Скосив глаза на свернувшуюся калачиком под его курткой девушку, он улыбнулся. Из-под слишком большой для нее куртки торчала только коса, да казавшиеся карикатурно маленькими стопы.
«Интересно, кто она такая на самом деле и о чем не могла тогда сказать в пещере?», — подумал он, взглянув на звездное небо. Ответом был лишь шум ночного ветра. Не свалял ли он дурака тогда, в таверне? Но разве мог он не вступиться за Лану? Отец привил ему вполне определенные представления о чести, и оставить девушку на растерзания пьяной солдатни он никак не мог. Страуд доверял своему чутью, которое не раз его выручало, и в тот момент оно говорило, что нужно помочь. Да и, по совести говоря, какие бы секреты не таила эта девчонка, но сама она к его обману отнеслась спокойно, и вмешательство Наиты точно не случайно.
Было еще кое-что, в чем Арден не хотел себе признаваться. С Ланой ему просто нравилось. Она была полна молодой восторженности, азарта, жажды приключений. Но одновременно какой-то мягкости, нежности. И рядом с ней он сам становился опять тем мальчишкой, что скакал на черном жеребце по горам Гарста. И хоть он еще ни разу об этом не думал, но в душе его уже зрела уверенность, что, как бы ни повернулась их дорога, а он еще увидит Лану. В конце концов, они жили в одном городе. Впервые за много лет он засыпал со светлым предвкушением чего-то хорошего и радостного в завтрашнем дне.
Ночь выдалась спокойной, их не беспокоили ни незваные гости, ни дурные сны, ни спустившиеся из поднебесья боги. В этот раз Лана проснулась первой и уже успела сбегать к реке за водой, и сварить горячую похлебку из сушеного мяса, трав и корнеплодов. Она привыкла вставать рано, занятия в Артистории нередко начинались еще затемно, да и долгие переезды во время гастролей тоже не способствовали длительному утреннему сну. Арден же, напротив, чаще вел дела под крылом Наиты, когда темнота уже спускалась с небес и укутывала город. Поэтому обычно, путешествуя, предпочитал брать телегу поудобнее и спать всю дорогу. Даже забавно, что он встретил Лану в тот, чуть ли не единственный раз, когда решил пройтись до Шафтена пешком.
Впрочем, можно ли говорить о каких-то случайностях, когда имеешь дело с богами? У него из головы не шло это поручение. Нет, боги нередко вмешивали смертных в свои игры, но это всегда было что-то большее, чем казалось в начале. И сейчас он изо всех сил старался понять, в чем дело? Что за хитрый узор шьет Первоматерь из нитей их жизни, и к чему он их приведет?
Но от любых излишних мудрствований отлично помогает голодное урчание живота и запах вкусной еды. Какое все же счастье, что Лана оказалась не такой жутко стеснительной, как показалась ему в начале и сама догадалась взять отложенные на утро продукты и наварить супа. А то, так и сидела бы, разрываясь между стеснением его разбудить и без спроса тронуть вещи.
— А я уж спросонья решил, что на пиру в Златодворе, — сказал Арден, потягиваясь и вставая, — а это, оказывается, лучшая кухарка к югу от Гелиона приветствует меня в своем заведении, — добавил он и тут же вынужден был уворачиваться от пролетевшей мимо картофелины.
— Еще раз назовешь меня кухаркой, и следующим полетит суп, — грозно сказала Лана, — я не кухарка. А заодно не прачка и не горничная. Если бы моим пределом мечтаний была варка супа, штопка штанов и вытирание сопливых носов, я бы осталась дома в Свалледе, там этого добра навалом.
— Ладно, ладно, я понял, — рассмеялся Арден, — ты прекрасная юная богиня, отважная воительница и повелительница мира, я смиренно склоняю перед тобой голову и надеюсь, что ты позволишь мне вкусить плоды трудов твоих.
— То-то же, — ответила Лана, протягивая ему котелок. На самом деле эти шутливые слова совершенно смутили ее, так что дыхание перехватило, и она почувствовала, как от груди к щекам поднимается предательская волна жара. Девушка поспешила выйти наружу, где прохладный утренний ветерок обдул ее раскрасневшиеся щеки. Вот же напасть. И почему только он так на нее действует? Ладно бы еще это было постоянно, но нет, они нормально болтают, прыгают по горам, убегают от ганнских стражей, она преспокойно спит рядом с ним, но достаточно одной фразы, и все внутри делает какой-то предательский кульбит, да так, что ноги подкашиваются и дышать невозможно. И почему-то именно в эти моменты, она находит Ардена чертовски привлекательным.
