Оказавшись внутри, он замер на миг, втягивая воздух, потому что от удовольствия почти кружилась голова, и проводя руками по ее бедрам, потому что не мог до конца поверить: он с ней. Он с Хлоей Софией Браун. И она до обалдения великолепна.

Она двинула бедрами, лежа под ним, и Рэд выдохнул ее имя. Она снова укусила его, на этот раз в горло, и он едва не кончил. Потом она запустила пальцы в его волосы и притянула к себе для поцелуя, который пробрал его до костей и словно разрушил изнутри, – ее язык на вкус был словно бесстыдная жадность, пышные губы доводили до безумия. И она прошептала:

– Пожалуйста.

Рэд ухватился за ее мягкие бока, зарылся лицом ей в плечо и начал ее трахать. Каждый его толчок был медленным, жестким, обдуманным, заставляющим ее ахать, скулить, а потом громко и протяжно стонать. Рэд стиснул зубы – оргазм приближался к нему на полном ходу, как товарный поезд. Это должно было быть просто охренительно, но он не хотел, чтобы все заканчивалось. Это просто не могло закончиться. Когда он был внутри нее, это словно уничтожало его, разбирало на кусочки и собирало заново, в другом порядке, делая еще более собой. Так что он велел себе держаться и дать ей то, чего она просила, о чем умоляла: еще больше его члена, еще больше его самого.

Но, когда она снова кончила, сотрясаясь под ним, стискивая его своей раскаленной киской, он уже не смог сдерживаться. С рыком он бешено толкнулся в нее – раз, другой, третий, – а потом мир вокруг разбился вдребезги, превратившись в краски и свет, свет и краски.

Долгое, прекрасное время никто из них не двигался, но в конце концов Рэду пришлось встать. Надо было разобраться с презервативом. К счастью, это он тоже спланировал. Когда он все закончил и был уже относительно чистым, он снова лег с ней рядом и прижал ее к себе, целуя в макушку.

– Сделаешь для меня кое-что? – спросил он.

Хлоя ответила сонным голосом:

– Для тебя я сделаю что угодно.

Эти слова поразили его, словно стрела, в самое сердце. Будто она только что вслух призналась ему в любви. Будто она хотела его так же, как он хотел ее: полностью, до невозможности и с безрассудной преданностью. Внутри него, словно весенний сад, расцвело счастье. Он прижал ее покрепче и продолжил:

– Если не сможешь уснуть, разбуди меня. Хорошо?

Хлоя не ответила. Она уже спала.

На следующее утро Рэд паковал вещи с глупой улыбкой – отражение которой с радостью увидел на лице Хлои. Каким-то образом эти улыбки не покидали их весь день, несмотря на утреннюю боль в Хлоиных суставах и спор по пути домой на тему, какая из дорог – A46. Ее умение ориентироваться – или его отсутствие – было девятым чудом света, сразу после Кинг-Конга. Теперь Рэд понимал, почему она так редко пользовалась машиной.

– Тебе и правда нужно, чтобы я был рядом, – сказал он с плохо скрываемым удовлетворением: его стремление быть полезным находило применение. – Для походов, чтения карт и всякой такой фигни.

– Вовсе мне не нужно, чтобы ты был рядом, – дерзко ответила Хлоя. – Ни для чтения карт, ни даже для списка, как я сейчас осознала. – Но потом она кинула на него взгляд и слегка изогнула губы: – Я просто очень, оченьхочу, чтобы ты был рядом.

Его улыбка растянулась на целую милю.

Домой они приехали к обеду, и Рэд знал, что должен пойти к себе, дать Хлое побыть одной и так далее, но ее немного покачивало, а глаза слипались. Ему хотелось накормить ее и уложить в постель, так что он нагло пошел за ней в квартиру. Приготовил еду. Заставил Хлою поесть. Внимательнее, чем обычно, присмотрел за ней, пока она принимала душ, и нашел новое применение миленькой пластмассовой сидушке, которая хранилась у нее в ванной.

Но в итогенаконец-тобурная смесь любви и похоти, подпитывавшая его член, как самая мощная на планете батарейка, успокоилась, и примерно в то же время снизился и уровень энергии Хлои. Так что они снова оказались в постели, оба слегка влажные, в коконе теплой обнаженной кожи, колотящихся сердец и мягких, ищущих губ, и Рэд подумал, что никогда в жизни не чувствовал себя настолько совершеннохорошо.

