Хмурю брови от суматохи вокруг, несколько человек несут букет белых роз. Впереди группы стоит Шэрон, которая определяет их местоположение. Когда она замечает меня, машет рукой. Слегка машу ей в ответ, но все равно держу дистанцию ​​на случай, если она снова попытается меня обнять.

— Для чего все это? — спрашиваю я, всматриваясь в дом, который, несмотря на всю суматоху, не выглядит так, будто изменился.

— Вечеринка по случаю помолвки завтра вечером.

— Вау. Как быстро. Я удивлена, что Монти не принимают гостей у себя.

Особенно, учитывая, насколько Крю контролирующий.

— О, у них тоже будет вечеринка. У нас завтра вечером, а у них в субботу.

Закатываю глаза. Конечно. Ведь что может быть более роскошным, чем две помолвки в одни выходные?

— Где Хани?

При этом выражение лица Шэрон меняется. Она нервно облизывает губы.

— Возможно, это не мое дело, но тебе нужно разобраться во всем до того, как они поженятся. Ты пример для Хани. Ты поставила ее в очень трудное положение.

— Разве я поставила ее в такое положение? — говорю я недоверчиво.

— А вот и она, — кричит мой отец, подходя ко мне, чтобы обнять. Моя мачеха сразу же продолжает руководить персоналом. — Насчет вчерашнего дня… — начинает он.

— Папа, не сейчас. Сначала я хочу поговорить об этом с Хани.

Его челюсть нервно сжимается. Наверное, он на грани. Спектакль, который мы с Крю устроили в ресторане, сейчас вызовет интерес, и будет много вопросов на которые придется ответить. Но он все еще мой отец.

— Она на кухне. Найди меня, как только закончишь.

— Спасибо, папа, — прежде чем войти в дом, быстро его обнимаю. Помимо декора, который меняется в зависимости от сезона, все в доме так же. Воспоминания о старом доме в гораздо более простые дни наполняют мой разум.

Легкий смех Хани порхает в воздухе, а мой живот скручивает боль вины. Кто заставляет ее так смеяться? Это Крю? Заставляет ли он ее смеяться из-за всех провокационных слов, которые он может ей сказать, как делал со мной? Мое нутро пронзает боль ревности и раскаяния, но я подавляю ее.

Подготавливаю себя. И когда поворачиваю за угол на кухню из белого мрамора с окнами от пола до потолка, откуда открывается захватывающий вид на виноградник, которым владеет моя семья, я нахожу Хани и Доусона.

Доусон улыбается ей, предлагая попробовать кусок торта. Не знаю, что он сказал, но что бы это ни было, она держится за живот и смеется. Это кольцо на ее пальце словно светящийся маяк моих нынешних страданий.

Доусон улыбается, пока его взгляд не перескакивает на меня.

— Райя? — говорит он удивленно. — Что ты здесь делаешь?

Щелкаю языком.

— Да, расскажи мне об этом. Я могла бы спросить тебя о том же.

Хани на мгновение замолкает.

— Полагаю, вы двое знаете друг друга? — говорит она.

— Она знает? — спрашивает он меня, а затем смотрит на Хани.

— Насчет поползновений члена твоего лучшего друга? Да, она знает. Ну, вроде того.

— Я знаю достаточно, — добавляет Хани, заправляя прядь волос за ухо.

Я поднимаю бровь, видя ее очевидную нервозность из-за Доусона. Он сексуальный, и я не виню ее, но я не ожидала, что она будет вести себя так застенчиво. Я не видела сестру четырнадцать лет, но вот что очевидно: мы уже не дети.

— Доусон, можешь дать нам несколько минут, пожалуйста?

Он настороженно смотрит на нас, но выходит из комнаты, задерживается у двери и смотрит на меня.

— Рад тебя видеть, Райя.

Я слегка улыбаюсь ему.

— Я тоже, Доусон.

— Очевидно, он здесь, чтобы помочь все организовать, и он шафер моего жениха.

То, как она говорит «жених» закручивает узлы у меня в животе. У меня даже нет кольца на пальце, с которым можно было бы повозиться, но я все равно переминаю руки. Столько времени прошло между нами как сестрами, но воссоединиться в таких обстоятельствах — это ужасно.

— Мария, не могла бы ты принести немного закусок и вина, — инструктирует Хани ближайшую прислугу.

