейся как снег на голову. И кто, спрашивается, в этом виноват? Конечно же, неугомонный Лучано, мой закадычный друг и главный поставщик неприятностей!

Словно в ответ на эти мысли, дверь с шумом распахнулась, и на пороге возник вышеупомянутый Лучано — смазливый, лощеный и чрезвычайно довольный собой.

— Марко, дружище! — жизнерадостно завопил он, плюхаясь в кресло напротив моего стола. — Ну, как тебе сюрприз? Я же говорил — будет весело!

— Весело⁈ — взревел я, с грохотом опуская кулак на столешницу. — Ты это называешь весельем? Какого дьявола эта английская мисс все еще торчит в моем палаццо? Почему она до сих пор не продала мне эту недвижимость и не свалила восвояси? Разве ты не должен был припугнуть ее перспективой недельного пребывания в борделе?

Лучано расплылся в ехидной ухмылке и небрежно закинул ногу на ногу.

— Ну, я попытался. — Зачитал ей все пункты завещания, прямо как по писаному. Думал, девица тут же в обморок грохнется или с воплями убежит. Ан нет! Стоит, глазищами сверкает, подбородок вздернула — чистая валькирия! Дай, думаю, не буду с ней спорить. Пусть поживет с нами недельку, развлечет старину Марко. Уж я-то знаю, как ты обожаешь строптивых красоток!

— Скотина! — прошипел я, чувствуя, как кровь приливает к щекам. — Мало мне забот, так теперь еще эта англичанка на шею вешается! Весело ему, видите ли!

— А что такого? — ухмыльнулся Лучано, бесстыдно сверкая белоснежными зубами. — Разве я не прав? Сам посуди — ну что за жизнь у тебя? Работа, выпивка да продажные девки — тоска зеленая! А тут — какая интрига! Гляди, может, выйдет забавный роман. Будешь при параде ходить, серенады петь под окнами прекрасной доны…

— Заткнись! — рявкнул я, швыряя в ухмыляющуюся физиономию друга подушкой. Лучано со смехом увернулся и, скорчив шутовскую мину, продолжил свою мысль:

— А что? Только представь, как эта красотка будет сверкать на тебя глазами, вздергивать подбородок и гневно надувать прелестные губки. Уверен, вы с ней еще такую страсть разыграете — небесам станет жарко!

Я застонал и закрыл лицо руками. Час от часу не легче! Мало мне забот, так теперь еще лучший друг в свахи записался. А ведь Лучано с его звериным чутьем на всякие тайные страстишки редко ошибается…

Хотя, если уж быть с собой честным, кое в чем он прав. Мисс Элизабет с ее неукротимым нравом и пылающим праведным гневом взором определенно была не чета всем здешним девицам. Такая красота и сила духа… Я невольно поймал себя на мысли, что мне до дрожи любопытно — какая же она, эта англичанка, когда остается наедине с собой, в тишине опочивальни? Столь же недоступная и строгая — или пылкая и страстная под маской благонравия?

Тут же мысленно отвесил себе оплеуху.

И все же… Что-то царапало изнутри, не давая покоя. Какое-то странное, тревожное предчувствие. Я тряхнул головой, пытаясь избавиться от непрошенных мыслей.

— Ладно, хватит с меня твоего веселья! — проворчал я, делая приятелю знак покинуть кабинет. — Иди давай, комедиант хренов. И чтобы ни слова больше про эту дурацкую затею! Не то голову оторву, понял?

Лучано покорно вскинул руки, признавая поражение. Впрочем, глаза его по-прежнему озорно поблескивали. Он картинно раскланялся и, помахивая шляпой, двинулся к выходу. Но на пороге вдруг обернулся. В его глазах плясали озорные искорки, не предвещавшие ничего хорошего.

— Слушай, Марко, — протянул он с небрежной ухмылкой, — а может, ну ее, эту англичанку? Если она тебе так в тягость, я с радостью приютил бы эту розочку. Уж я-то нашел бы, как превратить чопорную мисс в покладистую киску.

— Даже не думай! — прорычал я, сам не понимая, с чего вдруг так завелся. — Не смей и близко к ней подходить, понял?

Лучано расплылся в торжествующей улыбке.

— Ого, да ты никак ревнуешь? — хохотнул он, поигрывая бровями. — Вот уж не думал, что наш Марко так трепетно относится к невинным девицам. Или все дело в том, что она особенная?