Второй трек, который я скачал, не имел синопсиса, но название файла, которое я разгадал за несколько минут, попросив компьютер произнести его по буквам, вызвало у меня интерес: vinieronaporgustavo.mp3. (Они пришли за Густаво). Это был очень короткий ролик, всего сорок девять секунд, но он был чертовски жутким. Файл, очевидно, представляющий собой кусок чего-то большего, начинался в середине потока. Однако за криками что-то скрывалось. После того как я импортировал файл в свою программу редактирования и отфильтровал крики, звуки фона стали более четкими: мужской голос дважды хихикнул и послышался звук чего-то мокрого... скольжения? Выделив этот кусочек, я убедился, что это звук ножа, входящего и выходящего из человеческой плоти — или, может быть, свиной? — судя по небольшому хлопку кожи. Я был уверен, что это запись того, как человеку наносят множественные удары ножом. Это было действительно жутко.
Нахождение в одиночестве в маленькой хижине в лесу — отличный способ расслабиться, но ужасно, когда ты почти пять часов препарируешь аудиоклипы с экзорцизмом молодой женщины и ножом мужчины, поэтому мне удалось несколько дней не заходить в темный интернет и слушать в основном темную, многослойную атмосферную музыку, которая, как я знал, будет меня развлекать — Robert Rich (Роберт Рич, американский музыкант, в жанре дарк-эмбиент), Lustmord (Проект музыканта Брайана Уильямса в том же жанре), William Basinski (Уильям Джеймс Басински, музыкант, экспериментирует с короткими зацикленными мелодиями).
Мне удалось продержаться всего три дня.
После короткого перерыва я провел неделю, приклеившись к компьютеру в наушниках, игнорируя телефон и вспоминая о еде только тогда, когда желудок урчал. Это было похоже на вход в миры, в которых звук говорил со мной, осмеливаясь очистить его и раскрыть его секреты. Мне не требовалось зрение, чтобы оставаться там, чтобы уметь играть со звуком до тех пор, пока он не окажется мистификацией, плохой шуткой или настоящим артефактом. Я прослушал полную запись вскрытия, проведенного в Нью-Йорке в 2018 году. Тело принадлежало молодому человеку, которому девять раз выстрелили в лицо и четыре раза в грудь. Самым интересным был голос судмедэксперта, доктора Эльвиры Рамирес, по голосу сравнительно молодой женщины. По мере того как она тщательно описывала повреждения, нанесенные пулями, ее голос менялся. Я услышал, как в ее голос прокралась грусть, и полюбил ее за это.
Я прослушал аудиозапись, которая якобы была сделана в доме 112 по Оушен-авеню, знаменитом доме в Амитивилле, где Рональд ДеФео-младший жестоко убил всю свою семью. Запись была сделана "Охотниками за привидениями", которые проникли в дом сразу после того, как семья, переехавшая туда после смерти ДеФео, съехала. На записи слышно, как маленький мальчик — предположительно призрак — дважды произносит "Помоги мне".
И это лишь верхушка пресловутого айсберга, и я прошу прощения за то, что снова возвращаюсь к этому образу. Я слушал, как группа молодых девушек воспевала "Белого Бога" в заброшенном доме где-то в Эквадоре. Согласно моим исследованиям, все они были найдены мертвыми через несколько дней после того, как одна из девушек записала все это на свой телефон. Я прослушал Черную мессу целиком, включая жертвоприношения. Я прослушал длинный, мрачный ролик о том, как неизвестный серийный убийца заставляет человека есть части собственной ноги. Я слушал всевозможный хаос, беспредел, пытки, призраков, записанные на кладбищах, признания убийц и предсмертные записки в аудиоформате. Некоторые из них были явно поддельными. Некоторые могли быть настоящими. Несколько роликов были настоящими, или достаточно настоящими, чтобы обмануть мои тренированные уши и первоклассное программное обеспечение для редактирования.
Дни шли за днями, и я веселился от души. То, что мне не нужны были глаза, было здорово. Конечно, некоторые вещи снились мне в кошмарах, но охота была захватывающей. Я никогда не знал, что найду. Примерно через две недели я скачал девятиминутный аудио-клип под названием theyrehere.mp3 (Они здесь). И тогда все изменилось.
