— Разумеется, — бесстрастно отозвалась я, протягивая руку за пером. Мое лицо оставалось невозмутимым, словно маска, не выдавая и тени эмоций. Я деловито расписалась в нужных местах, стараясь не обращать внимания на витиеватые речи нотариуса. Какие бы намеки ни таились в его голосе, меня это нисколько не трогало. Вернув документы, я вопросительно посмотрела на Лучано, ожидая дальнейших инструкций. Хотелось поскорее закончить эту процедуру, но лишь из желания вернуться к своим делам, а не из-за смущения.

Лучано неспешно скрепил подпись печатью и только после этого поднял на меня лукавый взгляд.

— Поздравляю, синьорина Элизабет, — промурлыкал Лучано с едва уловимой иронией. — Теперь вы полноправная хозяйка всего, чем владела ваша покойная тетушка. Можете распоряжаться наследством как вашей душе угодно.

С этими словами он протянул мне увесистую связку ключей и несколько солидных на вид банковских чеков. Я машинально приняла их, чувствуя, как в душе поднимается странное волнение. Надо же, теперь все это мое! Дом, деньги, ценности… Голова шла кругом от нахлынувших эмоций. Но я быстро взяла себя в руки. Нечего расслабляться, Элизабет! Тем более в компании этого проныры.

— Благодарю, синьор Гаспарини, — сухо произнесла я, пряча ключи и чеки в ридикюль. — Однако должна сообщить вам сразу — я намерена продать палаццо. Причем в самое ближайшее время. Прошу вас заняться организацией торгов или поисками покупателя.

Лучано удивленно приподнял бровь. Похоже, мое заявление застало его врасплох.

— Вот как? Не ожидал от вас такой… прыти, синьорина, — протянул он, окидывая меня оценивающим взглядом. — Но позвольте полюбопытствовать — почему такая спешка? Разве вы не хотите насладиться плодами щедрот вашей тетушки?

Я стиснула зубы. Вот ведь лицемер! Можно подумать, не знает, что за «щедроты» таит в себе палаццо. Бордель, вертеп, притон! Тьфу, прости господи.

— Благодарю за заботу, синьор Гаспарини, — процедила я сквозь зубы. — Но, боюсь, наши представления о «наслаждении» слегка разнятся. Давайте начистоту — мы ведь оба понимаем, что за богадельню содержала моя тетушка.

На губах Лучано промелькнула едва заметная ухмылка. Похоже, моя прямота позабавила его. Ну еще бы, такие синьоры, небось, привыкли щеголять эвфемизмами!

— Отчего же, синьорина, — промурлыкал он, подаваясь вперед и обдавая меня ароматом дорогого одеколона. — Ваша тетушка была весьма… м-м-м… предприимчивой особой. И дела вела с истинно венецианским размахом! Уверен, вы могли бы достойно продолжить ее начинания.

У меня от возмущения даже дыхание перехватило. Это он на что намекает, бесстыдник? Уж не предлагает ли мне самой заделаться сводней?

— Да как вы смеете! — вскричала я, вскакивая на ноги. Щеки мои пылали от негодования. — За кого вы меня принимаете, синьор? Неужели вы думаете, что я стану торговать своей честью и достоинством?

Лучано рассмеялся, запрокинув голову. Как видно, мой гнев лишь потешил его. Ну конечно, такие циники сроду не поймут, что для порядочной девушки значат понятия чести и добродетели!

— Помилуйте, синьорина, о чем вы? — всплеснул он руками в притворном изумлении. — Я всего лишь предположил, что вы могли бы с выгодой распорядиться доставшимся имуществом. Но, как я посмотрю, подобные материи вас совсем не интересуют.

Голос его не переставал сочиться насмешкой и снисходительностью. У меня даже кулаки зачесались — так и тянуло съездить по этой наглой физиономии! Но я сдержалась. Все-таки я леди, а не портовая девка.

— Совершенно верно, синьор, — отчеканила я ледяным тоном. — Меня интересует лишь одно — как можно скорее избавиться от палаццо. Желательно, сегодня же! Так что потрудитесь заняться своими прямыми обязанностями, будьте любезны. И еще одно, синьор Гаспарини, — добавила я, глядя нотариусу прямо в глаза. — Я продам палаццо кому угодно, но только не синьору Марко Альвизе. Это мое единственное и непреложное условие.

