— Эй, Пятый, отходи!

— Некуда, командир, фуражиры рядом и без меня стабильность пробойника не гарантировать теперь. Прощайте.

— Пятый!

По системе пещер проносится волна рукотворного варп-шторма, разрывая большую часть тварей в фарш. Выживут только ксеносы с огромным запасом пси, или у кого есть щит, как у нас. На то и расчет. С оставшимися тварями пятеро ашек справиться должны. Теперь четверо, щит Чжоу вряд-ли спас. Слишком близко.

* * *

Вываливаюсь из воспоминания жадно хватая губами воздух. Не успеваю придти в себя, как на меня наваливаются новые образы. Они почти раздирают сознание, но более полное воспоминание словно становится точкой опоры.

Ощущая себя командиром той группы, я начинаю поглощать более мелкие видения.

Вот я захватываю телекинезом верещащую тварь, и выстреливаю ей в десяток таких-же. Страайк! — жестокое веселье смешанное с болью, вот мои ощущения в этот момент. Железный запах крови смешивается с неожиданно вкусным запахом жаренного мяса. Конечно, «огневки» с «бегунами» прошли тут. Мы всего в поселок на десяток минут не успели. Даже не хочу знать чем пахнет.

Чек.

Вот я продираюсь сквозь зеркала. Разум теряется в отражениях, но я чую живую тварь. Эти ксеносы одиночки, слабые, но найти их сложно, они-то в города попадают задолго до основной атаки. Обычно в заброшки. А заброшенных домов в последнее время во всех городах довольно много. Чую ее, но пока не дотягиваюсь. Ничего, уже не уйдет.

Чек.

Я проверяю капсулы перед высадкой. Отряд идет одной группой — цель простая. Гнездо без подземной части.

Чек.

Короткие, почти мгновенно проживаемые образы. Но теперь я их успеваю соотнести с собой.

Еще десяток воспоминаний-вспышек пролетают за мгновения. К ним нет вопросов: кубрик корабля, веселая компания, бой, железный пол автоматической станции у Земли, невесомость при высадке, секунды штурма в городской застройке.

Воспоминания длятся мгновения. Их всех объединяет чувство почти третьей руки. Важного, очень плотного понимания окружающего меня Мира, который пластичен, который можно менять — и я чувствую как. Как нужно потянуться к Полю, что бы внести Изменение. Я даже не придаю этому значения. Это как дышать.

А еще, здесь всегда есть эмофон. Отголоски мыслей разумных и неразумных, но живых, их намерения. Это как бы присутствует тихим шепотом всегда рядом. Почти видишь векторы любого внимания. Скорее нужно закрываться от постоянного гула. И давление т-поля. Как постоянное внимание лично к тебе — когда же ты оступишься, когда пустишь в себя больше, чем сможешь контролировать? Ведь это так соблазнительно — взять Силу просто так, задаром. Она всегда здесь, просто протяни мысль.

* * *

Ощущение. Нужно быть тут. Тут что-то для меня важное. Надо сюда приходить. Запах безопасности. Звук осыпающегося гравия.

Стоп! Это важное. Цепляюсь.

«Холодно, но нужно сюда возвращаться. — не мысль, а ощущение. — Ждать нужно тут. Тут важная Вещь».

Что меня в этом задело? Аккуратно касаюсь воспоминания-ощущения снова.

Знакомо осыпается гравий. Недавно же я слышал очень похожий звук. Это может быть важно.

А вот с этими редкими воспоминаниями сильно не то. Нет плотности других. Похоже, мысли-чувства реципиента. Нужно сохранить.

Быстро становится понятно, что моя память сейчас существует кусками, и то что я помню про себя может не являться правдой, но просто не всей.

Постепенно осознаю все большее пространство вокруг, а шторм внутри сознания затихает. Вся генерация пси в силу моего осознания начинает уходить на расширение внутреннего пространства. И энергии очевидно перестает хватать на поддержание внутреннего шторма…

Постепенно, я начинаю видеть огромный кристалл внутри своего внутреннего Мира. Я понимаю, что там моя память и опыт за всю жизнь. Вот только также прекрасно осознаю, что они все словно архивированы, и полный доступ к ним можно получить только через прокачку гигантских объемов пси. Не мое\мое нынешнее тело такие объемы просто не сможет не то что бы сгенерировать, а даже прокачать через себя. Уж больно не сопоставимы уровни оператора потока А-ранга и только инициированного псиона.

