Он молчал.

– Это тебе не байки травить, – продолжил я. – Это деликатное дело. Стошнит в противогаз, сразу захочется снять его, чтобы дохнуть чистого воздуха. Едва ты это сделаешь – здравствуй, доза! Через две недели выпадут волосы и брови. Через два месяца начнутся невыносимые головные боли. Через полгода обнаружишь, что не можешь мочиться от раздувшейся простаты, а в голове у тебя опухоль размером с кулак, и даже если ее вырезать, то врачи не дают гарантии, что останешься жив… Ну как? Пойдешь?

Насупившийся Семен демонстративно не глядел на меня.

– Отойди на сотню шагов и жди, – приказал я. – Вернусь, расскажу, что видел. Можешь потом заливать в своей деревне, будто сам там был, – ловить на слове не буду, мне этого даром не надо.

Не проронив ни слова, Семен обиженно развернулся и побрел назад. Корзина на его пояснице раскачивалась из стороны в сторону. Пусть обижается. Зато останется цел.

Я надел куртку, резиновые рукавицы. Тщательно застегнул все хлястики, после чего натянул на череп противогаз и капюшон. Готово. Полностью защищенный и упакованный, я двинулся вдоль борозды к эпицентру радиации.

Вокруг упавшего аппарата держалось марево раскаленного воздуха, поэтому толком разглядеть его я не мог. Видел только выпуклости вдоль борта, похожие на обтекаемые ребра жесткости, огненный цвет поверхности, черное отверстие в задней части, похожее на сопло… Вообще трудно было подбирать аналогии из современного мира, чтобы описать это изделие made in Sirius, или откуда он там прилетел. Могу только с уверенностью сказать, что такого я в своей жизни точно не видел.

Земля была горячей от распадавшихся радиоактивных частиц и тлеющего торфа. Жар ощущался сквозь подошвы кирзачей, я все боялся, как бы они не расплавились. Кроме того, метров за десять до «семечки» я попал в облако неведомой пыльцы, моментально осевшей на стеклах. Я поскреб стекла пальцами. Пыльца не сошла. Двигаться дальше пришлось в условиях ограниченной видимости.

Показания ИМД в очередной раз подскочили. У меня было не больше пяти минут, чтобы осмотреть отделившийся от НЛО элемент. Я уже не сомневался, что вижу спасательную капсулу, внутри которой надеялся обнаружить нечто живое, дышащее, способное к общению, готовое пойти на контакт. Зачем мне это? Спросите что-нибудь полегче. Может, это как-то связано с проблемой моего самоутверждения в жизни. Может, я хотел еще раз убедиться, что пришельцы – не розыгрыш. А может, мне просто нужно чем-то заполнить пустоту, которую раньше заполняла водка.

Капсулу окружал вязкий белый дым. Раскаленно-медный цвет поверхности пробивался сквозь него и слепил глаза. Он словно окутывал «семечку» волшебным сиянием. Я сделал несколько шагов от кормы к носу, пытаясь определить, в каком месте находится замок, открывающий капсулу. Что-то вроде рычага на дверце холодильника отыскать не удалось. Зато я обнаружил контуры люка.

Тонкая щель, похожая на трещину в скорлупе ореха, охватывала треть боковой поверхности «семечки». Стоило мне провести вдоль нее пальцами в перчатке, как последовал едва заметный щелчок. Капсула вздрогнула. По ее обшивке прошла короткая вибрация, после чего часть борта поднялась вверх, как дверца «Феррари», чуть ли не наизнанку вывернув внутренности.

В первый момент я ничего не увидел – обзор загородил дым. Я нетерпеливо разогнал его ладонями, еще раз поскреб стекла противогаза, чтобы хоть чуточку прибавить видимости, но «пыльца» намертво въелась в стекла. Сквозь мутную пленку я увидел пульт управления, из которого торчали хрусталики, в точности похожие на объекты из комнаты «2». Кончики хрусталиков покрывало робкое рдеющее свечение. Над пультом висел информационный экран с бегущими по нему строками тарабарщины.

Я переместил взгляд в салон, чувствуя, как сердце нервно отстукивает в груди.