Ролик начинался с небольшого шипения и усиленного стука ног по ковровому покрытию. Шипение и звук шагов подсказали мне, что ролик был записан на старый рекордер Zoom H4, такие же использовались в университете, когда я только начинал.
Топот закончился, и первое, что можно было отчетливо услышать из окружающего шума, — это сверчки. Много сверчков. Это напомнило мне звуки, которые каждую ночь окружали мою хижину. Затем раздался мужской голос:
"Какого черта ты делаешь, Сэм?". Затем послышалось еще больше движений, какая-то ткань задевала диктофон и торопливые шаги по ковру. Через несколько секунд женский голос прошептал: "Я установила свой телефон вон там, на маленьком столике у телевизора. Теперь я записываю все на него".
"Зачем?"
Вокруг снова забегали. Мужчина прочистил горло. Затем раздался звук плавного скольжения чего-то по металлу, который, как я догадалась, был вызван задергиванием штор.
"Я же, блядь, говорила тебе, Бобби! Я снова видела тех детей".
Вздох.
"Вчерашние дети, да? Те, что с черными глазами?"
"Тебе не нужно верить..."
"Черт!"
Бегущие ноги снова топали по ковру. Послышалось тяжелое дыхание. Когда мужчина заговорил снова, он был уже гораздо ближе к диктофону.
"Ты в порядке?"
"Я видела одного. Я, блядь, видела, как он пытался заглянуть в окно!"
"Я же говорила, что не выдумываю!"
Затем я услышал, как что-то упало и ударилось об пол, но ковра не было, чтобы смягчить удар, и я почувствовал вибрацию через ноги. Что-то упало в моем доме. Я вскочил, и мои пальцы метнулись к клавиатуре, чтобы нажать пробел и остановить запись.
Наступившая тишина не была абсолютной. Мотор холодильника издавал свой обычный шум, насекомые за окном издавали свою маленькую какофонию, а мой пульс бился в ушах. В мире полно звуков, которые мы игнорируем, потому что привыкли к ним. Когда мы обращаем внимание на звук, мы замечаем эти фоновые шумы, а также можем заметить то, чего не должно быть.
Я сидел и слушал... и в этой тишине было что-то еще, присутствие, которое тихо заявляло о себе лишь пространством, которое оно занимало. Я сосредоточился изо всех сил и не шевелился, стараясь замедлить дыхание. После нескольких месяцев ежедневных напоминаний себе, что зрение вернется и что это временно, психическая структура, которая поддерживала мое здравомыслие в темном водовороте хаоса, гнева, отчаяния и горя, грозила рассыпаться. Я хотел иметь возможность видеть окружающий мир. Я хотел получить подтверждение того, что я один и что все, что произошло, не имеет никакого значения. Но вместо этого я погрузился во тьму с осознанием того, что что-то, чего я не вижу, определенно не на своем месте и что я не один.
Просидев несколько минут в абсолютной тишине, я встал и нащупал свою трость, которую оставил прислоненной к стене рядом с письменным столом. Сандра рассказывала мне истории о людях, которые после многих лет использования трости научились интерпретировать издаваемый ею звук, потому что она по-разному отскакивала, когда на ее пути оказывались предметы разных размеров. Я постучал тростью о деревянный пол. Она звучала так же, как и всегда.
Я пошел на кухню и набрал стакан воды. Это не слишком помогло успокоить мои расшатанные нервы, но зато мне было чем заняться. Через некоторое время я вернулся в гостиную и с помощью трости исследовал пол перед диваном и вокруг стола. Там ничего не было. Мне все это привиделось?
Когда я научился заставлять свой компьютер читать мне, я погрузился в причудливую кроличью нору исследований об органах чувств. Главный вывод заключался в том, что то, что мы считаем реальным миром вокруг нас, — не более чем иллюзия: слой за слоем обработки сенсорной информации и то, как наши ожидания формируют нашу интерпретацию информации, полученной в результате этой обработки. Например, есть такое явление, как синдром Чарльза Бонне, при котором мозг, отчаянно пытающийся видеть даже при отсутствии зрения, создает причудливые галлюцинации, включающие лилипутов, монстров и даже персонажей мультфильмов, которых слепые люди "видят" совершенно четко. Возможно, нечто подобное происходило и со мной, некий сбой в работе моих органов чувств, вызванный тем, что мой мозг пытался приспособиться к новой реальности.
