Не тащить же их в самом деле в нашу с Кариной квартиру!

Открываю чат со своим помощником:

“Виталик. Найди мне загородный дом. Три спальни, гостиная, игровая зона для детей, Срочно. Цена не имеет значения”.

Уточнение от него только одно:

“Срочно – это сейчас или можно завтра?”

Улыбаюсь. Я не зря плачу ему такие деньги.

“Можно завтра, но к вечеру чтобы было куда въехать.”

Тут же добавляю:

“Желательно с бассейном”.

Что-то мне подсказывает, что аквапарк – давняя мечта. И от дома с бассейном у Ланки не будет шансов отказаться.

Наконец отстояли все заторы и свернули с шоссе в нужный проезд. Вот ее дом. Старый тенистый двор.

Паркуюсь.

– Не буди их, – говорю Лане тихо.

Открываю дверь и беру на руки Викушу. Малышка что-то лопочет, но не просыпается. Я всматриваюсь в ее нежное личико, любуюсь моей девочкой. Нежненькая, хорошенькая. Аккуратно убираю с ее личика волосики, чтобы не щекотали.

Перевожу взгляд на Ланку, а она снова плачет. И снова беззвучно.

– В квартире есть кто? – спрашиваю шепотом. – Давай я отнесу ее и вернусь за Виком?

– Тетя дома, – качает головой Лана. – Но она не откроет. У нее спина.

– Тогда выходи, бери Вику, а я возьму его, – смотрю на сына, – он тяжелее.

– Да, – выдыхает Лана с улыбкой, выбирается из машины. – Вик уже настоящий богатырь, я его не подниму, – вытирает щеки ладонью, забирает у меня девочку. – Они и родились так. Он – три двести, а Викушка – два семьсот. Даже в кювезе полежала. Слабенькая была.

У меня вдруг горло перехватывает. Девочка моя родилась такой крохой. Еще и боролась за жизнь. Как же так? Почему меня не было рядом?

Черт! Все! Хватит! Постоянно оглядываясь на прошлое, потеряешь будущее… Дурацкая цитата впервые в жизни уместна.

Поднимаемся на третий этаж, Лана, чуть присев, открывает ключами дверь.

– Давай их в спальню, – тихо произносит она.

У них двушка, и одна из комнат проходная.

– Теть Надь, – окликает Лана.

– Где ж ты так зарабо… – отзывается женщина с дивана и тут же замолкает, видя меня.

– Я потом тебе все объясню, – хмурится Лана. – Дети уснули.

Ее тетя молчит, не спускает с меня взгляда.

Здороваюсь, но она мне не отвечает.

Ну и пусть. Перед ней я точно ни в чем не виноват.

Заношу сына в спальню. У одной из стен стоит взрослая кровать, у другой – две детских. Еще в комнате поместился комод. И все.

Ланка. Как же ты выкручивалась?

Снова орать хочется от досады. У моих детей могло бы быть все!

У них должно было быть все!

Но заставляю себя выдохнуть и выхожу в коридор. Лана шуршит у кроватей, снимая с близнецов обувь.

– Ну вот, – выходит и она следом, – они спят.

– Завтра во сколько встречаемся? – спрашиваю с нажимом.

– Ром, – она вздыхает, трет лицо.

– Я спрашиваю, во сколько? – меняю тон. Ты и так у меня слишком много украла. Больше ни минуты не отдам.

– Я не знаю, – разводит она руками. – Просыпаются они часов в семь, – вскидывает подбородок. Теперь ее очередь бросать мне вызов.

– Аквапарк с десяти, час дороги. Значит, в девять я тут.

Она с досадой на лице отворачивается.

– И да! Упакуй их вещи, – медлю пару секунд, – и свои. То, что вам нужно, на эти десять дней выходных.

– Почему десять? Три!

Хочет улизнуть от меня четвертого? Да щас!

– У тебя десять, – разворачиваюсь и выхожу. Осточертело слушать ее возражения.

Останавливаюсь во дворе, запускаю руки в волосы.

Пытаюсь выдохнуть.

Дети. У меня есть дети. Двое!

Звонит телефон.

Димыч.

– Да?

– Ромк, ты еще на работе?

– Дим, нет, че-то срочное?

– Не особо.

– Давай тогда четвертого?

В телефоне пауза. И обалдевший голос компаньона и друга:

– Че это с тобой?

– Димыч, – усмехаюсь в трубку, – ты не поверишь. Я сегодня стал папой!