— Много вина, — добавляю я. — Пожалуйста, Мария.

Она вежливо кивает, и я следую за сестрой во двор с садом. Вид из моего семейного дома прекрасен, и меня накрывает волна облегчения. Я уже забыла, как меня успокаивает этот вид. Это так отличается от шума и суеты Нью-Йорка.

Я сижу напротив нее, и она выжидающе смотрит на меня.

— Крю — опасный человек, — говорю я ей.

Она резко выдыхает.

— Думаешь, я этого не знаю? Мне сейчас плевать на Крю Монти. — я смотрю на нее, несколько удивленная. Вчера она казалась такой «хорошей девочкой», идеальной будущей женой. — Я хочу знать, насколько глубоко это зашло между вами двумя. Я не буду ничьим вторым выбором. Но ты действительно не оставляешь мне выбора.

— Что?

— Ты была той, кто должен был заключить этот брак. Не я. Думаешь, я не знаю, что за человек Крю Монти? Чего он ждет от женщины? Это явно не подходило тебе.

— Ауч, — говорю я обиженно. Хани всегда была такой?

— По крайней мере, я лучше скрываю свое нежелание.

Киваю в знак согласия. Полагаю, с тех пор, как мы были детьми, изменилось не так много. Но Хани всегда получала то, что хотела. Это первый раз когда она не получает чего хочет? И хочет ли она этого?

— Итак, объясни, почему мне следует пересмотреть свою помолвку с одним из самых влиятельных и богатых людей во всей Италии.

Мария ставит на стол поднос со свежеприготовленными сэндвичами, в том числе вегетарианскими, и бутылкой красного вина.

— Никто не говорит, что тебе нужно пересмотреть свой брак.

Она еще раз высокомерно вздыхает и наливает в мой бокал вино перед тем как налить в свой.

— То, что моему жениху льют воду в лицо, и то, как он дико сходит с ума из-за моей сестры, говорит мне об обратном. Вы, ребята, переспали?

Делаю глоток вина и стону от его вкуса.

— Неоднократно.

— Ты его любишь? — спрашивает она.

Кашляю, поперхнувшись вином.

— А ты? — спрашиваю я.

— Ух ты. Для крутого Американского юриста, ты не очень-то хорошо все скрываешь. Я думала ты будешь хороша в этом. — Хани качает головой, ковыряя бутерброд. — Отклоняться от ответа. Как нечестно с твоей стороны.

Она выжидающе смотрит на меня. В каком-то смысле Хани все еще маленькая принцесса, но теперь она женщина. И это заставляет меня скучать по ней еще больше.

— Потому что, если ты не прекратишь это, я доведу до конца. Я буду идеальной женой, о которой он просит, и поддержу имя Риччи. А что будешь делать ты?

Я даже не могу смотреть на еду, пока она небрежно ест.

— Как ты можешь так легко отдать свою свободу человеку, которого едва знаешь? — спрашиваю я, почти в ужасе от того, насколько покорной она стала.

— Я вообще не собираюсь ее отдавать. Мне нравится мой образ жизни. Он привлекательный. Сильный. И я, без сомнения, получу все, о чем когда-либо попрошу. Что в этом плохого?

Не могу с ней поспорить.

— Будучи Риччи, — продолжает она, — выполнить этот долг — одна из наших обязанностей. По контракту или нет. Не то чтобы кто-то из нас мог внезапно выйти замуж за кого-то. Никто никогда не будет достаточно хорош для имени Риччи. За исключением, может быть, Монти.

Я со свистом выдыхаю.

— Ты проводишь слишком много времени с папой, — смеюсь я.

— А тебя слишком долго не было, сестра, — строго отвечает она. — Я скучала по тебе все эти годы, и ты вернулась, именно при таких обстоятельствах. Как будто меня используют как пешку в игре между Крю и тобой. Знаешь, как я была унижена вчера?

— Я не знала, что он собирается вернуться сюда и сделать тебе предложение, — говорю я, защищаясь.

— Почему? Потому что он уже спросил тебя?

Стучу ногтями по столу, пока я обдумываю, как много мне следует раскрыть. Но она заслуживает знать правду. Всю правду.

— Больше было похоже на то, что Крю насильно потащил меня к алтарю, и я выстрелила ему в ногу, чтобы сбежать.

Ее глаза расширяются.