Предполагалось, что этот ассистент, мистер Чарльз X. Бест, - большой специалист по количественному определению сахара в крови и моче. Он должен был определять этот сахар у собак, у которых Бантинг собирался вызвать диабет. В биохимии крови и мочи Бест смыслил несколько больше Бантинга, потому что Бантинг в ней просто почти ничего не смыслил. У Беста были светлые волосы, широко открытые голубые глаза, свежее лицо. Ничего общего с угрюмой наружностью Бантинга. Вероятно, его самым ценным качеством было полное, - как и у Бантинга, - непонимание безумия этой безнадежной затеи с десятью собаками и восемью неделями.

Началось с неудачи.

Они немедленно перевязали проток поджелудочной железы у нескольких из десяти собак, предоставленных Бантингу Маклеодом. Здесь Бантинг был в своей стихии. Четыре года работы у знаменитого Старра сделали из него ловкого хирурга, и эти довольно сложные операции были закончены с успехом. Все собаки быстро оправились.

6 июля, когда истекло уже семь недель и было зверски жарко... К этому времени поджелудочные железы с перевязанными протоками должны были уже дегенерировать. Клетки, вырабатывающие панкреатический сок, должны были уже погибнуть. Уцелевшие клетки островков Лангерганса молено было уже вводить лишенным поджелудочной железы, умирающим от диабета собакам. Такие животные уже были приготовлены...

Увы! Вот лежат на столе под наркозом собаки с пе- ревязанным протоком поджелудочной железы, и у обеих эта железа находится в совершенно нормальном состоянии. Какая неудача! И осталась всего одна неделя...

Но препятствия только разяшгают Бантинга. Склонив голову над вскрытыми телами животных, не отрывая глаз от лезвия ножа, он быстро, уверенной рукой обнажает протоки, которые, как будто, так туго перевязал...

Вот дурень! Он перевязал их слишком туго! Образовалась гангрена, началось отделение яшдкости, и, естественным путем, образовался новый проток, - отверстие в стенке старого протока.

А осталась только одна неделя...

Со всех ног бросились Бантинг и Бест по узкой длинной винтовой лестнице в чердачную комнатку, служившую им операционной. Там не было окон. Маленькое отверстие в потолке пропускало больше тепловых, чем световых лучей. Там, задыхаясь от запаха эфира, прооперировали они остальных собак, а пот так и струился у них по лицам.

Оказалось, что дело не так плохо. У некоторых собак уже трудно было найти поджелудочную железу,- так сильно была она атрофирована. Чтобы удвоить, утроить шансы на успех, Бантинг дополнительно перевязал им протоки, наложив лигатуру [4] не одинаково туго в различных местах. Потом они зашили операционные раны и снова стали ждать, изнемогая от июльской жары.

VI

Вот наконец возможность проверить навязчивую идею. 10 часов утра 27 июля. Восьминедельный срок, предоставленный Бантингу, уже истек. Бесту перестали платить жалованье, и он вынужден брать взаймы у Бантинга. Никакими тракторами нельзя было уже оторвать Бантинга от его маленького черного стола. Несколько недель тому назад, как только началась работа, Маклеод уехал в Европу. И снова мы должны отметить заслугу профессора Маклеода - он не написал, чтобы по окончании 8 недель Бантингу не давали продолжать работу. Он оставил его в покое, не больше.

В пасмурный жаркий день на столе лежала истощенная жалкая собака.. За девять дней до того Бантинг вырезал ей поджелудочную железу и каждый день брал у нее из вен шприцем кровь, а Бест помещал эту темную кровь в колориметр [5] и отмечал все нараставшее количество сахара. Собака уже с трудом вставала, она еле шевелила хвостом, когда они подходили к ней. Все время испытывала страшную жажду и была голодна, как волк, что точно соответствовало картине тяжелого диабета у людей. Лишенный поджелудочной железы организм не мог сжигать сахар.

