– Что ты такое несёшь?! – завопил Фёдор Емельянович. – Ты вообще понимаешь, на кого замахиваешься? Ольга Николаевна наш лучший терапевт. А ну, пошёл вон, щенок. Практикант чёртов! Я тебе покажу практику!

Гена пулей вылетел из кабинета. Крик главврача смолк лишь когда парень оказался этажом ниже. Там его и догнал Евгений Васильевич.

– Слушай, Ген, – окликнул он студента. – Погоди. Что такое на тебя нашло? Зачем ты так?

– Как “так”? – спросил Гена. Лицо его пылало праведным гневом, руки мелко тряслись то ли от злобы, то ли от потрясения. – Я сказал то, что видел. Зачем мне врать? Что мне с этого?

– Я всё понимаю, всё понимаю. – Попытался успокоить парня врач. – Но зачем же сразу главврачу жаловаться?

– А кому? – удивился Гена. – Я Виталию Анатольевичу пытался рассказать о том, что в морге случилось, так он и слушать не стал. Поставил зачёт автоматом и сбагрил с глаз долой.

– Ты бы про ходячего покойника ещё милиции бы рассказал, – съехидничал Евгений Васильевич.

– Так, наверное, и поступлю, – задумчиво произнёс Гена, видимо, просчитывая в уме варианты.

Врач и студент медленно спускались пролёт за пролётом на первый этаж больницы.

– Ты это прекрати, понял?! – заявил Евгений Васильевич. – Тебе тогда точно практики не видать.

– А сейчас видать?

– Я Федю…, Фёдора Емельяновича, то бишь, урезоню, – пообещал врач. – Парень ты перспективный. Зачем тебе карьеру ломать? Ты и без нас с этим справишься. Ну, ошибся, с кем не бывает.

– А если не ошибся? – угрюмо поинтересовался студент. В голосе его читалось упрямство и намерение идти до конца, чего бы это ни стоило.

– А в этом случае, дам тебе совет. – Евгений Васильевич придержал Гену за локоть и с серьёзным видом продолжил. – Если тут замешана Ольга…. Она баба непростая. Ты уедешь, а нам здесь жить. Так что держись от греха по здорову. Понял? Есть многое на свете, друг Гораций, чего вам в университетах днём с огнём не преподавали!

Гена кивнул.

– Вот и отличненько. С главным я всё улажу, если ты обещаешь ни во что больше не ввязываться и не молоть чепухи про гуляющих покойников.

– Обещаю, твёрдо и чётко, – сказал Гена.

– Чу̀дно. – Евгений Васильевич улыбнулся и направился обратно наверх.

“Не лень же было ему в его возрасте туда-сюда по лестницам бегать” – подумал Гена. – “Ольга, говоришь, баба непростая. А какая? Золотая что ли? Надо у Светки спросить”.

С этими мыслями парень прошёл ещё половину лестничного пролёта и вышел в вестибюль больницы. Улыбчивая вахтёрша была на месте.

– Привет, – поздоровался Гена.

– Ой, привет, – ответила Светлана, довольная, словно кошка, наевшаяся сметаны.

– Как дела? – спросил парень, не зная с чего начать разговор.

– Да, так…. Не очень. – Светлана пожала плечами, изображая смущение, а потом затараторила без умолку. – Баба Аня умерла. Слышал? А мне теперь сменщицу другую поставили. А она злющая, стерва. Смену не принимает, пока всё не отдраю. Я из-за неё вчера на час позже домой ушла. А сама не моет, говорит, что пациенты успели наследить. Прикинь!

Гена завис в недоумении.

– Постой, постой, – удержал он поток информации, лившийся из Светланы непрерывно. – Как это баба Аня умерла? Я же с ней недавно разговаривал.

– Так, намедни и померла, – ответила Светлана. – В аккурат в тот день, когда вы с ней и разговаривали.

– А ты откуда знаешь, когда я с ней разговаривал?

– Ой, да это потому, что ко мне тогда Ольга Николаевна подошла. Злющая такая, блин. Наорала ни за что. Про тебя, кстати, спрашивала.

– Про меня? И ты мне ничего об этом не сказала?

– А я вам чё, передатчик что ли?! Видимо, какие-то дела у неё к тебе были.

– Да какие дела? Вот, блин! – Гена нахмурился. Ему очень не понравилось, что врач, которого он подозревает в порче донорской крови, начала наводить о нём справки.

– Она когда за тобой вышла, – продолжила Светлана, – тебя уже и след поостыл. Она с бабой Аней о чём-то переговорила и ушла.

