IX
- Но я никогда не чувствовал себя лучше, - говорил Мак-Кой направо и налево.
- Вы ведете себя непростительно нерационально, - говорил ему старый доктор Крамер.
Френсис, Дапер, Лилли, Бэджер и все остальные просто не знали, что с ним делать... Вообще, Мак-Кой был покладистым человеком, но теперь он только качал головой и запирал за собою дверь в свою комнатку. Происходило ли это оттого, что он слишком долго занимался административной деятельностью, пока они все наслаждались острым ощущением опасности? Или проснулись воспоминания о старых днях, когда он был еще не директором, а простым бактериологом сражался в Калифоршш... с бубонной чумой? И это старое, полузабытое чувство опасности вновь возбуждало его?
Ах... Это было замечательно, Голуби, морские свинки, белые мыши, обезьяны - все были иммунны к попугаевой болезни. И не удивительно ли вот что: уже околевших от можно было оставлять в одной клетке со здоровыми- и это не имело последствий. Значит, попугаева болезнь не так уже заразительна... Шорти и Армстронг были, по-видимому, как-то особенно неосторожны. Не тщательно продуманный эксперимент, а случай показал, что и от попугая к попугало болезнь эта, передается нелегко. Больной попугай удрал из комнаты (Мак-Кой не мог уследить за всем), взобрался на клетку здоровых попугаев и запачкал ее, но эти прицы продолжали кричать и клевать как ни в чем не бывало.
13 февраля Петерсон, понуждаемый Мак-Коем (таким скептиком по отношению к сыворотке) - вливал все большие дозы сыворотки в Армстронга. В это утро у Армстронга была нормальная температура, в его итории болезни было записано: «Самочувствие хорошее».
Армстронга было не так просто уморить. От уже подумывал как бы ему удрать госпиталя.
- Подождите еще немножко, Мак, - говорил он Мак-Кою, навещавшему его, - подождите, пока меня выпустят, и мы им покажем...
Утром 15 февраля Мак-Кой сидел, по уши зарывшись в свои опыты с больными, здоровыми, умирающими и мертвыми птицами и млекопитающими... Даже странно, до чего он себя отлично чувствовал. Его сотрудники почти заболевали от ярости - так раздражало их упорство, с которым он отказывался от их помощи. - Мне кажется, что Мак будет очень рад, если в конце концов заболеет,- сказал мне один из них.
И кто знает, может быть, он не был слишком далек от истины. Старый друг Мак-Коя - Гольдбергер - заразился пятью болезнями, которые он изучал. Среди них была лихорадка Денге, страшная желтая лихорадка и тиф. Эдди Френсис болел мальтийской лихорадкой и дважды - туляремией, Алиса Ивэнс всю жизнь не могла избавиться от мучившего ее микроба Банта. А Мак-Клинтик, Геттинтер, великан Генри Коуэн и другие погибли в битве с пятнистой лихорадкой. Да... Мак-Кой, похожий больше всего на почтенного школьного учителя старого доброго времени, был, пожалуй, обозлен своей непонятной болезнеустойчивостью и в порыве неистовства решил выяснить все до конца...
Лихорадка Денге - лихорадочное состояние, вызываемое циркулирующим в крови возбудителем. Передается комарами, встречается главным образом в жарких странах. Сопровождается сильными болями в суставах, температурой. - Прим. ред.
Но вот начались фантастические события, сделавшие иммунитет Мак-Коя еще более неправдоподобным. Совершенно случайно, вне экспериментальных планов Мак-Коя (напротив, он всеми силами старался предотвратить такие случайности), обнаружилась еще одна таинственная и очень значительная особенность этой попугаевой болезни. Все происшествие, особенно в связи с искренним самоотвержением Мак-Коя, имело глубоко иронический характер.
Утром 15 февраля ночной сторож Института Лэнхем заболел попугаевой болезнью.
До тех пор мы знали, с чем мы имеем дело, рассказывал много позже Мак-Кой, -но невозможно передать наши ощущения после 13 февраля. Творилось нечто мистическое...
