– Чёрт…

Остров Свободы миновал давно, примерно несколько убитых дней и ночей назад. Звёзды на небе монотонно сменялись закатом. Сегодня тянется 13-е число Далёкой звезды, 905-го года Первой Эры. Тир сунул руку в сумку и нащупал в ней вывалившуюся из книги помятую бумажку. Это был обременённый чернилами с топографического клише Коллегии документ о повышении, что получил волшебник прямо перед отплытием. Тирэльзар, прозванный за его успехи во владении фаэрусом – Огненным, достиг значительных высот и перешёл на новый уровень в Коллегии. Эльф ныне является адепт-волшебником шестого ранга – далеко не дилетантом или же новичком.

С момента прощания с Квораком, время прошло довольно незаметно для него, а герой впитывал знания подобно губке, словно у него действительно к этому была природная предрасположенность. Долгие и изнуряющие тренировки и практические занятия наконец-то принесли свои плоды. Это было тяжело, но Тир сумел преодолеть всё и пойти по пути волшебства дальше. Аккуратно положив записку меж страниц книги, Тирэль улыбнулся.

– Эй… – проговорил отодвинувший шторку Джерум. Он вошёл в кубрик и плюхнулся на пол рядом с эльфом. – Ой-ой… – прокряхтел. – Сегодня уже приплыть должны, в курсе?

– Уже? – убрав книгу, удивился. – Странно. В Дасанту я плыл куда дольше.

– Тут у нас и корабль – далеко не обычный. Специфический, я бы сказал… Надеюсь, этот Эльфград не разочарует меня, уж все о нём по-разному твердят.

– На сто мнений – столько же правды, просто она у всех своя. – ответил Тир.

Таро упёрся о стену спиной и, приподняв голову, протянул руку. Тирэль достал с сумки ещё одну книгу, ту самую, которую Джерум фар'Алион без спросу взял с сундука извозчика, а затем протянул норду. Он, усмехнувшись, раскрыл её примерно в середине и положил на лицо.

– Сечёшь, что старику надо.

Он улыбнулся и, скрестив на груди руки, принялся спать. Тирэльзар, дабы скоротать время, начал думать, чем же себя занять.

Почувствовав неладное, уснувший Тирэльзар внезапно вскочил. Джерума уже рядом не оказалось. Он пропал так же, как и вечная тряска. Тоскливое одиночество обрушилось вновь. Проверив, всё ли он взял с собой, в частности книгу с зарисовками, волшебник выбежал на верхнюю мачту, чей люк был открыт. Они приплыли прямо в Ситорша, портовый район Эльфийской столицы.

«Он был прав, мы приплыли прямо в столицу. Как же я скучал по этому городу!»

 Не так давно наступило солнечное утро. В небо взмыли кричащие от голода серые чайки. Тирэльзар, не тратя ни минуты, направился в капитанскую каюту. Открыв дверь и спустившись по ступеням, он оглядел помещение. Пусто, внутри совершенно никого не было.

«Неужели ушли?! – вскинув руками, глубоко разочаровался. – Как только подобное могло случиться! Вот дурак, дурак…»

Свет падал сквозь окна и освещал пустой стол, под который были небрежно задвинуты стулья. Карты и золото – убраны, не стояли даже бокалы или же кружки. Тирэльзар осмотрел угрюмое помещение, сойдясь на том, что оно пустует уже как несколько часов.

– Не успел?.. – тоскливо пробормотал Джиниерс Валирит.

Штурман, держа в руках кафтан и треуголку, открыл дверь одной из комнат и вошёл внутрь. Герой того не ожидал. Суур пал лучами на его немного состарившуюся кожу. На его лысой голове был огромный румяный шрам: от левого века до затылка.

– О чём это вы? – поинтересовался Тир.

Он знал ответ на свой вопрос. Джиниерс, словно не был заинтересован разговором, молчал и только перебирал гостя взглядом.

– Да, видать, действительно не успел… – в ответ на молчание признал герой.

