Роман Викторович просит не разуваться, забирает у меня сумку, вешает ее на крючок для одежды, и мы проходим в просторную комнату.

Очень просторную. Я никогда таких не видела. Только по телевизору. И первое, что меня сражает – большое панорамное окно. И потрясающий вид на город. У меня кружит голову, я и представляю, как лечу вниз после всех безобразий, которые он для меня готовит. Если все, о чем я думаю правда, то это лучший… и самый быстрый для меня выход.

Но нет, у меня Жерар. Я не могу его оставить одного. Один он не справится. И нашему славному роду конец.

– Роман Викто…рович, – дрогнувшим голосом говорю я, – может быть вы уже объясните, зачем я здесь?

– Кофе будешь?

– Н-нет.

– А чай?

– Пожалуйста… – взмолилась я, призывая ответить на мой вопрос.

– А я, пожалуй, выпью кофе. Без сахара. Со сливками.

Храмцов выговаривает эти слова тщательно, словно в них заложен какой-то смысл. И я должна его понять. Но я не понимаю.

Я смотрю, как он идет в кухонную зону, и вижу кофемашину. Не говоря больше не слова, он готовит кофе, а я оглядываюсь в попытках найти какой-нибудь угол, где можно спрятаться, или какой-нибудь предмет потяжелее, чтобы использовать его в качестве защиты.

Справа от себя в конце комнаты вижу дверь. Вероятно, в санузел. Там можно спрятаться, закрыться и… что дальше? Телефон остался в сумке. Пойти за ним, значит, сообщить о своих намерениях. Если у него грязные мысли, он не позволит.

Около санузла широкая кровать. На ней шелковое… ну, наверное, шелковое белоснежное покрывало. Оно поблескивает и так и манит коснуться его руками. У кровати мягкое изголовье. Стена в этой зоне обшита темными деревянными панелями, и они удачно выделяют кровать на общем фоне.

Поворачиваю голову. Роман Викторович все еще возится с кофемашиной. Она стоит на столешнице длинного кухонного гарнитура и сливается с темным фартуком. Здесь есть барная стойка, расположенная параллельно окну и если сесть к нему лицом, то кроме приятного вечернего чаепития можно наблюдать за ночным городом и вести неторопливые беседы на самые разнообразные темы. Над стойкой три светильника. И наверняка ими пользуются в ночное время как основным освещением, создавая тем самым романтическую обстановку.

Храмцов повернулся ко мне и повторил вопрос про чай.

– Нет, – ответила я.

– Тогда может вина? Я к сожалению, не могу присоединиться, но тебе налью. Будешь? Настоящее, французское…

Он прошел до шкафа и открыл его. Нет, это не шкаф. Это холодильник. Он вынимает из него бутылку красного вина. Уже вскрытое. Кто-то был здесь раньше. И он также поил ее вином. Откупоривает пробку. Вынимает бокал из одного из шкафчиков и наполняет его. Но всего на треть.

Ах, нет, мне надо полный бокал, и второй, третий и… сколько еще, чтобы напиться и забыться? Чтобы ничего не чувствовать и перенести все его извращения.

Он подходит ко мне, берет за руку, и я вдруг понимаю, как взмокли мои ладони. Заметил ли он это? Подводит меня к барной стойке и предлагает сесть. Ставит вино передо мной и возвращается к кофемашине.

Я припадаю к бокалу и быстро его осушаю. Оно приятным холодком проходит по моему горлу и устремляется вниз. А можно мне добавку? Но он не видит, что мой бокал уже пуст. А когда обнаруживает, бровь его изгибается, и он кривит губы.

– Лера, ты совсем не умеешь пить вино. Или ты привыкла к более крепким напиткам?

– Нет. Я просто хотела пить. Можно мне еще?

– Я дам воды. А вино оставлю для следующего раза.

Что? Будет еще следующий раз? Жерар, помоги…

Роман Викторович убирает бутылку обратно в холодильник, и наливает мне воду из-под крана. Фильтрованную. Его кофе со сливками приготовился, и он садится за барную стойку напротив меня.

Аромат его кофе не сравнить с тем, что я пью по утрам дома. Молотый, растворимый. Здесь совсем другой. Дорогой. Насыщенный. И, наверное, вкусный. Но я смотрю на свою воду и довольствуюсь ею.

