– Ну ладно, – негромко сказала она. – Тогда сиди тихо!

Не успел он ответить, как она уже вынеслась из комнаты, практически захлопнув за собой дверь. Потому что, с молчаливым смешком сообразил Рэд, его неуклюжая, беспокойная Пуговичка собиралась сохранить его присутствие в тайне. Даже несмотря на то, что его барахло валялось по всей ее квартире, представленное на всеобщее обозрение.

Какая же она милая!

Качая головой, Рэд выбрался из постели и размял усталые мышцы. Он как раз размышлял, чем занять себя в спальне женщины, регулярно употреблявшей фразы вроде «гигиена сна», когда из коридора донесся голос. Хотя технически он был неотличим от голоса Хлои, Рэд знал, что это не она. Если бы пришлось угадывать, он сказал бы, что это Дани.

– …это не особенно убедительное объяснение, дорогая сестрица. Однако я убеждена, что ты что-то затеяла. – Ей удалось произнести это мрачно-зловещим тоном, навевающим мысли о профессоре Снейпе.

– Что я могла затеять? – спросила Хлоя почти что скучающим голосом, но все равно не совсем правдоподобно.

От того факта, что она вообще пыталась отпереться, в горле у Рэда булькнул смех.

В разговор включился третий голос:

– Я, правда, не знаю, но хочу отметить, что кататонически невозможно поверить…

–Категорически, милая.

– …в то, что ты пошла в поход одна. Даже не из-за твоей фибро: мы просто не созданы для дикой природы. А ты не выглядишь настолько травмированной, будто провела целую ночь в палатке.

Хлоя ответила с ноткой теплоты в голосе, окутавшей Рэда, словно шелк:

– Это была очень,оченьхорошая палатка. Просто замечательная. Я бы оставила ей пятибалльный отзыв.

В этом Рэд не сомневался.

– Хммм, – протянула кто-то – Рэд не смог понять, кто. А потом: – Имеют ли замечательные свойства этой палатки какое-то отношение к паре здоровенных мужских ботинок, стоящих у твоей двери?

– Ох, это… а… прости, я не…

Рэд расплылся в ухмылке, пока Хлоя путалась в словах.

– Я так и знала! – воскликнула кто-то. – Ты…

– Тихо! Он тебя услышит!

– Онздесь?

– Заткнись!

Разговор превратился в хор воплей шепотом. Рэд старался не подслушивать, но стены были чертовски тонкие, а голос Хлои было невозможно игнорировать. И все же он старался. Но потом он услышал бормотание с ноткой веселья, которое разрушило все его благие намерения.

– Может, мне все-таки придется отдать тебе пятьдесят фунтов, Иви, детка. Секс без обязательств и поход – это два пункта, которые, как я считала, ей ни за что не вычеркнуть.

Рэд нахмурился. Секс без обязательств? Этого не было в списке.

А потом медленно, как кровь, отхлынувшая от его лица, он вспомнил: Хлоя показывала ему неполный список. Но сестрам она, очевидно, давала настоящий.

В ушах странно зазвенело. В желудке стало тяжело, будто внутренности неожиданно нафаршировало свинцом. Он что… значит, Хлоя?..

Нет. Нет. Он не будет предполагать худшее, основываясь на подслушанном, брошенном вскользь замечании. Нельзя так делать. Хлоя не такая. Он любит ее. А она, возможно, еще не любит его, но все равно не смогла бы относиться к нему так, как относилась, – быть такой милой, – если бы втайне смотрела на него как…

Как на пустое место. Как на ничтожество. Вот ты кто такой.

По коже Рэда поползла волна паники, липкая и холодная. Он грубо пропустил руку сквозь волосы, ища, за что бы ухватиться, и нашел: записку, которую он написал утром пятницы, приклеенную к ее столу.Приклеенную, как будто она нравилась Хлое, будто Хлоя собиралась ее там оставить. Рэд сфокусировался на ней и схватил свои подкрадывающиеся, тревожные воспоминания за горло. Он не пустое место – ни для Хлои, ни для других дорогих ему людей, и уж точно ни для себя самого.

А потом, словно чтобы поддержать его, раздался ее голос:

– Секс без обязательств уже не в списке.

– Хочешь сказать, ты изменила список?

– Да.

Рэд выдохнул с таким облегчением, что закружилась голова. Он осел на кровать, чувствуя, как онемевшие конечности с покалыванием оживают.

