– Пойдем, – легко соглашается Алена и позволяет себя увести.

В лаборантской дверь запираю изнутри на замок. Алена, слегка склонив голову на бок, с любопытством наблюдает, как я выгружаю из инвентаря и складываю на столе набор мотоциклиста. Когда на свет божий извлекся лаковый шлем, Алена не выдерживает:

– Вить. Что это?

– Твоя новая одежда, – говорю, – Призовая. Отличные показатели защиты. Даже имеет антисептические свойства. Если получишь от зомбака неглубокую рану, сможет остановить инфекцию.

– А мне пойдет по размеру? – задает Алена неизменный женский вопрос.

– Это системны вещи. Под размер сами подстраиваются, – отвечаю, не моргнув глазом. Хотя, откуда мне знать про размеры? Исхожу из чисто игровой логики.

Алена берет короткую черную куртку в талию из мягкой кожи, придирчиво осматривает на вытянутых руках. Решается и надевает поверх своей белой рубашечки. Застегивает молнию. Куртка осаживается четко под ее фигуру. Выглядит идеально. Алена подходит к старому настенному зеркалу, крутится, разглядывая себя. Похоже, куртка ей понравилась, довольно улыбается.

Принимает задумчивый вид и подпирает рукой подбородок. Смотрит в отражение, что-то там для себя решает и принимает бесшабашный вид, упирая руки в бока. Что-то в виде бесшабашном ее не устраивает, и она, надломив бровку, принимает вид суровой недоступности, обхватывает себя руками за локти, поворачиваясь к зеркалу немного боком.

– Неплохо, – выдает Алена итоговый вердикт.

Я тихонько выдыхаю. Пусть будет «неплохо». Лишь бы согласилась переодеться. А то ее сексуальная юбочка в обтяжку в текущей суровой реальности зомби апокалипсиса совсем не годится.

– А это что?

– Штаны, – говорю, протягиваю кожаные штаны.

– Носить кожаные штаны – моветон, – пеняет мне Алена.

– Теперь уже не моветон, а жизненная необходимость, – парирую я – Уверен, с сегодняшнего дня кожаные штаны возвращаются в моду.

– М-да? – Алена не торопится поверить мне на слово, но после некоторого колебания все же соглашается, – Хорошо.

После этих слов Алена расстегивает молнию на юбке. Юбка падает к ее ногам. Моя нижняя челюсть поехала вниз как кабинка лифта, тупо пялюсь на ее совершенные ноги, стараясь не поднимать взгляда до уровня открывшейся взору узкой полоски белых трусиков.

– Вить. Ты чего замер? – Алена переступает через упавшую к ногам юбочку, – Поможешь надеть? – и поясняет, – Штанины узкие.

Я опускаюсь на колени и своими руками!.. снимаю с ее ног туфельки и помогаю натянуть на ножки кожаные штаны. Штанины действительно узкие. Алена! Что ты со мной делаешь? Куда мне девать мой стояк? Я ж теперь так и буду перед ней на коленях стоять, пока напряжение не спадет. А если она не прекратит крутить перед зеркалом попкой, обтянутой в черную кожу новых штанов, напряжение не спадет никогда.

Пока надевал ей на ноги и застегивал ботинки немножко попустило. Но не полностью. Далеко не полностью. А Алена, чертовка такая, похоже затруднения мои считывает прекрасно. Тут социальную психологию изучать не надо, на моих пылающих ушах и так все написано.

– Вить. Ты долго там возиться еще будешь? Забыл, как шнурки завязывать? – и треплет мою макушку, игриво так, глядя сверху вниз, как я вожусь с застежками ее ботинок.

– Тут на липучке, – бурчу я, но все-таки поднимаюсь.

Алена подшагивает ко мне вплотную и одаривает долгим поцелуем. Я прижимаю ее к себе и чувствую, как ее бедро прижалось к моему… ну скажем тоже бедру. Она тоже это чувствует. Ей вдруг становится смешно, прыскает, отнимая свои губы от моих губ.

– Какие вы все мужики, дураки, – делает ни с того ни с сего безапелляционное заявление, – Вить… на будущее… если девушка просит парня помочь ей что-то надеть, она вполне возможно подразумевает обратное…

«А что, так можно было? – я офигеваю, – мне так-то не трудно ее прямо сейчас раздеть, а потом помочь одеться еще раз». Но Алена уже вернула прежнюю серьезность «снежной принцессы».

– Вить. Давай не сейчас. Не хочу, чтоб это случилось на дурацком неудобном столе.

