– О как. Яков, это же всё очень индивидуально. Нужно вкусы знать, предпочтения. Как человек к тебе относится. И вообще, давно это было. Я уже не помню. Ты знаешь, сколько мне лет? Я по возрасту тебе в матери гожусь.
– Поэтому и спрашиваю. Доверие моё к тебе безгранично, – приняв самый невинный вид, тихо уверил он.
– Какая топорная лесть, Яков! Я бы сказала, ниже пояса. – Майя покачала головой, понимая, что конечно согласится ему помочь.
Они проговорили ещё час, попутно выискивая в интернете вещи, соответствующие вкусам и интересам юной Джульетты. Майя пыталась объяснить Якову, который собирался подарить девушке телефон последней модели, что, поскольку они ещё не встречаются и он даже не знает, как она к нему относится, дарить такие дорогие подарки не имеет смысла. Это, конечно красивый жест, но, если однокурсница не питает к нему каких-то особенных чувств, то и подарок этот исключительным вряд ли будет. Лучше сфокусировать своё внимание на том, что ей нравится, на её увлечениях и перестать проецировать свои желания на другого человека, а сделав подарок, не ждать в ответ чего бы то ни было. Ему сложно было понять этот момент, что дарение – это не обмен, это добровольное желание преподнести человеку приятные эмоции. Даже обычная ромашка запомнится на всю жизнь, если она принесена любимым, значимым человеком. А тысяча роз не вспомнится, а иногда и может даже раздражать, если подарена равнодушной к тебе женщине. Они остановили свой выбор на расширенном трёхчасовом уроке портретной фотосъемки, так как Яков знал, что его подруга с недавних пор увлеклась фотографией, и новоявленный Ромэо, с довольным видом покинул Майю, оставшуюся, его стараниями, без заслуженного обеда.
Вздохнув, она сходила на кухню, захватила с собой чай и горсть печенья, и вернулась к работе. Сигнал телефона, нарушив тишину кабинета, заставил её оторваться от экрана ноутбука, взгляд Майи переместился на экран поменьше: «Я в Москве. Когда и где встретимся?». Кира вернулась. Зам напечатала ответ. Итогом переписки стала договорённость о встрече в субботу для обсуждения за итальянским обедом последних новостей. Откладывая телефон, Майя вспомнила, что так и не проверила идею Киры о возможных координатах в странном послании, оставленном на флэш-карте из архива. Достав лист с напечатанным на нём числовым шифром из специально заведённой для находок папки, Зам ввела в поиск браузера «Найти координаты» и сначала, для проверки, ввела адрес своей башни. Записав полученные данные, она перепроверила их точность на другом сайте и, убедившись в том, что они верны, напечатала, по образцу, с точкой после первых двух цифр, две последние цепочки чисел из файла, найденного в архиве. Действительно, долгота Москвы равнялась тридцати семи, широта – пятидесяти пяти. Майя удивилась, когда система, обработав её запрос, выдала ей, в качестве результата, точку на карте, указывающую на реально существующее место. По описанию, это был одноэтажный объект, нежилые помещения в индивидуально разработанном проекте здания, расположенные в спальном районе. Она попыталась найти фотографии этого строения, но тщетно. Попробовала поиск по адресу, на публичной кадастровой карте, но информации больше не стало, добавились лишь данные о том, что собственность частная, а стены – бетонные. Можно, конечно, платно запросить выписку из государственного реестра прав, но есть ли в этом такая уж необходимость? Заму показалось, что она лезет не в своё дело. Распечатав карту с отмеченным на ней объектом, она присовокупила её к листу с числовым шифром и маленькой записке, извлечённой из ноутбука, положила всё свои улики в папку, и решила всё сначала обсудить с Кирой.
Заброшенное здание, спрятанные и закодированные координаты, убитая девушка, всё это странной зловещей пеленой вползало в размеренную и ставшую только недавно спокойной жизнь Майи. Этот с утра мешавший людям видеть мир ясно туман проник всё-таки с улицы и окутал жизнь мутной дымкой. Опытные водители говорят, что в такую погоду расстояние до предметов видится большим, чем есть на самом деле, и нужно соблюдать осторожность на дороге, убивая эту иллюзию безопасности, стараясь увеличивать промежуток между своим и другими авто. Майя подумала, неужели разгадка этих тайн, с которыми она нечаянно столкнулась, тоже гораздо ближе, чем кажется? Она посмотрела в окно, белёсая мгла всё еще стояла пудровой стеной перед ней. Сегодня Майя не видела Германа.