8. В башне Карратас
Закончив с завтраком, спутники собрали вещи и поспешили вниз по дороге. Слегка петляя, она спускалась с предгорий, пока не уткнулась в Южный тракт. Идти по большим дорогам или маленьким тропкам всегда было вопросом личного выбора и удачи. С одной стороны, на больших дорогах гораздо более людно: идут пешие путники, едут торговые караваны, проходят с обходом стражники, да и дикие животные сторонятся. С другой, пока ты идешь по мелким тропкам, встретить неприятности можно только случайно. А вот на большой дороге, они могут тебя ждать намеренно.
Но сейчас у них особенного выбора не было: до башни Карратас, куда им нужно попасть, идти всего ничего — около получаса пути по прямой, а вот сколько бы пришлось плутать окольными путями — неизвестно. Приблизившись, они засели в густых зарослях краснотала, который уже успел обрасти пышной листвой, но еще не совсем утратил красноватый цвет веток. Башня отсюда была видна как на ладони. Старое, покосившееся строение, судя по виду, ей было не меньше нескольких сотен лет.
— И что мы будем делать? — спросила Лана, которой уже надоело сидеть и ждать. — Наита говорила, что видела своих птиц в образе амулета в этой башне? Интересно, он просто спрятан, или, не знаю, кто-то его носит? А может, это вообще что-то вроде метафоры?
— Метафора амулета? — Арден поднял брови от удивления. — Интересным вещам вас учат в этом вашем Артистории. И как ты себе это представляешь?
— Ну не знаю, что-то висящее, — Лана неопределенно повела плечами, — может, какие-нибудь светильники или украшения.
— Может, — кивнул наемник, — все может быть. Но я думаю, что Наита знала, что делает, когда направляла нас сюда, и мы там уже по ходу дела сориентируемся. Ну что, ягодка, я иду первым.
Ардену даже не могла прийти мысль, что Лана будет спорить, поэтому он, не дожидаясь ее ответа, двинулся в сторону башни, тем, известным только ворам и наемникам, скользящим шагом, скрадывающим звуки и отвлекающим внимание. Несмотря на то что девушка смотрела прямо на него, ей все время казалось, что он ускользает от ее взгляда, и стоит перестать концентрироваться, как Арден совсем исчезнет из виду.
Старинная дверь со скрипом открылась, и он тут же скользнул во тьму, обнажая свой кинжал. Следом вошла Лана, стараясь тоже не очень шуметь, хотя до Ардена ей было далеко. Они сразу очутились в большом зале, заваленном старыми камнями и разломанными досками. Искать тут особо было негде, разве что в каком-то скрытом тайнике, но, посовещавшись, они решили оставить более дотошный осмотр на потом.
Обыскав каждый угол на первом этаже, странники так ничего и не нашли. В полной темноте они поднялись по шаткой винтовой лестнице наверх и оказались у запертой двери. Расправившись с замком, Страуд тихонько отворил ее, обнаружив по ту сторону довольно неприятную картину. Весь дверной проем был залеплен толстой паутиной, через которую пробивались лучи света.
— Ну не-ет, — протянула Лана, выглядывая из-за плеча Ардена, — только не пауки.
— Боишься?
— Вот еще! Просто мерзкие.
И презрительно двинув плечом, Лана первой шагнула в прорезанный наемником проход. Как назло, лучи солнца, падающие через отверстие в потолке, отлично освещали их самих, пряча в темноте по углам неизвестные опасности. Арден быстро огляделся, и тут же заметил спускающегося по стене паука. Против воли он содрогнулся. Конечно, он мог сколько угодно подшучивать над девушкой, но пауки были на самом деле мерзкие. Таких называли жнецами — размером с кулак, мохнатые.
— Неприятные, но не ядовитые. Лучше не тратить на них время и силы, — сказал Арден, поворачиваясь к Лане. Но та достала кинжал и, словно принюхиваясь, медленно продвигалась вперед.