Накануне они дали ей сахарной воды, но ни капли глюкозы не осталось внутри организма для поддержания истощенных тканей. Весь сахар вышел в потоках мочи.

Этим утром, 27 июля, она доживала последние минуты. Глаза у нее остекленели, и она еле могла поднять голову. Тут же рядом лежала другая собака, бодрая, здоровая. Несколько недель назад Бантинг оперировал ее и перевязал ей выводной проток поджелудочной железы. И вот...

Тошнотворный запах хлорофрома. Бантинг быстро вскрывает живот этой здоровой собаке, ищет, находит, осторожно вытягивает то, что уцелело от поджелудочной железы. Так!

Все в порядке... Сильнейшая дегенерация, размер железы не больше пальца. Теперь только и слышно, что слабое дыхание больной собаки, односложные восклицания Бантинга и Беста и звон стали. И вот, остатки того, что было когда-то поджелудочной железой, заморожены и лежат на ступке.

Бест разрезает их, растирает пестиком, разбавляет физиологическим раствором, фильтрует через бумагу, подогревает до температуры тела, набирает в шприц. Готово...

Бантинг наклоняется над шеей больной, осужденной на смерть собаки. Блеск стекла и металла, и жидкость, приготовленная из замороженной, атрофированной после перевязки выводного протока поджелудочной железы входит в яремную вену издыхающей от диабета собаки.

Час проходит, как минута. Бест выпрямляется. Он стоял, согнувшись над колориметром и, как одержимый, все измерял и измерял количество сахара в крови больной диабетом собаки.

- Фред, - говорит Бест,-сахара стало меньше! Уже только 0,1.

Это почти не больше содержания сахара в крови у совершенно здоровых собак.

Наверху, в собачнике, Фред Бантинг не нуждался в измерениях Беста, чтобы убедиться в фантастике происходящего. Собака, которая не могла уже даже дотянуться до воды, чтобы смочить свой пересохший зев, подняла голову и взглянула на Бантинга. Бантинг не отрываясь смотрел, как она села. Через час она уже стояла- этот час показался мигом сиявшему от неистового счастья Бантингу. Собака посмотрела на него, помахала хвостом. По всем правилам науки она должна была уже околеть, а вот она ходит. Покачиваясь, - но ходит.

Вверх и вниз, вверх и вниз по узкой винтовой лестнице, обливаясь потом и не замечая этого, носится Бест с мочой этой необычайной собаки к своему химическому столу. Вчера, как обычно, вся сахарная вода, которую они давали, вытекала из нее. Сегодня ее организм снова может потреблять сахар. Это невероятно! В течение следующих пяти часов количество свободного сахара в ее моче упало... почти в семьдесят пять раз относительно вчерашнего его количества. Наверху Бантинг- один, в жаре, наблюдает за собакой, которая смотрит на него благодарно и машет хвостом.

... На следующий день собака околела.

VII

И разве можно было надеяться на продление чуда? Ведь они ввели в лишенную поджелудочной железы собаку ничтожную часть вырезанной у другой собаки железы с перевязанным выводным протоком. Ну? Бантинг косится на Беста и не решается высказать то, что они оба думают: сколькими собаками надо пожертвовать, чтобы хоть немного продлить жизнь одной больной диабетом собаки? Ведь практически это совершенно не применимо!

И потом, быть может, это не чудесное выздоровление, а только случай. Бантинг смотрит на Беста - и они снова поднимаются по винтовой лестнице, мечтатели, безумцы, пионеры. Ничто не может их остановить. Нет, это не было случайностью, вот 4 августа уже и другая погибавшая от диабета собака, как библейский Лазарь, встала с одра смерти. Но, увы...

Проклятье, безнадежность, бессмысленность дальнейших попыток! Во-первых, возвращение собаки к жизни - мрачная шутка, длящаяся всего несколько часов. И во-вторых: продлить чудо можно, только повторяя впрыскивания вытяжки из дегенерированных поджелудочных желёз других собак. Вот в этом и заключалась бессмыслица.