Разбилось окно. Снаружи чем-то сильно ударили — осколки так и разлетелись в стороны.
В помещение ворвался ветер вперемешку с пылью. Занавески тормошатся и трепещут.
Спустя пару мгновений вваливаются два силуэта. Они вцепились друг в друга мертвой хваткой в животной борьбе. Мельтешение занавесок не позволяет разглядеть всей картины.
Еще один выстрел.
Брызги крови ложатся точками на ткань.
Силуэты замирают. Глядят друг на друга в последний раз.
После чего один из них медленно сползает вниз. Грохается на пол.
Это произошло удивительно быстро.
Соф парализовало. Она лишь загипнотизированно продолжает смотреть не отрывая глаз.
Победитель пытается отдышаться. Ветер стихает.
Его окровавленное лицо не выдает никаких эмоций. Он лишь разглядывает человека на полу, которому пару секунд назад вышиб мозги. Мелкие капли на стене стекают вниз, оставляя за собой алые нити. Почувствовался запах. Запах смерти.
Его передернуло.
Он вспомнил про Соф. А она между тем старалась силой мысли испарить себя в воздухе. И даже слегка приподняла руки, словно пытаясь успокоить лающую собаку: мол, не тронь меня, я ведь тебя не трогаю…
Он исподлобья всматривается в ее лицо. Рот приоткрыт, вот-вот из него капнет густая слюна. От бычьего дыхания веет ужасом. Комната наполняется его безумием.
Уголки губ потянулись вверх.
Он улыбается.
Теперь он окончательно похож на сумасшедшего. Из горла вырываются хрипловатые звуки.
Он начал с хихиканья, перерастающего в гогот.
— Идиот! — выкрикнул он, с трудом сдерживая смех. — Конечно! Как я мог…
Внезапно он наводит оружие на нее.
Соф врастает в пол.
— Вот же сучка! Я же знал, что ты не такая, как все…
Нет никакого смысла что-либо говорить. Любое лишнее движение повлечет за собой страшные последствия. Остается только застыть и молиться.
— И для чего всё это? — Теперь он размахивает руками. — На что вы надеялись?
Хлопок. Оба пригнулись от отдающей в уши вибрации. Прозвучало это явно неподалеку, зазвенели окна.
— Это что еще за хрень⁈
Он на секунду отвлекся, хотел выбежать на улицу, но снова обернулся к Соф.
— Что это было⁈ — подошел ближе, наведя пистолет.
Соф зажмурилась и отвернулась. Звон в ушах стал настолько громким, что она не смогла расслышать его вопрос, ответа на который у нее нет.
— Командир! — захрипела его рация. — У нас проблемы!
Он разозлился еще сильнее. Топчется на месте словно заведенный.
— Ладно! Я понял. Пойдешь со мной…
Он хватает ее за волосы. С нечеловеческим усилием тащит за собой. Соф пытается вырваться, но он прикладывает еще теплый ствол к ее виску.
— Одно лишнее движение — и я вышибу тебе мозги…
Она обессилела. Положение безвыходное. Нет ни единого шанса.
Они на улице. Он тащит ее за собой, бесконечно оглядываясь.
Вокруг бегают вооруженные люди. Суматоха. Загудела сирена.
— Эй! Ко мне! — Владимир в ярости обратился к пробегающему мимо бойцу. Тот незамедлительно подчинился. — Что происходит⁈
— В секторах «А» и «Б» произошла диверсия. Заключенные выбрались из камер. Было слышно несколько взрывов. Это явно запланировано…
— Перекрыть все входы сюда.
Солдат кивнул и ринулся с места.
Разъяренный Владимир зажал кнопку на нагрудной рации:
— Всем частям, приказываю уничтожить диверсантов. Особо подозрительных задержать и привести ко мне…
После приказа он снова потащил Соф за собой. Не совсем ясно куда. Видно, что он растерян. Меняет свою траекторию. Мешкает.
— И чего вы пытаетесь добиться? А? — злобно обращается он к Соф. — Вы даже не представляете, что творите…
Суматоха повсюду. Солдаты с оружием в руках распределяются по своим постам. Техника тарахтит двигателями. Иногда слышны хаотичные хлопки — со стороны блоков с заключенными. Происходит что-то глобальное. И вся эта шумиха надвигается сюда, в самую закрытую часть комплекса. Это и есть план Андрея. Именно Соф была стартовой точкой. Вот только совершено неудачной. Что делать? Кого попросить о помощи?