Хлоя провела пальцем по его груди и поцеловала в самое сердце:

– Ты очень нравишься мне, Рэдфорд.

Он попытался превратить усмешку в стон:

– Никто не называет меня полным именем так часто, как ты, знаешь ли. Ты им разбрасываешься, как рисом на свадьбе.

– Значит, у тебя на уме свадьбы, хм? – спросила она знакомым насмешливым тоном. – Очевидно, я великолепна в постели.

В обычной ситуации Рэд усмехнулся бы и съязвил что-нибудь в ответ, и они начали бы препираться. Но, по правде говоря, у него и правда были на уме свадьбы – если это означало, что он был совершенно точно намерен жениться на Хлое в какой-то не слишком отдаленный момент будущего. И тот факт, что он знал об этом, делал его настолько странно уязвимым, что он смог лишь пробормотать нечто смутно-воинственное и проклясть свою легко краснеющую кожу.

Хлоя отстранилась с видом одновременно довольства и готовности дразнить его до самой смерти:

– Рэд! Тыпокраснел. Почему ты покраснел? Давай-ка расскажи мне…

– Замолчи, женщина. – Он сел и поцеловал ее, затыкая ее хорошенький рот, и она с милым мычанием подалась к нему.

А потом раздался стук в дверь, от которого они оба чуть не выпрыгнули из кожи. Из голой кожи. Что представляло собой проблему, потому что спустя секунду в скважине уже завозился ключ.

– Блин! – взвизгнула Хлоя и выскочила из постели с таким проворством, которого Рэд буквально никогда в жизни от нее не видел.

Она поморщилась от движения – неважно, что она там говорила и какие суперпластыри на себя лепила, Рэд знал, что после вчерашнего у нее все болит, – а потом лихорадочно схватила какую-то одежду.

– Кто это? – прошептал он, садясь и ища взглядом – ох, черт!

Его грязная одежда лежала в Хлоиной стиралке, которую она, по всей видимости, использовала в качестве корзины для белья. А его сумки стояли в гостиной – куда Рэд не мог пробраться не пробежавшись по коридору с развевающимися по воздуху на радость того, кто там явился, яйцами. Видимо, он застрял здесь в обществе собственной голой задницы и нескольких тысяч Хлоиных блокнотов. Может, он ими и прикроется, если кто-нибудь вломится в комнату.

Или ты можешь воспользоваться гребаными простынями, гений.

О да, паника Хлои оказалась заразной.

– Я не знаю, кто это, – сказала она, прыгая по комнате в попытке натянуть пижамные штаны. – Но вариантов два – это либо мои родители…

Черт!

– Либо мои сестры.

Рэд понадеялся на второй вариант. С родителями Хлои он хотел бы познакомиться не совсем так. В идеале – как минимумодетым.

– Хло! – разнесся по коридору жизнерадостный голос. – Это мы! Надеюсь, ты не умерла!

Хлоя разом расслабилась, натягивая на себя верх от пижамы.

– Ив, – сказала она с явным облегчением. – И…

– Язнаю, что ты не умерла, – раздался другой, пугающе похожий голос. Рэд внезапно осознал, что голоса у сестер практически одинаковые. Раньше он этого не замечал. – Я бы почувствовала, если бы ты умерла, милая. А значит, ты нас игнорируешь, мерзавка.

– И-и-и Дани, – договорила Хлоя, закатывая глаза. Но тут на ее лице появилось стыдливое выражение: – Боже, я так замоталась, готовясь к нашей, э-э, поездке, что не писала им два дня. А может, три. – Она нахмурилась, схватила с тумбочки очки и сказала Рэду: – Я мигом. – Но потом замешкалась, повернулась к нему лицом и прикусила губу. Возвысив голос, она крикнула сестрам: – Я нормально! Просто… дайте мне минутку! – А потом, обращаясь уже к Рэду, прошептала: – Хочешь выйти?

Он оглядел себя:

– Я голый.

– Ой, точно. – Хлоя моргнула.

– Но спасибо, солнышко. Правда. – Он понимал, что она старается сделать. В последний раз, когда она попыталась проигнорировать его существование перед кем-то из родственников, он,возможно, был слегка оскорблен. Но в этот раз все было иначе. Рэд уже знал, что Хлое жутко не понравилось бы, дай она кому-то – неважно кому – хоть намек на тот факт, что теперь у нее есть сексуальная жизнь.