Н.М.Амосов возражает против основного требования Гиппократа «не вреди» и утверждает, что «активность медицины, особенно хирургии, возросла и нормы допустимого расширились», отсюда он делает вывод, что «нормы гуманизма понятие относительное». Безусловно, подобные положения не могут быть приемлемыми для правового государства, к которым КР склоняется в последние годы [Ашимов И.А., Ашимов Ж.И. и др. Концепция организации и функционирования трансплантологической службы в Кыргызстане в переходный период // В кн.: Проблемы трансплантологии / Сб. НИР. – Бишкек, 1999. – С. 185-204]. Позиция о том, что необходимость все оправдывает и, что нет абсолютной ценности жизни, противоречит убеждениям прогрессивных людей, которые считают, что решение всех вопросов права, в том числе трансплантологического, должно иметь в своей основе незыблемые для нашего общества принципы гуманизма и охраны человека. Именно исходя из этих соображений были внесены дополнения о том, что «Интересы и благо человека превалируют над интересами общества или науки», что соответствует статье вышеназванной международной конвенции.
Не менее сложные проблемы возникают при использовании трупных материалов. Органы могут быть изъяты из тела Brain-Dead Donors (Донор с констатированной смертью мозга) (далее – B-DD), Non-Heart-Beating Donors (Донор с «небьющимся сердцем») (далее – N-H-BD) в целях трансплантации в том случае, если: во-первых, получено согласие всех заинтересованных лиц в соответствии с законом; во-вторых, нет оснований полагать, что покойный возражал бы против удаления органов даже в случае отсутствия его официального согласия, данного при жизни. Хотелось бы подчеркнуть, что нарушается принцип социальной справедливости «не укради!» «В обществе, где ценится достоинство личности должно контролироваться и то, что происходит с нашими телами не только при жизни, но и после ее окончания» – пишет философ Витч [Ашимов И.А., Ашимов Ж.И. Религиозная мораль и вопросы органного донорства в трансплантологии // V – International Conference Of Young Medical Scientists. – Baku.-2005.-P.115-117]. К сожалению, «Закон об охране здоровья в Кыргызской Республике», Закон Кыргызской Республики «О трансплантации …» не гарантирует правовую защиту от этого ни врача, ни его обреченного пациента, ни ушедшего из жизни человека. Получается так, что при рутинном заборе не государство, а, к сожалению, медики «крадут» орган у B-DD, N-H-BD. Потому, согласно «принципа презумпции согласия» и «принципа презумпции несогласия» моральный стандарт трансплантологической службы должен быть закреплен в законе государства, а не в ведомственных документах Министерства здравоохранения страны. Логика такова, что ответственность должен нести государство, а не здравоохранительное ведомство [Ашимов И.А., Ашимов Ж.И. и др. Концепция организации и функционирования трансплантологической службы в Кыргызстане в переходный период // В кн.: Проблемы трансплантологии / Сб. НИР. – Бишкек, 1999. – С. 185-204].
Проблема заготовки органов от ex mortuo для КР, да и в целом для стран всего Центральноазиатского региона, в силу ментальности народов, является особенно трудной. Это можно судить даже по тому, что не удалось убедить депутатов Жогорку Кенеша Кыргызской Республики о необходимости отразить в Законе Кыргызской Республики «О трансплантации органов и/или тканей человека» возможность забора органа ex mortuo для целей трансплантации спустя 30 минут с момента констатации биологической смерти, тогда как в Государственной думе России такой пункт в соответствующем Законе закреплен [Ашимов И.А., Ашимов Ж.И. и др. Трансплантология: проблемы селекции донорских органов (Сообщения № 1, 2, 3, 4) // Проблемы трансплантологии / Сб. НИР. – Бишкек, 1999. – С.212-258 с.]. В указанном аспекте, российский закон более прогрессивен и отвечает требованиям жизни и практики заготовки органов ex mortuo (после смерти) для целей трансплантации. Традиционно на дверях паталогоанатомических залов висит таблица «Здесь смерть служить жизни!». Это выражение, при условии законодательного закрепления возможности забора органа ex mortuo для целей трансплантации спустя 30 минут с момента констатации биологической смерти, когда еще можно надеяться на восстановление жизнеспособности донорского органа можно было бы понимать буквально, по существу, с достаточным оптимизмом [Ашимов Ж.И. Научный контекст организации трансплантологической службы в Кыргызской Республике (концептуальная развертка) // Автореф. дис… докт.мед.наук. – Бишкек, 2008.– 51 с.].