Москва. 13:14. Ноябрь, 26, Вторник
Южная башня.
Белые хлопья укрыли столицу. Ранний снег, словно проверяя, готов ли город к зиме, облепил тонкой марлей мостовые, деревья, дома. Эта первая, ослепляющая белизной, тончайшая кружевная жертва исчезнет к вечеру, отдав свою промёрзлую, только вылупившуюся душу на заклание осени, но ноябрь, предупреждённый о неминуемой смене погодного караула, уже перестанет радовать солнцем, усилит снижение градусов, спрячет последнее тепло, начнёт церемонию окончательного перерождения в морозное владычество, подгоняемый нетерпеливым ледяным провокатором.
– Ну и холод! – хрипло выдохнул Яков с порога кабинета, в качестве приветствия отцу. – Как ты?
Герман отвлёкся от экрана ноутбука и улыбнулся, посмотрев на сына. Кольца его волос сегодня были скрыты под яркой шапкой, нос и щёки раскраснелись, и от него повеяло свежестью и влажной землёй.
– Хорошо, сын, – отозвался он и пожал сыну руку. – Пообедаем? Успеваешь?
Они договорились утром, что проведут вместе обеденный перерыв, и Герман надеялся услышать положительный ответ.
– Конечно! Голодный, ужас!
Бенефициар отдал распоряжения Валере, отправил Якова в туалетную комнату и по его возвращении они утроились у окна, в ожидании основных блюд, грея пальцы и горло горячими напитками, принесёнными ассистентом. Площадь внизу и соседняя башня выглядели уныло и пустынно, и даже обычно весёлые огни кабинетов, сегодня не трепетали бодрыми жёлтыми маячками, но выглядели застывшими абстрактными пятнами в известковых кельях добровольных офисных затворников. Отец и сын, отдавая дань стихии, словно в религиозном почтении, молча смотрели это немое кино. И только тепло друг друга и чай в руках, скользящий внутрь, позволяли чувствовать себя живыми в этом застывшем в белом воске мире.
Синхронно обернувшись на звук открываемой двери, они увидели катившую перед собой сервировочный столик Валеру, и с одобрением наблюдали за появляющимися на столе блюдами, тарелками, приборами, сноровисто расставляемыми ей.
– Приятного аппетита! – провозгласила она и ушла.
– К барьеру! – скомандовал Герман, направляясь к сервированному брифингу. Яков, потирая руки, последовал за отцом. Проходя мимо его письменного стола, попутно задвигая кресло, он удивился, схватив лежащий на нём металлический брелок, и указывая на него отцу, спросил:
– Ого, откуда это у тебя? Это же брелок «Цифровой Цитадели». С нашим старым логотипом.
– Потрясающе. Не знал.
– Ага. Ребрендинг был пару лет назад. У моего начальника полно таких, на складе лежат. Заказывали в своё время для клиентов, там ещё и ручки, блокноты, и пакеты валяются. Ты где его взял? – Яков уже жевал, и последняя фраза была практически съедена, но Герман понял вопрос.
– Нашёл недавно. На своём объекте. Может, просто похож на ваш логотип? Знак распространенный.
– Нет, нет. Тут вот, смотри, на обратной стороне видны наши буквы: DC – Digital Citadel. Почти стёрты, конечно, но на свет видно углубление от штамповки. – Протягивая ему брелок, возразил Яков.
Герман пригляделся, действительно, на реверсе подвески были вытеснены в металле две буквы, краска в выемках линий уже выцвела, но контуры ещё читались. Он задумчиво произнёс:
– Что он означает, ваш логотип?
– Ну, мой начальник говорил, что этот знак придумал Генеральный, давно, когда основал компанию. Три треугольника, как три щита, охраняющих информацию. Компания тогда занималась обеспечением безопасности данных. Первый щит – защита прошлого, например архивов и баз данных, их хранение; второй – защита настоящего, тех данных, с которыми компании работают сейчас, антивирусы и прочее; третий – защита будущего: разработок, патентов, коммерческих тайн. Посыл такой был. Сейчас логотип устарел, конечно. Мы занимаемся теперь и разработкой программного обеспечения и поставками оборудования, и обучением персонала. Да и символ не современный какой-то. Хотя это – знак викингов. – Поглаживая сверкающую поверхность, закончил Яков.