– С какой стати вдруг врачиха, у которой я не прохожу практику и с которой даже не знаком, начинает обо мне спрашивать. А потом люди пропадают. – Гена не заметил, что сказал это вслух.

– Не знаю, что вы там с Ольгой Николаевной не поделили, – настороженно произнесла Светлана, – но лучше бы ты с ней не ссорился.

– Что? – переспросил Гена. – Думаешь это она её? Ну, бабу Аню.

– Я…. Нет…. Я такого н-не говорила, – начала заикаться Светлана. – Я вообще про Ольгу Николаевну ничего плохого н-не говорила, – сказала она несколько громче, чем это было необходимо. Голос женщины дрожал.

– Ты что, боишься её? – сделал предположение Гена. Он впился взглядом в глаза Светланы, не желая упустить ни малейшего изменения в её мимики и реакциях.

Светлана сначала отнекивалась, ища причины уйти от неприятного разговора, но Гена всё время возвращал её на интересующую его тему. Просто чтобы отвязаться от парня, женщина выпалила:

– Её ведьмой считают!

– Да ладно! – ошарашенный Гена уставился в пустоту.

Пазлы головоломки сошлись. И ходячий труп, и шепоток Ольги в банке крови, и странное высказывание Евгения Васильевича. Да и баба Аня на что-то подобное намекала. Сошлись пазлы, да вот как-то криво. Чтобы понять всю картинку пришлось бы допустить, что всё это правда. Магия, ведьмы и всё такое. Пока Гена соображал, Света грубо ответила:

– В трусах прохладно! Вали давай, мне работать надо.

Видимо парень тронул запретную тему, вот она и разозлилась. Гена мельком глянул на взволнованную женщину и вышел из больницы.

***

Первым делом Гена зашёл в лабораторию. Под видом исследования химикатов, он обратился к лаборанту за разъяснениями. Они долго беседовали, и Гена исправно записывал в дневник всё, что рассказывал ему врач, а когда тот отлучился в туалет, стащил из шкафчика упаковку алюминиевой пудры.

Побеседовав для вида, ещё минут пятнадцать, Гена поблагодарил врача-лаборанта и направился на своё дежурство в пункт приёма крови. Парень пришёл на полтора часа раньше, чем немало удивил сменщика.

– Ты чего так рано? – спросил молодой врач, почти ровесник Гены.

– Да позаниматься надо, а тут тихо, удобно, – объяснил студент. – Сменишь меня тоже пораньше завтра?

– Не, ни фига! – Недавний выпускник мед академии покачал головой. – Я тебя не просил меня раньше менять. Ты сам припёрся. Так что если не нравится, то я свои часы досижу, но пораньше приходить – фиг!

– Ладно, иди. Я тут сам, – с наигранной обидой в голосе произнёс Гена. На самом деле он хотел подготовиться к встрече, и напарники парню были не нужны.

Сменщик ушёл, а Гена занялся делом, благо банк крови уже был закрыт. Для начала он отключил один из пустующих холодильников в хранилище, достал из него полки и спрятал в подсобке. Дверь холодильника Гена оставил открытой, чтобы тот быстрее нагрелся. Затем он прошёлся влажной марлей по всем пакетам плазмы и эритроцитарной массы, хранящихся в пяти оставшихся рефрижераторах и по дверцам с их внешней стороны.

Ближе к двенадцати часам ночи Гена закрыл приёмный пункт и пришёл в банк крови. Он спрятался в уже тёплый холодильник и стал ждать.

– Только бы ты пришла сегодня, – то ли молился, то ли призывал ведьму Гена. – Только бы пришла.

Может, баба Ольга услышала его просьбу, а может парню просто повезло, но она явилась. В первом часу ночи дверь в коридоре скрипнула. В комнату хранилища, слабо освещённую лампочками работающих холодильников, вошла ведьма. Она открыла тот, в котором хранилась эритроцитарная масса. К досаде Гены, он не мог её видеть, но хорошо слышал звуки возни где-то справа от себя. Через оставленную щель в дверном проёме холодильника до студента доносился шёпот:

– Молю тебя, Мать Мучительница, Смерти Победительница! Слова мои к тебе обращу, помощи твоей я обря̀щи хочу. Как не гниёт боль, не избывается му̀ка, придёт мне сила от твоего духа. Волей своей распад останови, власть над плотью мне подари. Кровь могуществом твоим наделяю, власть над телом я обретаю. Му̀ки тела к тебе вознесу, победу над Смертью я обрету. Мать Мучительница, Смерти Победительница, по воле моей мертвец пойдёт, му̀ки и боль он тебе поднесёт. Да будет Смерть подвластна мне во веки веков!