Пересадка органов ex mortuo помимо чисто научных и клинических аспектов поднимает ряд фундаментальных философских и этических проблем, в том числе касающиеся отношения человека к своему телу. Предметом широких обсуждений ставятся такие, казалось бы на первый взгляд необычные вопросы, как право индивидуума на свое тело после смерти и право на изъятый орган. Субъектами, в пользу которых может отчуждаться это право с момента изъятия органа из тела B-DD, N-H-BD, могут являться конкретные лица, например, родственники донора, врачи, осуществлявшие пересадку, медицинские структуры, задействованные в процессе получения органа и его пересадки, и даже граждане страны, в которой проживал потенциальный донор или проводилась заготовка органа, либо всех пациентов в мировом масштабе, ожидающих пересадку [Исмагилов Р.З., Калышев Р.С. Методы заготовки, консервации и сохранения жизнеспособности трупных донорских органов // Клиницист. – 1995. – № 3. – С. 43 – 51].
Бесспорно, человек обладает правом самостоятельно решать вопрос об изъятии органов из его тела после смерти для пересадки их нуждающемуся лицу. Между тем, согласно установившейся традиции общество предоставляет право не только самой личности, но и его ближайшим родственникам распорядиться его телом. Безусловно, не допустимо никакое принуждение или давление с целью заставить человека при жизни, либо членов семьи после его смерти отдать орган для последующей пересадки. Анализ показывает, что главным и определяющим побудительным мотивом в обеспечении получения органов для пересадки остается благородное стремление помочь другим. Хотя, несмотря на альтруизм проблема получения достаточного для трансплантации количества органов и тканей на основе добровольности в настоящее время не решена [Шумаков В.И. Трансплантация органов и тканей – настоящее и будущее // Вестн. РАМН. –1999. – №9. – С.46-48].
Известно, что одной из важнейших проблем трансплантологии является заготовка и использование трупных органов для целей пересадки безнадежным больным. Между тем, до сих пор, неоднозначны людские мнения об этой проблеме. В этой связи, наше общество продолжает нуждаться в серьезной разъяснительной работе вокруг вопроса об осмыслении смерти не только своего, но и родных, близких и вообще человека и, через это осмысление получить позитивную поддержку от них в вопросах заготовки и использования органов после кончины человека. Уверены в том, что глобализационнный процесс молотом пройдется и по феномену смерти в контексте социокультурной ситуации, как на Западе, так и на Востоке [Ерамишанцев А.К., Готье С.В., Скипенко О.Г. и др. Клинический опыт трансплантации печени НЦХ РАМН // Рос. журн. гастроэнтерол., гепатол., колопроктол. – 1995. – Т. 5, № 3. – С.15-18]. Это лишь вопрос времени. В этих условиях, приобретает особый смысл прогнозирования процесса решения вопроса об органном донорстве, в том числе и в нашей стране. В порядке пояснения: имеется целый спектр моральных и юридических проблем, связанных с изъятием и пересадкой органов и тканей от B-DD, N-H-BD. Трансплантологам важно как можно раньше начать манипуляции по забору органов и тканей из тела B-DD, N-H-BD, ибо, именно в этом залог успешности в пересадке. Вопрос же упирается в получении согласия потенциального донора, его родственников и близких, или же в интересах спасения жизни другого больного игнорирование этого согласия.
И если говорить всерьез о степени подготовленности современного общества к восприятию требований трансплантационной практики, а именно использование органов и тканей ex mortuo, то следует признать, что, безусловно, наступает время пересмотра декларативного гуманизма в пользу выдвижения и укоренения аргументов для дачи согласия на изъятие органов и тканей человека после его кончины для целей пересадки их безнадежно тяжелому больному [Мур Ф. История пересадок органов. – Москва: Мир, 1987. – 310 с.]. Особенно много споров возникает относительно того, как должно устанавливаться согласие потенциального донора либо его родственников на изъятие органов для пересадки. В разных странах существуют разные системы установления согласия. Одна из них основывается на так называемой презумпции несогласия. В этом случае необходимым условием для использования органов умершего считается документированное (карточка донора, специальная отметка в удостоверении личности, водительском праве и пр.) предварительное согласие человека на то, чтобы после смерти его органы и ткани могли использоваться для трансплантации [Мойсюк Я.Г. Мультиорганное донорство в клинической трансплантологии (организация, методология, тактика, результаты и перспективы) // Дисс. … докт.мед.наук. – М. – 1992. – 329 с.].