Мак-Кой просто ничего не понимал. Сомневаться было невозможно... Если вы видели хоть один случаи попугаевой болезни с этой страшной дрожью и внезапной головной болью... Но ведь Лэнхэм никогда не входил ни в подвальные комнаты, где жили попугаи, ни в лабораторию в первом этаже. Это был дисциплинированный человек (вход в эти комнаты был запрещен), на его попечении была семья, и Мак-Кой был уверен, что он не лжет.
В то же утро, когда заболел Лэнхэм, доктор Вильям Р.Стокс ушел из мира следом за Шорти. Не было никаких указаний то, что эта ползучая пневмония передается от человека человеку. Только от попугая - человеку. Никто из медицинского персонала, ухаживавшего без всяких предосторожностей за Шорти и Армстронгом, не заразился.
Остались совершенно здоровыми и семьи Шорти и Армстронга. В литературе тоже было никаких сведений об исключительной заразительности попугаевой болезнью. Но очевидно было, что Лэнхэм заразился.
- Немедленно достаньте побольше сыворотки, Спенсер, -распорядился Мак-Кой. Потом вернулся в свою лабораторию и запер за собою дверь.
Когда Джимми Лик пришел сообщить Мак-Кою, что Лэнхэм выздоравливает, у миссис Сэди Карлин разболелась голова, начался озноб. Сэди Карлин была, бактериологом и работал в здании Института. Это верно. Установлено также, что она изучала культуры, выделенные из органов больных попугаев, но ведь это были микробы, не имевшие ничего общего с ползучей пневмонией.
Словно Шерлок Холме, восстанавливал Мак-Кой картину поведения миссис Кармин, Да, она заходила в подвальную комнату рядом с комнатой, где содержались попугаи, Но ведь ни один вирус не может проникнуть сквозь толстую каменную стену... Мак-Кой заколебался. «Я лучше прекращу работу», - сказал он Армстронгу.
Армстронг только рассмеялся: «Не делайте этого. Недели через две я вернусь, мы с ней справимся».
В это время Спенсер рыскал по Нью-Йорку и по всей Западной Америке, сидел на кухне у скромных владельцев попугаев (удивительно, в каких различных слоях общества любят попугаев). Он мчался из Масачусетса в Пенсильванию со шприцем, спиртом и ватой, убеждая, упрашивая: соблазняя выздоровевших от попугаевой болезни. У Спенни открытое, приветливое лицо, и притом вообще гораздо легче просить для другого, чем для самого себя.
Он привез с собою полные колбы крови, и вскоре после его приезда миссис Карлин почувствовала себя лучше, а Мак-Кой облегченно вздохнул.
X
Тогда-то и началось сумасшествие. 10 марта Хасселтайн, один из ветеранов Института гигиены, вернулся домой к ужину очень голодный, но когда он сел за стол, у него начался озноб, и ему стало противно даже смотреть на еду.
Хасселтайн не имел никакого отношения к попугаевой болезни. Его рабочая комната, была отделена большим залом от комнаты, где Мак-Кой вскрывал мертвых попугаев. На следующий день слег с невероятной головной болью рабочий Моргэл, который никогда не входил комнаты ни с больными, ни со здоровыми попугаями. Он только ставил корм для них около дверей, и Мак-Кой сам вносил eгo в лабораторию. Моргэл отказывался итти в больницу... Если ему суждено умереть, он не желает этим заниматься среди чужих людей, нет, сударь.
- Бэджер, собирайтесь в дорогу, - сказал Мак-Кой, и Бэджер, получив разрешение не беречь денег, отправился за кровью выздоравливавших от попугаевой болезни людей.
12 марта Эрнест Миллер, препаратор, готовивший бактериологические среды для всего Института, почувствовал себя омерзительно. Так же, как и Лэнхэм, и Маргэл, он не имел ничего общего с попугаями. Это был здоровяк, классный гребец, с бычьим затылком, который вообще ничем не болел. Теперь он лежал в жару...
Ричардс, главный врач Морского госпиталя, сказал Мак-Кою, что у них всегда будет свободная койка для сотрудников Института. Эта внезапная эпидемия приводила в смятение только Мак-Коя. Все его сотрудники смеялись, и в конце концов Мак-Кой с отчаянья стал смеяться вместе с ними. Так, бывает и на войне, на самых опасных участках фронта.
- Как Ваша головная боль сегодня, Дайер? - спрашивал рано утром по телефону не спавший от волнения Мак-Кой.
