– А правда, что Бога нет? – снова проснулся непоседливый ученик.

– Я могу на твой вопрос сказать лишь одно: если слово есть, то и есть то, что оно обозначает. Люди не придумывают слов просто так.

– Значит, есть и приведения? – зашептались девчонки.

– А почему мы его не видим?

– Ну мыслей мы твоих тоже не видим, – рассмеялась Фурс. Ребята тоже веселились. Казалось, что они прониклись уважением к новой учительнице, и не только не решались срывать её занятия, а всячески останавливали тех, кто рад был бы это сделать.

Райка не ходила в школу. Пока старая учительница болела, она свободно вздохнула, что её не станут принуждать к учёбе. После появления Фурс детей поделили строго на классы, и девочка снова попадала к младшим. Проходить опять этот позор Райка не желала. Катерина только тяжело вздыхала. Ругаться с ребёнком она не стала, а научить её ничему не могла.

И всё же однажды Райка встретилась с Марией Васильевной. Это произошло на дороге, недалеко от школы. Фурс возвращалась с работы, Райка шла за ней. Она пристрастилась подглядывать за уроками второй смены. Там рассказывали много интересного. Ребят её возраста в это время на улице не было, и ей становилось скучно. После занятий она тайком пробиралась домой, чтобы избежать насмешек детей.

Учительница заметила маленькую тень за своей спиной, замедлила шаг, и Райке ничего не оставалось, как поравняться с ней. Пришлось и здороваться.

– Здравствуй, – ответила ей учительница, – что-то я тебя не видела в школе. Как тебя зовут?

Девочка пожалела, что не смогла улизнуть от неё.

– Райка.

– Какое красивое имя. Так почему же ты в школу не ходишь?

Райка не отвечала, продолжая злиться и на себя, и на учительницу.

– А где ты живёшь? – не отставала от неё учительница.

– У тётки Катерины, – процедила сквозь зубы девочка.

– У тётки, – повторила женщина, – а родители твои где? Мама?

– Нет родителей! – зло почти закричала Райка, – мамка уехала, папку убило. А вы теперь в нашем доме живёте, – тут Райка прикусила губу.

Мария Васильевна призадумалась. Она изучала маленькую девочку. Но перед ней стоял не по годам взрослый, совсем не робкий ребёнок. Странно было, что она не посещает занятия. Одета Райка была хорошо, добротно, сразу видно, ни в чём девочка не нуждалась. Сердитая Раиса тоже внимательно разглядывала учительницу. На остальных баб та похожа не была, и одежда другая, и речь. Смеяться над ней и назидать, по всей видимости, женщина тоже не собиралась, что девочку очень порадовало.

– Красивые у тебя родители, – неожиданно сказала Фурс. – Их фотокарточка на стене висит. Ты не подумай, я ничего у вас не трогаю. И скоро съеду. Вот отремонтируют мне комнату при школе…

– Да живите сколько хотите, – перебила её Райка. – Живите, пока мамка не приехала, – уже спокойнее добавила она. Ей было приятно услышать ласковые слова в адрес родителей.

– Спасибо. – Учительница с любопытством смотрела на Райку. – Так чего же ты в школу не ходишь? Сразу видно, что ты сообразительная и боевая. Вот как держишься с незнакомым человеком.

Раиса посмелела от похвалы.

– А чего они смеются? – обиженно ответила девочка.

– Смеются?!.. – Женщина слегка пожала плечами. – Дети всегда над чем-нибудь смеются. А ты не слушай, – предложила она, – ставь цель и иди к ней. Мало кто что про тебя говорить будет, ты сама себе начальник. Сильные люди, конечно, слушают других, но решения принимают сами.

Райка собиралась спорить с Фурс, как это делала с тёткой Дарьей и Катериной, но последние слова учительницы упали в нужную почву. Они ещё не дали ростков, но и не погибли. Раиса интуитивно чувствовала что-то новое в этом незнакомом человеке, что-то такое, в чём она нуждалась, даже не понимая определения этому, и вот наконец встретила.

– Ладно, Раиса, приходи к себе домой, когда захочешь. Расскажешь мне про своих маму и папу. А я про своих. – Учительница весело засмеялась и пошла дальше.