Киваю нехотя. Мне вот лично пофигу на чем бы «это» случилось. Но я понимаю. Девушкам важен антураж. Вздыхаю. В ближайшее время двуспальной кровати с балдахином нам точно не попадется. Снова опускаюсь на колено, нужно еще приладить ей наголенники, наколенники… Алена пытается сопротивляться. Наколенники, по ее мнению, ей «не идут», но я непреклонен. Разрешил только шлем убрать в инвентарь, взяв обещание, что наденет при малейшей опасности.

Наличие инвентаря повергло Алену в веселый шок. Она несколько раз подряд убирала в свой инвентарь и извлекала обратно шлем. При этом хохотала, будто это какой-то смешной фокус. Даже я хмыкал, глядя на нее. А что. Мне только приятно, что Алена еще способна радоваться.

– Вить, – Алена наигралась и окончательно упрятала шлем в инвентарь, – Пойдем обратно?

– Подожди. Я как раз об этом хотел… Алена, я этим людям не доверяю. Совсем не доверяю.

– Но Витя…

– Обожди, Ален. Или ты забыла, как Плюшик тебя в спину задним копытом своим толкнул прямо на зомби, чтоб только шкурку свою плюшевую спасти? Так вот. Остальные точно такие же. Они, не раздумывая, тобой пожертвуют.

– Вить, я понимаю. Но выживать надо группой. Человечество так выживало всегда. Поверь. Я историю хорошо знаю.

Вот что мне с ней делать? Она ж дитя наивное. Стою хмурюсь. Не умею я речи толкать убедительно.

– Вить, ты меня спас сегодня дважды. Я не могу слов подобрать, не знаю, как выразить благодарность. Но, пожалуйста… пойдем, а?

И я позволил себя увести. Скажете: размазня и подкаблучник? Со стороны легко судить. А что мне было делать? Держать Алену здесь в лаборантской? Чтоб она сидела одна одинешенька и тряслась от страха, пока я прокачкой занимаюсь и доблестно крошу зомбаков? А если сдохну? Вот то-то.

Подойдя с Аленой к двери кабинета, услышал характерный треск разматываемого скотча. А в наше отсутствие одногруппнички без дела не сидят. Заходим в аудиторию. Все парты переставлены, сдвинуты к дальней стене и составлены одна на другую в два яруса. Получилась что-то вроде загончика-загородки. А что, мысль дельная. От зомбаков отбиваться из-за баррикады удобнее.

На освободившемся просторе на расставленных в круг стульях сидят наши «аборигены», в отличие от Красавчика, Тролля и Плюшика, получивших статус игроков. Игроки на стульчиках не сидят. Они приматывают скотчем к стульям наших аборигенов. Вид имеют занятой да важный.

– Что здесь происходит? – громко с порога вопрошает Алена.

Я-то и сам уже понял, что происходит. Но пусть, думаю, сами Алене это объясняют, пусть проявят лишний раз свое геноцидное нутро.

– Скоро будет третья волна инфицирования, – охотно поясняет Алене Красавчик, – Все, кто имеет статус «абориген» подвержены риску превратиться в зомби.

– А когда будет эта волна? – не выдерживаю я, – Ты это знаешь, Красавчик? Сколько людям придется вот так сидеть привязанными?

– Здесь никто никого не принуждает, – веско отвечает Красавчик, – Некоторые отказались. Остались только те, кто понимает, это самый разумный способ обезопасить себя и товарищей.

Крыть мне нечем. Тем более, прав Красавчик. Это и впрямь лучший способ избежать лишних жертв. Но душа противится. Не по-людски это. Связать людей как овец перед закланием и ждать, кого из них можно будет пустить на очки опыта и добычу.

– Э-э, как там тебя… Виктор, вроде… – вступает в разговор Тролль. Молотом своим поигрывает, – …тебя здесь тоже силком никто не держит.

Демонстративно пропускаю слова Тролля мимо ушей. Но тут Алена явно решила принять сторону одногруппников.

– Вить. Они ведь правы, – и смотрит на меня чуть ли не осуждающе.

– Ладно, спорить не буду, – говорю, – Алена, будь здесь. Я схожу, посмотрю, что в универе творится.

Разворачиваюсь и выхожу из аудитории. Людей они, видите ли, решили скотчем примотать. Рационализаторы хреновы. А людям теперь ни отлить выйти, ни водички попить. Я сам не заметил, как обеспокоился судьбой связанных аборигенов. Решил смотаться до студенческой столовки. Может и впрямь добуду чего попить и пожрать.