Роман

– Ни капли не сомневаюсь.

Сидим у Димки на кухне. У него двухуровневая квартира. Спальни на втором этаже. Жена с ребятней уже спят. Он – отец-молодец. У них детей четверо. Двое старших школьники, еще одна пятилетка. Как мои. Аж что-то щемит в груди. Как мои…

Алиска вышла, поздоровалась, быстро накидала что-то на стол и ушла. Оно и ясно, младшему у них буквально пара месяцев. Боится одного оставлять.

Дима предложил выпить, но мне лениво брать такси, к тому же завтра с утра пораньше хочу быть бодрячком. Так что… Сидим, гоняем зеленый чай. С жасмином.

– Вообще какая-то нереальная история, – мой друг тихо офигевает. – Почему ты так уверен, если сам говоришь, что она тебе изменила?

– Слушай, ну, – мне действительно сложно это объяснить, – если посчитать, когда они были зачаты… Я тогда был тут, и у нас все было… – не могу подобрать слов. Круто. Зашибись. Волшебно. Божественно. Ни одно из них в полной мере не отражает то, что между нами было. – Вот тогда между нами совершенно точно никого не было.

Вижу недоверие в глазах друга.

– Блин, Дим, вот заявись к тебе сейчас кто-нибудь и скажи, что третий ребенок не от тебя, ты б ему поверил?

– Ты обалдел, что ли? – он реально оскорбился.

– Ну вот и я так же! Мало ли что было потом. Вот тогда, когда они должны были быть зачаты, она совершенно точно мне была верна.

– Почему тогда она пошла налево, стоило тебе уехать? – недоуменно спрашивает друг.

– Не знаю, – что-то Димычу слышится в моем голосе такое, что он аж хмурится. – Я не говорил с ней. У матери тогда случился сердечный приступ, и …

Не договариваю… И Димка молчит.

– Но я же видел фотографии! – цепляюсь за последнюю ниточку, дающую мне возможность считать себя пострадавшей стороной.

– А что на них? – тихо спрашивает Димыч.

Морщусь. До сих пор противно вспоминать что на них.

–– Номер, койка и она с мужиком в обнимку, – выпаливаю, не глядя другу в глаза.

– Точно не фотошоп? – кривится Димка.

– Точно, я делал экспертизу.

В тайне от матери. И от Карины. Но делал. Не верил им. И этот червячок сомнений опять заворочался где-то в груди.

– Мутная какая-то история.

– Димк, – поворачиваюсь к другу, – ты бы видел мальчишку, – мой голос дрожит. – Я словно на свой портрет, что у матери стоит, смотрел. Вылитый.

– А анализ ДНК не хочешь сделать? – щурится он.

– Хочу, но только для того, чтобы себя их отцом в документы вписать. Мало ли что Ланке в голову придет. Решит сейчас раствориться где-нибудь на просторах нашей необъятной родины. Или еще дальше.

– То есть она не в восторге от встречи с тобой.

– Ну, – моя очередь хмуриться, – да. Как-то особой радости я не почувствовал.

– И денег не просит? Не?

Я молчу. Смотрю на друга. Думаю, что он этим хочет сказать.

– Ромк, – продолжает он тихо, – че-то не сходится. Разлюбила тебя – зачем рожала? Родила, чтобы детей использовать? Почему сама к тебе не пришла?

А я снова молчу. Очень не хочется вслух признаваться, что сейчас я думаю о том же.

***

Лана

– А что еще я могла сделать? – сейчас уже можно не сдерживать слезы. Ребятня спит, и я совершенно смело наматываю сопли на кулак.

Тетя Надя хмурится, вижу, что хочет меня обнять, но по-прежнему с трудом шевелится.

– Он сказал, если работать тут хочешь, собирайся и поехали! Представляешь, – вскакиваю с кресла, залезаю ей подмышку, – он владелец этого всего!

– Ох, Светланушка, – тетя гладит меня по волосам.

– Теть Надь, ну как так-то? – хнычу почти в голос. – Я так хотела его забыть. Жить сама! Думала, на ноги встану. Такая работа хорошая! А тут…

– Лан, – тетушка смотрит на меня проникновенно, – а может, это судьба? Вспомни, как ты его любила!

– Любила! – выкрикиваю, забыв о детях. – Любила, но сейчас не люблю!

– Ой ли? – качает головой тетя.

– Он предал меня! Я не знаю, что подстроила его мать, но он ей поверил! Он поверил!