Шаг у них шире, времени перейти мост и оказаться на другой стороне реки потребовалось совсем немного. Однако поиски ни к чему не привели. И к вечеру стало ясно, что до темноты девчат уже не найти.

Страшное напряжение и ужас царили вокруг: а если чужаки сгубили их? Если уже и в живых их нет? Мальчишки всхлипывали, явно делая для себя вывод: мамок лучше слушаться, чтобы и их такая беда не настигла.

А девочки наши прошли лесок да вышли на красивую поляну. Пчёлы кружили, суетливо собирая нектар, кругом муравейники – жизнь насекомых кипела. Цветов летних было столько, что хоть миллион букетов собери, а они всё равно бы не кончились. А животные если и попадались, то были такими же трусливыми и осторожными, как и дома, – не давались в руки, сразу прятались и убегали. Первое разочарование…

Вдруг на поляне они заметили старушку. Та была сгорбленной, но совсем не страшной, и лицо её было добрым и притягательным. Она удивилась, увидев кого-то в этих местах:

– Откуда, вы, ласточки, прилетели? Не потерялись ли? Совсем маленькие, а гуляете одни. И не страшно вам?

Она ласково им улыбалась, и девочки обрадовались взрослому человеку.

– Нет, мы здесь всегда гуляем и знаем каждую тропинку, – тут же придумала Марфа.

– Землянику едим, – подтвердила Люба. – Только очень пить хочется, а воды не взяли…

– А я живу здесь недалёко, – сказала бабушка. – Зовите меня бабой Таней. Пойдёмте, напою вас своей колодезной водой. Вы такой больше нигде и никогда не попробуете!

Девчонки переглянулись и кивнули друг другу в знак согласия. Просто пить очень сильно хотелось, а поблизости не было никакого источника воды.

Они свернули в просеку и прошли по ней совсем чуть-чуть. И вправду – на краю опушки стояла избёнка, сложенная из бревен. Они уже почернели, но изба была крепкой. Недалеко от дома виднелся колодец. Баба Таня зачерпнула ведром ледяной колодезной воды и вытащила его на поверхность. Ах, как она сияла, блестела и переливалась на солнце! Как захотелось скорее прильнуть к ней губами и напиться вдоволь!

Уже смеркалось, когда девчонки, напившись от души, рассказали наконец бабе Тане о своих приключениях. Та качала головой и причитала:

– Ах, проказницы! Ох и влетит же вам от родителей! И что теперь с вами делать? Как обратную дорогу искать?

Июньские дни были длинными, ночи – светлыми. И казалось, дню не будет конца, но ночь всё-таки настала. Баба Таня разумно решила, что идти в ночь, неизвестно куда, – не очень хорошая затея. Тем более что и объяснить, откуда они пришли, девочки толком не смогли.

А потому она накормила их чем бог послал, постелила скромные постели – с льняными простынями и маленькими пуховыми подушечками – да уложила их спать. На ночь рассказала им про свою жизнь. Марфуша и Любочка были такими уставшими после насыщенного дня, полного приключений, опасностей, страхов и переживаний, что уснули без задних ног, так и не услышав окончание бабы Таниного рассказа. Когда девочки мерно засопели, бабуля погасила свечку и сама улеглась на печь – её любимое спальное место, где спала она добрых последних сорок лет.

Она думала о том, как с утра накормит девчат завтраком и пойдут они все вместе, горемычные, искать их родительские дома.

Ворочалась долго, не могла уснуть: не каждый день с ней такие истории приключались. В это место вообще редко заглядывали чужаки, здесь и птиц-то всех она знала наперечёт. А тут дети! Две девочки-лапушки. Вспомнила она и своих дочек. Взгрустнулось ей, и пришлось смахивать со старых морщинистых щёк слёзы. И след дочерей давно простыл, и не имеет она никакого понятия, где они обитают, как живут. Да и живы ли вообще? В конце концов уснула баба Таня, и снилось ей её босоногое деревенское детство. И как ушла она однажды далеко, за поля да за луга, и как встретила там мальчишку, с которым дружить стали, да так и выросли вместе. А потом поженились. И была у них семья, и хозяйство, и дочки. Но муж давно умер, а девочки уехали жить в город. Первое время навещали мать, к себе в город звали – в гости, – а потом совсем пропали. И не было от них уже много лет ни слуху ни духу. Так и жила баба Таня одна на опушке леса – ягоды собирала да травы, в огороде работала, хлеб сама себе в печке пекла.