Напротив пульта управления в центре аппарата располагалось единственное кресло. Оно пустовало. Вопреки моим ожиданиям, капсула оказалась без гуманоида, хотя совсем недавно, может десять минут назад, в ней кто-то находился. Я это чувствовал. На это указывали бегущие по экрану иероглифы, непотухшие хрусталики управления, оставленные спиной и ягодицами вмятины на кресле. Существо, пребывавшее в этой капсуле, покинуло ее сразу после приземления.

Оно где-то в этом лесу.

Позади хрустнула ветка. Я вздрогнул.

В стеклах мелькнула человеческая рука. Не успел я опомниться, как она ухватила меня за «хобот» ИП – и в следующей момент я остался без противогаза в эпицентре радиоактивного заражения.

Дым резал глаза. Горели уши, беспощадно свернутые резиной. То же самое происходило с волосами, едва не выдранными с корнем из скальпа.

Возле меня, держа в опущенной руке противогаз, стоял Семен. Улыбочки майора Фомина на его лице больше не было, как, впрочем, и добродушного выражения тракториста из Коровьина. Лицо выглядело безразличным. Хуже того – мертвым.

– Теперь у тебя будут опухоли на жизненно важных органах, – мстительно произнес «Семен».

Насколько я понял, мой долгожданный контакт с внеземным разумом состоялся.

Холодные пальцы схватили приличный клок моих волос на затылке и запрокинули голову. Хватка пришельца была на удивление крепкой, к тому же от неожиданности и испуга меня оставили силы. И еще я беспрестанно думал о том, что каждый вдох, каждая секунда, проведенная в эпицентре, наполняют меня радиацией, как горячая вода резиновую куклу.

Лицо «Семена», все такое же холодное и безразличное, возникло рядом с моим. В кривых пальцах свободной руки он держал нечто похожее на перочинный нож с длинным светящимся лезвием. Лезвие приблизилось, и я почувствовал жар возле шеи.

– Эта штуковина режет кости и сухожилия как масло. Она с легкостью перережет твое горло, земляк. – Последнее слово прозвучало с насмешкой и относилось не только ко мне, но и к остальным моим соплеменникам, населяющим третью планету от Солнца.

– Нет, – взмолился я. – Нет, не нужно, прошу вас. У меня жена и маленькая дочь. Я сделаю все, что потребуется…

Пальцы с силой рванули волосы, словно собирались выдрать их из скальпа. Я вскрикнул. В левом ухе зазвучал презрительный голос «Семена», в котором не осталось ни единой эмоции простодушного деревенского тракториста.

– Ты не заслуживаешь того, чтобы помогать высокоразвитой цивилизации, которая осчастливила эту планету своим посещением. Ты заслуживаешь только ползать у наших ног, вымаливать прощение и делать все, чтобы заслужить его.

– Пожалуйста, не убивайте.

Только сейчас я понял. От «Семена» тянуло необъяснимой жутью – той же, что от мертвого гуманоида на втором ярусе, но в несколько раз более острой, разъедающей, прошибающей чувства.

– Двадцать два года назад в вашем летоисчислении здесь упал межпланетный транспорт. Где он?

– Я не знаю.

Раскаленное лезвие на мгновение коснулось ключицы. Боль была настолько неистовой, что отнялось плечо. В ноздри ударил запах жженой плоти.

– Я в самом деле не знаю! – заорал я. – Его увезли куда-то в Москву!

«Семен» на мгновение замер. Мне показалось, отключился: губы не шевелились, выпученные глаза уставились в пустоту. Очевидно, копался в собственной памяти, что такое Москва и где это.

– Нам известно, что не все увезли в Москву, – наконец произнес он. – Часть предметов осталась в этой местности. Где они?

– Зачем…

– Я здесь задаю вопросы! – взревел псевдотракторист. – Я вижу в твоей голове их образы. Где они?

Видит в моей голове? Твою неваляху! Каждый из объектов бункера прочно сидит у меня в памяти. Неужели это существо способно заглянуть в нее?

– Где предметы?

– Я покажу…

На этой фразе голос у меня сорвался. Ну а как прикажете разговаривать, когда к твоему горлу приставлен джедайский перочинный нож? В подобных обстоятельствах трудно проявлять героизм. Описаться вот можно запросто, а с героизмом гораздо сложнее…

На лице «Семена» вновь появилась улыбка. Только уже не капитана Фомина. В ней вообще было мало человеческого. Так палач улыбается обезумевшей от ужаса жертве, вытаскивая из коробочки первую иглу, которую собирается загнать ей под ногти.