Лучано на миг опешил. Видимо, не ожидал от меня такой твердости. Но быстро оправился и растянул губы в елейной улыбке:

— Помилуйте, синьорина! Почему такая категоричность? Синьор Марко — весьма достойный джентльмен. И, смею заметить, он давно и пылко интересуется вашим палаццо. Уверен, вы могли бы договориться…

— Ни за что! — отрезала я, чувствуя, как в груди закипает ярость. — Я скорее сожгу палаццо дотла, чем позволю этому распутнику и пройдохе заполучить его! Даже не думайте меня уговаривать, синьор. Я непреклонна.

Последние слова я почти выкрикнула. Само имя Марко повергало меня в исступление. Мало мне было его домогательств и вульгарных намеков, теперь еще и притязания на мое наследство? Ну уж нет! Не бывать этому!

Лучано скорчил постную мину и развел руками, всем своим видом изображая сочувствие:

— Что ж, как скажете, синьорина. Я всего лишь хотел помочь. Но, боюсь, с такими условиями вам будет непросто найти покупателя. Палаццо с репутацией борделя — весьма специфический товар, знаете ли. И кстати, забыл вам сообщить. По завещанию вы действительно становитесь полноправной хозяйкой имущества тетушки с момента подписания. Но продать его не сможете…

— Что за вздор, почему?

Лучано расплылся в виноватой улыбке и продекламировал, водя пальцем по строчкам:

— Итак, вступая в права наследования, синьорина Элизабет Эштон имеет полное право распоряжаться палаццо и прочим имуществом по своему усмотрению. Но продать его сможет только после того как обязуется во-первых, не менее недели прожить в палаццо Контарини. А во-вторых, в течение этого срока…

Он чуть замялся и бросил на меня лукавый взгляд.

— В течение этого срока синьорина должна поддерживать привычную деятельность палаццо. То есть продолжать дело покойной синьоры Беатрис. Изволите понимать, о чем я?

У меня потемнело в глазах. Он это серьезно? Поддерживать бордель? Торговать своей честью? Да что этой тетке в голову взбрело⁈

— Вы в своем уме? — прошипела я, дрожа от гнева. — Это какая-то гнусная шутка? Я никогда, слышите, никогда не стану… блудницей! Да я лучше сгнию в канаве!

— Боже упаси, кто говорит о блуде! — всплеснул руками Лучано, округлив глаза. — Речь всего лишь о соблюдении… некоторых формальностей. Ну там, прием гостей, организация увеселений, все такое. Уверен, недельку вы как-нибудь продержитесь…

Я в отчаянии всплеснула руками. Будь все проклято! Этот хитрый лис Лучано загнал меня в угол. Мысль о том, чтобы провести хоть день в этом вертепе разврата, была невыносима. Но и перспектива не продавать палаццо из-за дурацкой прихоти покойной тетушки приводила в ярость. И тут меня осенило.

— Черт с вами! — выпалила я. — Я продам палаццо Марко. Прямо сейчас. Сегодня же! Вы же этого хотели! Пусть забирает эту обитель порока, и катится к дьяволу!

Лучано аж подскочил в кресле от неожиданности. Но тут же нацепил на лицо маску скорбной озабоченности.

— Ах, синьорина, боюсь, это невозможно… — промурлыкал он, в притворном изумлении. — Видите ли, до оглашения этого пункта завещания я бы, так и быть, мог закрыть глаза на некоторые… вольности. Но теперь, когда все официально, моя профессиональная этика мне такого не позволяет. Условия есть условия. Без их выполнения продажа не состоится, и точка.

Он цокнул языком и развел руками, всем видом изображая искреннее сожаление.

— Иными словами, синьорина Эштон, — вам придется все-таки почтить палаццо своим присутствием. Хотя бы на недельку. Уверен, это будет весьма… познавательный опыт! Глядишь, и войдете во вкус. Недаром же Тетушка Беатрис так на этом настаивала.

Лучано сделал многозначительную паузу и добавил:

— И не волнуйтесь, я буду навещать вас каждый день. Чтобы, так сказать, убедиться, что вы неукоснительно соблюдаете волю покойной синьоры Беатрис. Так что скучать вам точно не придется!

Я опешила, уставившись на него в полном изумлении.

— Постойте, синьор Гаспарини, — медленно проговорила я, пытаясь совладать с охватившим меня гневом. — Вы шутите? Какая муха вас укусила? Еще пару минут назад вы буквально уговаривали меня продать палаццо синьору Альвизе. Намекали, что сегодня же можно оформить сделку. А теперь, стоило лишь упомянуть об этом пункте завещания, вы резко передумали? И прикрылись какой-то надуманной профессиональной этикой? Это что за цирк?