Наутро, как проснулись все, быстро перекусили и отправились в путь. Девочки наперебой рассказывали, откуда они пришли и куда идти нужно, но баба Таня, исходя из своего большого жизненного опыта, вывела их к реке. А там уже и девочки вспомнили места и сообразили, в какую сторону к мосту двигаться. Радости было целый вагон, когда показался на горизонте тот мосток. Счастье! Скоро они будут дома. После моста останется сползти с кручи вниз, перейти запруду вброд, пройти вдоль обрыва, который теперь будет справа от них, – а там уже и их огороды начнутся. Ну и влетит же им от родителей! Где это видано – ушли и так надолго пропали! И к ночи домой не вернулись!

Баба Таня проводила их до самой изгороди, где уже начиналась тропка, которая шла через Марфушин огород к самому двору и дому.

Когда девчонки обняли бабу Таню, чмокнули её в увядшие щёки и уверенно побежали по дорожке, она хотела было развернуться и пойти обратно. Но тут появились люди.

– Чужая, чужая! – кричали и бабы, и мужики.

– Чужая! – вторили им дети.

Их было несколько человек, и они явно кого-то искали.

– Кто такая? И чего здесь ошиваешься?

– Так я девочек привела, потеряшек.

– Не может быть! Где они?

– К дому побежали по тропинке.

Глядь – а уже обратно идут и Марфуша, которую крепко за руку держит мать, и Любочка, за которой еле поспевает её бабуля.

– Это наша баба Таня! – закричала Марфа. – Она спасла нас, когда мы сильно пить хотели! И ночевали мы у неё. Видишь, мама, ничего страшного не случилось, а ты ругаешься!

Мать подошла к бабе Тане. Её глаза были огромны и полны слёз от счастья, что с Марфочкой ничего не случилось. Руки тряслись. Она откинула волосы, которые ещё и прибрать не успела после бессонной ночи, и с благодарностью сказала:

– Спасибо вам, баба Таня, за наших девочек! Мы уже и не надеялись их найти.

Баба Таня не заплакала, а только ласково взглянула в последний раз на своих бывших подопечных. Развернулась и быстрым шагом пошла восвояси.

Народ ещё пошумел, обсуждая случившееся, и стал разбредаться по своим дворам – работы в деревне всегда у всех было много: и скотина, и огород, и сад. Полно ручного труда. Это вам не в городе жить, здесь только поспевай за всем!

Так и росли Марфуша с Любашей – не скучали и другим скучать не давали. То за коровами на пастбище убегут да в поле с зелёным горохом застрянут – вкусно ведь, не оторваться! То в соседнюю деревню уто́пают – там такое огромное тутовое дерево росло, а на нём – ягоды медовые, бело-розовые, сахар с них по рукам тёк до самых локтей! Пока не наедятся, с дерева не слезут.

Потихоньку родители Марфы и бабушка Любы смирились с таким свободолюбием своих девчат – стали меньше волноваться за них. Делали свои дела, потихоньку поджидая их возвращения. И ругать их было бесполезно – головами кивают, а сами знай своё творят.

Минуло девчатам по семнадцать годков. Уже и принаряжаться по вечерам стали. И мальчишки перестали казаться им такими бестолковыми да вредными…

По субботам в деревенском клубе устраивали разные мероприятия: то просмотр кинофильма, то танцы. Со всей деревни в клуб молодёжь стягивалась и до утра шумела, гудела под музыку. Соединялись в пары, танцевали вместе, в обнимку сидели в кинотеатре. Влюблялись, парни дарили девчатам цветы, звали замуж. И женились потом, а там – дети, хозяйство. И жизнь шла своим чередом.

Тогда-то и пришлось нашим героиням свою многолетнюю дружбу испытать на прочность. Заприметили они обе красавчика молодого: чернявого да кудрявого, высокого да крепкого Андрюшу. Как было не влюбиться? Обе утонули в его жгучих чёрных глазах. Что-то цыганское в нём было – завораживало и притягивало. И хитрец был страшный! Знаки внимания оказывал обеим: и кареглазой Любочке с чёлкой на высоком лбу, и синеокой Марфе со светлыми волосами, забранными в густой хвост. Красивые девчонки были – глаз не отвесть! Как тут выбрать? Была бы воля – на обеих бы женился! Но не по-христиански это, не в нашей русской культуре. Да и девчонки не готовы были даже дружить втроём. Так и ставили его всё время перед выбором: Марфа или Люба? Думай же, определяйся, решай поскорее!