Ее захлестывает паника. Происходящее с ней явно не входило в план.
Неожиданно становится ясно, что Владимир тащит ее в сторону главного здания. Белоснежное сооружение, похожее на некий исследовательский центр. Он ведет ее в самое безопасное для себя место.
— Вы думаете, что выступаете за всё хорошее? И сколько людей теперь погибнет? А? Тебе это не приходило в голову? — продолжает он, не переставая тянуть ее со всей силы за собой.
Стальная дверь. Он прикладывает пропускную карточку к замку. Система издает одобрительный писк. Они оказываются внутри.
Очередной коридор. Да сколько можно-то? Соф тошнит от одного только вида безвкусной серой краски на стенах и жужжащих люминесцентных ламп. Эта одинаковость угнетает. Сбивает с толку. Чем это место отличается от любого другого в комплексе?
Впереди виден пост охраны. Вояки настороженно приветствуют командира.
— Всем быть наготове! — кричит он, приближаясь.
И тут переключается на злобное бурчание:
— Я пытался дать вам шанс. Второй, третий… Но вы продолжаете копать себе могилы.
Его ненависть выплескивается наружу. Он дергает Соф за волосы всё сильнее и сильнее, будто намерен оторвать голову. Однако у него явно есть причина, по которой он всё еще не убил девушку.
Взрыв.
Бетонная крошка, словно дробь, разлетается в разные стороны.
Они не успели приблизиться к посту охраны.
Ее сносит с ног.
Прежде чем потерять сознание от разрушающей взрывной волны, она успела лишь разглядеть языки пламени, что начали прорываться в помещение из бреши в стене.
Тьма окутывает сознание.
Это из-за контузии?
Или это последние мгновения перед смертью?
Эпизод 19. Холодильник
Он бесконечно грызет ногти.
Снова ночь, снова одиночество, снова навязчивые мысли.
Отбой объявили несколько часов назад. Но, как и в любой другой тюрьме, тихая ночь здесь — огромная редкость.
За стенкой кто-то громко храпит. Кто-то шепчется. Его соседям есть что обсудить. Многие новенькие за то время, что провели здесь, успели познакомиться друг с другом поближе. Заключили взаимовыгодные союзы. Ведь как-никак это тюрьма, и знакомства тут имеют огромное значение.
Но Никите выходить из своей камеры запрещено. Его не отправляют на какие-либо работы. Разговаривать с ним воспрещается абсолютно всем — даже надзирателям. Это явно делается намеренно, чтобы его пребывание здесь стало еще невыносимее. Пока его судьбу решают за занавесом, необходимо соблюдать полную изоляцию. Одиночество — вот самое страшное оружие против личности.
Лучи света со стороны улицы разрезаются на равные полосы железными прутьями. Это проезжает техника — ее всегда можно видеть здесь в одно и то же время.
Никита прислушивается не просто так. Ведь он знает, что уже очень скоро тут будет совсем неспокойно.
В голове строятся предположения. Что Андрей собирается делать дальше? Никита пытается предугадать действия с его стороны, поставить себя на его место. Жаль, что нет возможности проникнуть в чужой разум…
Но непонятно другое. Если Никиту смогли выкрасть из его камеры, насколько же у Андрея здесь большие связи? Неужели у него так много людей под прикрытием?
Но, несмотря на такие преимущества, всё это очень плохо кончится. Андрей понятия не имеет, что делает.
Весь его рассказ выглядел очень правдоподобно. Вероятно, у него появилось доверие к Никите, раз он решил всё это выложить.
Но что он опять собирается делать? Разнести это место в щепки? Снова бездумная самонадеянность… Или же гениальный план, детали которого Никита не знает только потому, что это может как-то повлиять на успех?
Неужели у Андрея и правда получилось избавиться от влияния прибывшего? Это же полностью меняет правила игры. Звучит слишком фантастично…
Никита разглядывает часы на запястье. Проводит пальцем по исцарапанному стеклу. Хочет снять их, но не решается. Вдруг это повлияет на их работу? Да и вряд ли получится, он уже не раз пытался.