– Думаю, это должно повлиять на условия спора. Она облегчает себе задачу.

Хлоя фыркнула:

– Ничего подобного!

– Меньше пунктов легче выполнить.

– Я его заменила, – оживленно ответила Хлоя. – Я вписала туда Рэда.

И тут произошло что-то странное. Его органы просто… взяли и перемешались. Начали двигаться, будто пытались освободить место за переполненным столом. Сердце оказалось в желудке. Желудок подпрыгнул в горло. Кожа натянулась, будто хотела вывернуться наизнанку. Глаза жгло. Конечности снова онемели. В уши вернулся звон. Правая рука заныла. Рэд не мог дышать.

Это же охренеть какой плохой знак, не так ли? Он заставил себя вдохнуть, глотая воздух, но не почувствовал, чтобы тот попал в легкие: голова кружилась. Калейдоскоп красок, окружавший его с прошлой ночи, постепенно растворялся, пока мир не стал серым. Рэд паниковал и хотел прекратить это, но не мог. Сделай. Хренов. Вдох. Он стиснул простыни, напоминая себе, где находится, но чувствовал себя голым, нелепым и одураченным пунктиком гребаного списка…

– Все явно не так, как звучит, – пробормотал он себе под нос, потому что, хоть мозг и взбунтовался, рот еще слушался.

А потом в голове всплыло воспоминание, как услужливый флешбэк в паршиво снятом фильме: та первая поездка на мотоцикле с Хлоей. Когда она упомянула про свой план, и он решил, что это что-то вроде списка дел дрянной девчонки. Что она гонялась за ощущениями и решила снизойти до него, прямо как Пиппа.

Вот только Хлоя совершенно не походила на Пиппу.Совершенноне походила. Она ни за что не стала бы использовать его, только чтобы почувствовать себя живой. Не стала бы смотреть на него как на пункт, который нужно вычеркнуть.

…Или как на зверюшку, которую интересно рассматривать в окно.

Черт!

Глава двадцать первая

Спустя ужасно долгое время сестры Хлои сжалились над ней и оставили «наслаждаться радостями секса». Когда она наконец вернулась в спальню, щеки у нее по-прежнему горели.

– Прости, что так вышло, – сказала она. – Они… Рэд, ты нормально?

Выглядел он не нормально.

Он сидел на краю кровати, стискивая простыни так, что костяшки пальцев побелели, и тяжело дыша. Взгляд у него был пустой и безжизненный. Он так пристально вглядывался в простой серый ковер, что Хлоя задумалась, не видит ли он там что-то такое, чего она увидеть не может.

Рэд не отвел от ковра взгляда, когда ответил хриплым и неровным голосом:

– Да.

Это единственное слово задело какую-то струну в ее груди. Что-то было не так, не так, не так!

– Ты уверен? Ты выглядишь…

Он встал, резче, чем взмах ножом:

– Мне нужна одежда.

Внутренности Хлои свело от тревоги. Кожу закололо одновременно от жара и от холода. Что-то происходило, и она должна была выяснить, что, но спросить не могла – Рэд уже шагал в гостиную так быстро, будто изо всех сил старался не сорваться на бег. Его что-то расстроило, и он хотел одеться, чтобы обсудить проблему как разумные взрослые. Вот и все.Конечно, вот и все. Хлоя говорила себе это, чтобы избавиться от жуткой хтонической паники, поднимавшейся внутри нее, когда он натягивал одежду. Его движения были резкими, отчаянными и лихорадочными.

Будто ему не терпелось уйти.

Нет, поправила себя Хлоя. Будто ему не терпелось мило, зрело с ней побеседовать.

Но, одевшись, Рэд подхватил свои сумки. Сердце Хлои оборвалось. Прямо как в ночь, когда они наткнулись на тетю Мэри, он будто ощетинился невидимыми лишавшими его плечи всякой нежности шипами, а на его скулах заиграли желваки. Но Хлое было плевать. Она все равно потянулась к нему:

– Рэд…

Он отшатнулся от ее протянутой руки, будто Хлоя была ядовитой.

Мгновение они стояли молча, округлив глаза и напрягшись. Переваривая это почти автоматическое отторжение. Потом Рэд с усилием моргнул, будто беря себя в руки. Избегая ее взгляда, он выплюнул: