Чуть позже она успокоилась. К чему все так драматизировать? Что может произойти за день или два?

В сумерках они верхом и быстро добрались до деревни. Высокие тонкие деревья отбрасывали на фоне неба резкие тени, легкий ветерок отгонял дневную жару. Птицы пели вечернюю песню, откуда-то из укрытия мычала корова. Кассандра дышала с удовольствием, ощущая, что благодаря мягкой силе этого покоя спадает напряжение, чувствовавшееся между ними.

– Вот она – прелесть путешествия, я ее чувствую именно сейчас, – произнесла она.

– Расскажи мне.

– Я не знаю, как называются птицы, поющие эту песню. Я понятия не имею, что мы увидим, когда свернем за поворот. Я впитываю запахи, которых никогда не чувствовала в воздухе раньше.

Бэзил быстро и широко улыбнулся ей:

– Да, но это то, что пугает многих людей, находящихся далеко отсюда. За этим поворотом может скрываться банда разбойников или отвратительный городишко. Еда может оказаться непривычной и не понравиться вам.

– Но может быть и настолько восхитительной, что мне захочется готовить это всегда самой.

– В жизни всегда один и тот же выбор – страх или радость. Мы просыпаемся с волнением или готовыми к объятиям? Мучаемся мы или празднуем?

– По-моему, – медленно произнесла Кассандра, – я уже достаточно намучилась и наволновалась. Именно твои письма показали мне, что можно не только бояться.

– Мои письма могли напомнить тебе об этом, но у тебя всегда был этот дар. – Он поднял голову. – Тот ребенок на краю мира мечтал о красоте, правда?

– Да, о красоте, – ответила она, – но не как об источнике радости.

– Как может красота не приносить радость?

– Она пугала меня, – честно призналась Кассандра. – В те часы, когда я вечерами мечтала на Мартинике, все окрашивалось в малиновый цвет, а воздух кипел от пения птиц, жужжания насекомых и звуков моря. Там было столько жизни, столько энергии, что я убегала обратно в свою комнату и закрывала голову подушкой.

– Ты?

Внезапно смутившись того, что рассказала так много, Кассандра пожала плечами.

– Иногда.

– Нет-нет, ты не должна убегать от этого. Чего ты боялась?

– Я не знаю, Бэзил, – стесняясь, ответила она. – Может быть, я боялась только потому, что там умерла моя мать.

– Может быть.

Какое-то время он ехал молча, и Кассандра надеялась, что теперь эта тема закрыта. Бэзил уже и так слишком много знал о ней.

– Но позволь спросить тебя: что в действительности видела та маленькая девочка?

Ей было не отвертеться, и она, прикрыв ненадолго глаза, призналась:

– Тогда я во всем видела чудовищ. Везде. Цветы иногда казались мне домами злых волшебниц, а птицы указывали им, где я скрываюсь.

– Почему?

– Венеция – богиня любви, украшенная богатейшими тканями и самыми земными запахами; она – цыганка, выбирающая любовников по своему вкусу, соблазняя всех, кто вдохнул однажды запах ее духов.

У Кассандры перехватило дыхание.

– Тогда это очень опасное место!

– Очень опасное и очень возбуждающее. – Что-то привлекло его внимание. – Ты слышишь?

Они услышали музыку.

– Праздник?

– Да, он тебе очень понравится, я обещаю.

Они свернули последний раз, и перед ними открылась деревня. Потом они остановились на улице во время захода солнца, свет которого дополняли десятки фонарей и факелов, установленных квадратом. Лавочки и дома окружали с трех сторон широкую площадку, выложенную золотистыми камнями. С четвертой стороны располагалась красивая церковь, сверкавшая сотнями свечей, при свете которых цветные стекла в ее окнах казались ожившими сполохами. Жители деревни толпились на улице. У маленьких девочек были красные кружевные ленты в волосах, некоторые женщины были одеты в красные юбки. Все они торопились к центру площади, на которой горел большой костер.

Кассандра была очарована.

– Как красиво! – воскликнула она. – Что они празднуют?

– Ночь огня. Много лет назад жители деревни умирали от чумы, в большом горе они молились святой покровительнице деревни – святой Екатерине Сиенской. Ты знаешь о ней?

– Немного. Она писала. – Кассандра улыбнулась. – Я специально собирала сведения о женщинах-писательницах, живших в разные времена.

– Понятно. Святая Екатерина – это местная легенда, поскольку она побывала в нашей скромной деревушке и омыла в источнике ноги, говорят, что она благословила ее. Так что когда пришла чума, жители деревни молились и молились в церкви, которую они построили в ее честь.

– И произошло чудо?!

– Конечно, но не так, как ожидалось. Ты видишь, что эта деревня не такая старая, как те, что ты видела по дороге, проезжая по стране?

До этого момента Кассандра не обращала на это внимания, но это было именно так. Многие деревни могли похвастаться средневековыми башнями и древними домами. Местные же строения были старыми, но не старше ста или двухсот лет.

– Да. А почему?

– Потому что святая Екатерина наслала на деревню огонь. Он разрушил здесь все, поглотил здания и окружил деревья. Люди, убежавшие далеко в поля, не смогли остановить этот пожар – они стояли и смотрели, как все горело целых два дня. Огонь поглотил тела умерших от чумы, поглотил сено и траву и даже больных, которых они оставили.

– Как ужасно!

Он поднял палец с улыбкой:

– Нет-нет, это было чудо, потому что поля огонь не тронул, так что было что с них убирать. А чума никогда больше не возвращалась в нашу деревушку: святая Екатерина спасла ее, спалив дотла.

Кассандра взглянула на площадь. Там зажгли огонь под громкие крики и опять послышалась музыка. Красные ленты трепетали в темных волосах, пламя взлетало до неба, и она подумала о крестьянах, наблюдавших за тем, как сгорает их деревня.

Кассандра была растрогана.

– Спасибо, Бэзил.

– Я знал, что тебе понравится. Пойдем, здесь не только огонь, но и море еды, приготовленной в честь спасенного урожая, и мы обязаны ее съесть.

Весь вечер Бэзил испытывал боль гордости и желания.

Кассандра с удовольствием погрузилась в праздник. Она брала все лакомства, которые ей предлагали, и выражала по этому поводу буйный восторг. Она танцевала с женщинами и слушала долгий бессвязный рассказ очень древнего старика, которого очаровал цвет ее волос. Им всем понравились ее волосы, и маленькие девочки просили ее распустить их.

– Для святой Екатерины! – кричали они. Его глаза жег этот мерцающий огонь.

Бэзил пил очень мало, боясь, что не сможет контролировать себя, если в его крови будет бродить вино. Он и так был опьянен ею, слишком опьянен, когда Кассандра подбежала к нему, взяла за руку и вовлекла в круг танцующих, пьян, когда прядь ярких волос скользнула по рукаву его камзола, пьян, когда она откинула голову и засмеялась, а его взгляду открылась ее шея, белая и ровная в ночи. Он любил эту длинную, нежную шею.

Танец унес ее прочь; терзаемый потерей, Бэзил отступил к скамье в темном углу и наблюдал за ней оттуда.

Как мог он вернуться к своей прежней жизни, взвалить на себя груз чести и обязанностей, а ее оставить здесь – навсегда запечатлеть ее в своей памяти танцующей? Она казалась ему воплощением всех стихов, которые он когда-либо слышал, каждого сонета, который он страстно желал написать, каждого красивого слова и слога, произнесенных когда-либо.

Кассандра смеялась, и этот смех, казалось, звенел над площадью. Бэзила обуревали крамольные мысли. Почему нет? Она благородного происхождения, вполне подходящая жена. Она красивая, образованная и даже говорит по-итальянски. Почему он просто не может отказаться от жены, которую навязал ему отец?

Это было сумасшествием, Бэзил знал ответ. Какое бы отвращение он ни питал по отношению к своему долгу, он исполнит его. Этот брак свяжет две семьи и образует для всех них сильный процветающий союз. Уже богатые, они станут еще богаче. Уже сильные, они станут равными принцам. Но главное, Бэзил не мог разрушить мечты своей матери. Она любила Аннализу, защищала ее и уже на смертном одре напомнила отцу Бэзила о необходимости поддерживать девушку.