Райка хлюпала по расплывшейся дороге к себе. Весна дышала с каждого деревца, с каждого куста. Вдруг захотелось чего-то нового, необычного, но она не могла даже сама понять, что с ней происходит. Ноги вязли в грязи, ветер обдувал морозной влагой. Почему-то захотелось петь и смеяться, но вместо этого только заблестели глаза и защекотало в носу.

Ночью она ворочалась, не могла уснуть. Ветки черёмух бились в стекло. За перегородкой не спала Катерина.

– Ты не заболела? – утром спросила девочку женщина.

– Нет… Просто меня позвала… Я вчера встретила эту… новую учительницу. Она позвала в гости… ко мне домой. Можно? – вдруг спросила Райка.

– Конечно, можно, – облегчённо улыбнулась Катерина. Хотела что-то спросить, но передумала.

5.

Райка вошла в знакомую комнату. Здесь ничего не изменилось, только на столе появились стопки тетрадей и книг. Кровать была аккуратно заправлена. Рядом с ней на стене висела вешалка со вторым платьем учительницы. В спальне родителей всё было как в тот день, когда уезжала мама с сестрой.

– Я сюда захожу только пыль вытереть, – заметила Фурс, убирая книжки и тетрадки. – Давай пить чай! У меня варенье есть, вишнёвое.

Они пили чай. Райка всё оборачивалась, разглядывая комнату, которую давно не видела. Учительница не сводила глаз с девочки. Вот на стуле папин свитер. Мама вязала, да не закончила. Уехала. Оставила на потом. Не наступило его время. Так он и висит никому не нужный. Нет больше папки. Да и вернётся ли мама сюда? На комоде у окна папина гармошка. Он часто играл на ней. На все праздники папу звали. Даже когда собирался на фронт, сыграл для Райки весёлую песню. Пел и смеялся, а мама тихо плакала за печью, укачивая маленькую Аню.

– Это твоего папы инструмент?

Райка молча покачала головой.

– Наверное, твой папа был добрым и весёлым человеком.

Девочка удивлённо уставилась на учительницу. Никто с ней не разговаривал об отце с той самой похоронки. Тётка поплакала тайком и всё, будто и не было его вовсе.

У Райки навернулись слёзы.

– Да что вы знаете о нём?! Вы же ничего не знаете! – закричала девочка и бросилась к подушке на своей кровати. Постель пахла учительницей. И она расстроилась ещё больше. Ничего у неё не осталось! Ни папы, ни мамы, ни сестры, даже в её доме живёт чужой человек, спит на её кровати.

Фурс подсела к ней, хотела погладить по голове, но остановилась и продолжила.

– Да, ты права, я ничего не знаю о твоём отце, но ты не единственная потеряла на войне близких людей. У меня под бомбёжкой погибли все… – Учительница притихла, сглотнула ком в горле, потом тяжело задышала через открытый рот. – Снаряд попал в дом в нашу квартиру. Знаешь, это так странно, вокруг столько квартир пустых, а он попал именно в нашу. И не оставил никого, ни мамы, ни папы, ни сестры с её сыном. У тебя есть этот дом, который полон воспоминаний, а мне даже прийти некуда. У тебя есть надежда, что мама с сестрой где-то живы, и вы можете встретиться. А у меня осталось только осознание того, что ничего нет. Но надо продолжать жить, учить детей, помогать вам строить будущее. Ведь вы наше будущее.

Девочка перестала всхлипывать и серьёзно посмотрела на женщину.

– А в каком городе вы жили?

– В Сталинграде.

Райка вытерла слёзы и переспросила.

– Прям в самом Сталинграде? И оттуда к нам?

– Да нет, нас в самом начале эвакуировали, когда бомбёжки участились. А вот семья моя навсегда там осталась.

– И куда же вас увезли?

– Южный Урал. Башкирия. Слышала про такое место?

Райка с трудом представляла себе Сталинград. Башкирия в её понимании находилась где-то за пределами страны. А Урал вообще был границей мира, за которой ничего совсем не было.

– А моя мама тоже на Урал уехала, – с надеждой вставила девочка, – может, вы встречались?

– Может, и встречались, – ровно отвечала Фурс, – но я ведь не знала, как она выглядит. Там много народу. Всех не упомнишь! Но человек живёт надеждой, и ты ею живи.