– Роман Викторович, вы обещали за час управиться, уже прошло двадцать минут. Вы скажите, зачем привезли меня сюда?

– Тебе нравится эта квартира? – делая глоток кофе, спросил он.

– Простите?..

– Квартира нравится? – И он махнул рукой вокруг.

– Ну… да. Здесь очень красиво. Особенно вид из окна.

– Хотела бы здесь жить?

У меня пересохло во рту, и я потянулась к стакану с водой. Моя рука предательски задрожала, и боюсь, он это заметил. Даже стакан застучал по моим зубам. Я сжала плотнее губы, и стук прекратился. И словно выпила вино, в голову что-то ударило. Стоп, но ведь я и правда выпила вино. Раньше.

– Любой бы человек захотел жить в такой просторной квартире, – отвечаю я.

– Я спросил, ты́ хотела бы здесь жить? – чуть резче повторил он.

– Если бы я хотела купить квартиру, я бы выбрала подобную.

– Она будет твоей, если ты согласишься на ряд моих условий.

Я попыталась проглотить слюну, но она пошла куда-то не туда, и я закашлялась.

– Еще воды? – и он двинул ее ко мне ближе.

Я отстранила стакан и помотала головой. Когда справилась с кашлем, подняла глаза на шефа.

– Что все это значит?

– У тебя будет это квартира. Конечно, не юридически. Только фактически. Ты можешь здесь жить. Все расходы за нее будут на мне.

– А что взамен?

– Иногда я буду приходить сюда, и ты будешь со мной спать.

– В каком смысле – спать?

– Мы будем любовниками.

Значит, я была права в своих догадках. Только зачем ему это? Зачем ему я?

Мой вопрос прозвучал вслух, и я поняла это, когда он ответил:

– А почему не ты?

– Роман Викторович, я ведь не слепая. Я вижу, какие девушки вам нравятся.

– Какие? – спокойно уточняет он.

– Такие как Белобородова Вероника и Кудрявцева Марина.

– Что не так в тебе?

– У меня нет ничего того, что есть у них. Моя фигура далека от идеала, я не умею одеваться, как они. Да и… с мужчинами у меня…

– Ты девственница?

А что если согласиться? Отстанет он тогда от меня?

– Нет, – честно говорю я. – Но это было пару раз и… я совсем неопытна… Разве вам нужна такая девушка?

– А что если именно такая и нужна? Даже лучше. Я сам всему научу.

От всего, что я слышу, мое лицо заливает краска, и я прячусь за ладонью, как будто бы поправляющей челку на лбу. Почему я сижу здесь и слушаю все это? Зачем я поддерживаю этот разговор? Я хочу, чтобы он меня переубедил? Зачем мне это?

Я впервые оцениваю его как мужчину. Ему не больше тридцати пяти. Русый короткий волос, сильно выбритый на висках и в задней части головы. У него подчеркнутая линия подбородка, широкие скулы, четкий ровный контур губ, большой широкий лоб и длинный прямой нос. Глаза не серые, как я думала раньше. Они зеленые. Как молодая листва. Безусловно, он привлекательный и даже красивый мужчина. И, наверняка, ходит в тренажерный зал. Сейчас это модно. Я не видела его плеч, но что-то подсказывало, они упругие и объемные.

Он курит, но не часто. Когда приезжают деловые партнеры или сам едет на деловые встречи. Сигары. Я сама заказывала их ему в фирменном магазине, у которого прямые поставки из Кубы. Их аромат отличается от сигаретного, и как хорошее вино, их надо смаковать. Он получает от них удовольствие. Как и от всего в жизни – от вина, от работы, от женщин.

Какое удовольствие он надеется получить со мной?

– Простите, но вы ошиблись. Я вам не подойду, – и поворачиваюсь на стуле, чтобы встать и уйти, но его слова меня останавливают:

– Ах, забыл добавить. Кроме квартиры ты получишь нужную сумму денег. Ту, которую хотела взять в банке. И каждый месяц бонусом еще кругленькую сумму. Если я буду доволен.

Ох, ну это уж вообще ни в какие рамки не лезет! Я ему кто?! Проститутка?! Даже обсуждать это неприлично, не то чтобы согласиться. Уходи, Лера, и побыстрее.

Но меня словно пригвоздило к стулу. Я думаю о Жераре. Ему нужно лечение, и я все равно буду брать кредит. Но кредит нужно возвращать. А что здесь?