Вокруг уже стабилизированного пространства шторм стихает совсем, и оставшиеся осколки воспоминаний замирают на грани осознанного пространства. Я отчетливо понимаю, что набора осколков в общем-то два. Большая часть — это моя жизнь псиона, прошедшая в борьбе с пришельцами в одном мире. Да, я не помню всю эту жизнь, но какая-то часть сознания, довольно определяющая, поддерживает это мое «я».

Второй набор воспоминаний — это странные куски, иногда даже без особенного осознания, видимо принадлежащие тому парню, с которым я, похоже, сливаюсь в одно целое.

И да. Второе и главное: идея о том, что тело не мое, уже даже не идея, а вполне себе подтвержденный факт. Осознание тела показывает только инициированного псиона с некоторыми особенностями. А никак не тело человека, живущего войной.

Тело развито плохо, судя по откликам энергии. Таким разбалансированным, в физическом плане, организмом, я обладал лет в десять, еще до учебки и первых проявлений Дара. А тут телу лет шестнадцать-семнадцать, вроде бы, может даже чуть больше. Но точнее не скажешь, все-таки и жрал реципиент что ни попадя и очень нерегулярно, вот и вырос не сильно. И болел, кажется, часто, так как развитие тела очень нехорошее. Не удивительно, что Коштев спокойно предлагает документы на более молодого парня. Но и это лечится. Цель вижу, дорогу знаю — уже проходил, решу и такое, дайте только срок. Да и медицина тут, похоже, на очень неплохом уровне. По крайней мере, озвученных не заживших переломов я не обнаруживаю. Всем нарушениям костной ткани — недели. А это нереально по другим причинам. Отсюда вывод, что сроки заживления костных тканей сравнимы с капсулами целителей. И это прямо открывает новые возможности.

Это точно не мой мир — теперь это совершенно очевидно. При этом, хоть какую-то информацию про то, куда я попал, из ментала моего реципиента я получить не могу вообще. Его осколки вообще похожи на какие-то сопли-болота, с редкими островками ассоциативных связей. Но, если брать во внимание слова Кощея про мозголома, то многое становится, понятным. У парня даже не было шанса снова развить разум. Ему сломали возможность получения опыта, прервали связь между быстрой памятью и основной. Так что, то, что он протянул эти три-четыре года, только чудом можно назвать.

Людочка заглядывает еще несколько раз. Я пока нахожусь в условном сне. Сначала острое воспоминание, потом шторм разума, да еще и осознание остатков своего другого «я» — на все нужно время.

Автоматически отмечаю появления девушки, но продолжаю складывать теплое с квадратным.

На самом деле Кощей мне предлагает практически идеальное прикрытие для моего незнания реалий Мира. И даже для моего второго имени оно работает неплохо — всё-таки Максима, похоже, забили дубинами, а потеря памяти в этаком случае не является чем-то невероятным.

Ну а то, что у меня теперь другой Мир и тело — пока что оставляю за скобками. Для реакции не хватает данных. А лишние эмоции, как я прекрасно помню, приводят к быстрой смерти. Зачем это мне? Правильно, незачем. Наблюдаю.

Когда Людочка заглядывает в очередной раз, я уже жду её с открытыми глазами.

— Ой, Максим, вы проснулись?

Чуть киваю ей.

— Очень хорошо, Отто Людвигович уже справлялся о вас! Я его упросила немножко подождать — вы только забылись сном. Я вам и зеркало нашла, только подождите минутку, позову герра Шмидта.

Согласно моргаю. Людочка тут же убегает.

Буквально через пару минут в палату заходит давешний целитель.

— Ну-с, пациент. Будем снимать ограничители. Может быть немного больно. Да, и, вероятно, вам будет очень непривычно. Ваши кости с начала подростковой перестройки организма росли неправильно. И я взял на себя смелость, раз у вас всё равно было так много переломов, поправить и это.