Пират улыбнулся.

– Никуда они без тебя не уйдут, по крайней мере, не уйдёт норд. Он точно останется с тобой до конца.

– Вы так уверены в своих словах. – Тир посмотрел в вымытый до блеска пол. – Я даже не хочу спорить.

– Ты бунтарь, волшебник, прям как старик Оуэнн. За ним я иду всегда и при любых условиях. Не следуя мечте, не веря глупым сказкам и прочей ереси. Иду, и всё. Надёжный он человек, волевой. Знает, что правильно, а что категорически нет. Мне же большего и не надо.

– Давно капитан Кингард – ваш капитан?

– Давно. – уверенно ответил Джиниерс. Он надел свою заштопанную чёрными нитками шляпу, переведя взор прямо в глаза героя. – Мы двигаемся под одним парусом задолго до того, как он стал капитаном. Мы все – одна большая семья, чьё братство скрепили узы крови, ибо свободой окончилась наша невольная жизнь, когда тот разбил дешёвые оковы арены.

Тирэльзар задумался.

– Оковы арены?

– Тебе точно интересен этот промежуток времени? – непонимающими глазами штурман в очередной раз осмотрел собеседника. – То было очень давно, отчего могу где-то наврать, где-то преувеличить. Но суть останется прежней.

– Да, мне интересны все нео…

– Рабство, волшебник. – перебил его штурман. – Мой путь, как и путь всё ещё живой пары дюжин присутствующих начался именно с рабства. Но буду говорить только за себя любимого. Я не рождался, поскольку не припоминаю дом или же семью, родных или же предков. Не уверен даже в их существовании. Их заменил тупой и дешёвый меч.

Пронёсся несильный ветерок.

– Мне знаком лишь жёлтый на вид и кровавый на десятки метров вниз песок, что никогда не видел дождя. Я был не знающим похвалы всеми порицаемым воином, коего в жизни радовало одно – на трибунах поднятый вверх большой палец сжатой в кулак руки.

– Сколько вы сражались там? Я прав, вы были гладиатором?

– Гладиатор… – ненавистно повторил Джиниерс. – Сколько пафоса и чести в этом мерзком слове, не думаешь? Это в разы хуже неволи. Представь, что ты не можешь выкупить себя. Не способен, даже будь у тебя на то деньги. Первородный раб, брошенный биться насмерть с другими рабами во имя несуществующей славы.

Волшебник стоял смирно, не двигаясь. Он слушал его мудрость.

– Арена приходилась мне домом без двадцати дней тридцать три года и… семь часов. Точно, без двадцати дней тридцать три года и семь часов… – повторил с болью. – Я сражался практически каждый день, но умывал лицо в чаше Кровавого зала ежедневно и, словно чего-то ожидая, считывал время. И кто знает, что сделали бы со мной, не закинь туда судьба Оуэнна.

Трудно представить, сколько штурман провёл боёв. Но все они победны, коль он сейчас здесь.

– Ответь мне, паренёк. Что такое эта слава? Приносила ли Джинилаггу смерть рабов сродни ему? Но где же она? Кто помнит или хоть слышал о таком рабе с мечом? Джинилагг поник в веках. Весь этот лепет, вся золотая слава зарывается в песок со смертью раба. И не важно, умер он в пределах круга арены, или силой забрал свободу. Есть только воля и дух, противоборствующие силе и власти. Только они и ничего больше.

– Но почему именно штурман?

– Глупый вопрос. Не каждому, кто помирает с голоду, нравится рубить куру топором. Некоторым тяжело, другим и ещё куда хуже, но того не избежать. Только в этом случае с каждой убитой курицей в процентном соотношении растёт и голод, что не пропадает ровно так же, как и несчастная птица. Я не мясник, парень, а лишь с трудом выжившая жертва, нашедшая с болью своё истинное предназначение.

Позади раздались шаги, кто-то медленно шёл в каюту. Шторка была отодвинута – это был Оуэнн Джитуа Кингард, капитан линейного корабля.