Это нас напугало, и мы попросту жались к скале, как бессловесные животные, а кругом свистели пули алтаев. Сделать ничего было нельзя, потому что вражда у туркмен не знает пощады и милосердия. А эти четыре пулемета так и лежали у нас перед глазами, дразня своей недоступностью.

Дэйн, однако, не собирался пускать дело на самотек. Он долго смотрел на пулеметы, прикидывая расстояние до них. Потом сказал мне:

- Добудь мне веревку.

Я перевел это Норотаю, который вытянул из своего мешка черную веревку из конского волоса. Дэйн измерил ее рукой и сказал, что нужно еще. Однако больше веревки не было, поэтому Дэйн забрал у троих туркмен их кушаки из плотного шелка и связал вместе. Получилась веревка длиной футов в двадцать, и Дэйн проверил все узлы на прочность.

Затем он намотал веревку на руку. Я ждал, что он попробует набросить петлю на пулемет на манер техасских лассо. Но намерение его было совсем другим. Вместо этого он вручил мне один конец веревки, дождался усиления стрельбы и с душераздирающим воплем ринулся вперед.

Это застало нас всех врасплох, и некоторые бросились вперед помочь ему, но град пуль заставил нас отпрянуть обратно. Мы поняли, что он не убит и даже не ранен. Он упал менее чем в десяти футах от ближайшего пулемета. И теперь незаметно, дюйм за дюймом, придвигался к нему.

Все мы пытались догадаться, что он собирается делать, и молились за успех. Очень медленно Дэйн полз к пулемету, разматывая веревку. В ночной темноте не было видно, движется он или нет. Главной опасностью была случайная пуля. Алтаи, не видя подходящей цели, бесприцельно палили по трупам.

Минуты шли, и Дэйн дотянулся до ствола пулемета. Напрягая зрение, мы увидели, что он обмотал его веревкой и пополз дальше, к треноге. Я хотел крикнуть ему, чтобы он возвращался, но ствол сам по себе, без треноги и боеприпасов, ни на что не годен, и Дэйн это знал. Несколько мучительных минут - он добрался до треноги и зацепил ее. Затем он пополз дальше, на этот раз пытаясь добраться до цинки с патронами.

Но не успел он дотянуться до нее, как застрочил ручной пулемет, и трупы задергались под ударами пуль. Дэйн замер на месте, а мы в ужасе следили, как пули ложатся все ближе и ближе к нему. Тут со стороны алтаев раздался яростный вопль, и пулемет смолк. Дэйна так и не обнаружили, и вождь алтаев приказал своему пулеметчику не тратить понапрасну ценные боеприпасы на мертвых.

Дэйн снова пополз и добрался до цинки. Мы воспряли духом, но тут увидели, что длины веревки не хватает. Мы ждали, затаив дыхание, пока Дэйн подтягивал цинку дюйм за дюймом к тому месту, где ее можно будет крепко привязать. Теперь ему оставалось только вернуться под прикрытие скалы.

Он снова медленно пополз, нас разделяли уже всего десять футов. И тут алтаи заметили движение и открыли огонь. Дэйн, в отличие от Хитая, не стал вскакивать и бежать. Вместо того чтобы попытаться проскочить под огнем, он подполз к ближайшему трупу. Он закинул руки мертвеца себе на плечи, взвалил труп на спину и снова пополз к нам.

Теперь ружья и пулеметы стреляли по нему, обнаружив подходящую цель. От трупа летели клочья, и каждый раз при попадании Дэйн вздрагивал, как будто попали в него. Но он не останавливался, защищенный мертвецом. Наконец он добрался до укрытия, и мы втащили его в безопасное место.

Тело отпихнули на простреливаемое место, и алтаи разразились воплями, уверенные, что убили еще одного из нас. Дэйн стоял, закрыв глаза. Я подумал, что ему нехорошо, но он собрался, потер глаза и приказал как можно осторожнее тянуть пулемет.

Втроем мы ухватились за веревку и стали тянуть. Тяжелый ствол сдвинулся с места. За ним потянулась тренога, а потом и цинка с патронами. Нам не нужно было приказывать тянуть медленнее - в таком положении, да еще с таким тяжелым грузом, мы просто не могли иначе.

Мы тянули медленно, проклиная каждую пядь расстояния. Дважды ствол сам по себе зарывался в землю, как якорь, отказываясь двигаться дальше. Приходилось осторожно тянуть в другом направлении, высвобождая его.

Когда пулемет одолел уже половину пути, мы увидели, что один узел распускается - только сам дьявол мог бы связать веревку из конского волоса с шелком так, чтобы узел не скользил. Мы продолжали тянуть, и нам казалось, что мы слышим шорох, с которым шелк выскальзывает из волосяной петли. Мы проклинали Норотая за то, что у него не оказалось веревки достаточной длины, ругали Дэйна за то, что он не знает, как вязать прочные узлы. Но мы тянули, и узел распускался, пули алтаев свистели совсем рядом, и мы ждали, что вот-вот одна из них попадет в цель. Наконец мы вытянули и ухватили этот узел прежде, чем он распустился, а в следующий миг в наших руках оказался драгоценный пулеметный ствол, тренога и полная цинка патронов.

Мы возблагодарили за это Аллаха и поздравили Дэйна с успехом. Но радоваться было рано. Этот пулемет, разрешив одну проблему, поставил перед нами другую.

Для начала мы должны были его собрать, при этом прижимаясь к прикрывающей нас скале. Если кто отклонялся чуть дальше, он попадал под обстрел. Но наконец ствол был установлен на треноге, лента извлечена из цинки и заправлена куда следует. Но, даже собрав пулемет, мы еще не могли им воспользоваться. Поспешно составив план действий, мы из рук в руки передали пулемет первому в ряду.

Просто чудо, что во время этой операции никто из нас не был задет. Тяжелый пулемет, раскачивающийся на треноге, нужно было поднимать вдвоем. А подняв, передать дальше, не высовываясь. Но в конце концов мы справились и с этим, и пулемет оказался впереди.

Теперь мы сомкнулись так тесно, как только смогли, используя мертвые тела вместо мешков с песком для защиты. Пулемет был установлен и загрохотал.

Несколько долгих секунд пулеметчик поливал свинцом пространство перед собой, вынудив алтаев отойти. Они понимали, что мы собираемся сделать, но были не в состоянии нам помешать. Большая часть их отряда находилась позади нас, и душаки удерживали противника на расстоянии ружейным огнем. Впереди алтаи, отрезанные от своих товарищей, попадали на землю под градом пуль.

И тут Норотай отдал приказ об атаке. Два человека подхватили пулемет, третий схватил треногу, четвертый - ленты. Остальные прикрывали их, паля во все стороны из ружей и вопя, как стая демонов.